Эту надпись на стене рейхстага оставил крымский татарин, старший лейтенант медслужбы Аджи-Абла Эмиров
Да, мы не можем
Остановить время,
Но мы можем
Сохранить память.
Давайте чтить и уважать
Все их заслуги боевые,
Не оскорблять, не унижать
Ведь мы — потомки их прямые!
Все дальше в историю уходят 1418 дней и ночей самой кровавой и жестокой, бесчеловечной по своей трагичности Второй мировой войны. Миллионы людей со всех республик бывшего Советского Союза принимали участие в боях с фашистскими захватчиками, в их числе были и тысячи крымских татар. Они принимали самое непосредственное участие и в действующих частях, и в подполье, и в партизанских соединениях.
Сегодня же продолжаются попытки не только умалить, а порой и полностью стереть из памяти заслуги нашего народа в этих боевых действиях. И тем ценнее воспоминания непосредственных участников этой кровавой бойни. К сожалению, их остается все меньше.
Об одном из них мне и хотелось бы рассказать нашим читателям. Это Аджи-Абла Эмиров, крымский татарин, прошедший путь от рядового бойца до полковника медицинской службы. С ним я познакомился в семье Аблаевых и Аблятифовых, куда он нередко приезжал в гости после выхода в отставку.
Родился Аджи-Абла 20 декабря 1920 года в семье Эмираджи и Асене Эмировых в селе Джолчак возле Кезлева (Евпатории), где в сельской семье росло шестеро сыновей и три дочери.
В 8 лет он пошел в школу. На всю жизнь сохранил Аджи-Абла в памяти имена своих учителей: У.Омерова, Л.Фаизова, Г.Акимова, Э.Шапшал и других. Директором школы была Фатма Кадирмоллаева.
По окончании школы он по желанию отца продолжил образование на лечебном факультете Крымского медицинского института. Аджи-Абла до последних дней сохранил конспект первой лекции, прочитанной профессором Гинсбургом.
Известие о начале войны встретило его накануне последнего экзамена. После получения диплома о высшем медицинском образовании его направили в эвакогоспиталь №1620.
В мае 1943 года по его настоянию после краткосрочных курсов переподготовки он был направлен на фронт.
10 октября 1943-го ему присвоили звание «старший лейтенант медицинской службы».
Однажды его срочно вызвали к нетранспортабельному раненому. А-А.Эмиров вошел в сарай, где на свежем сене лежал рослый немецкий обер-лейтенант. Капитан Галимбиевский объяснил: «Наш санинструктор погиб. А командиру полка нужен этот фашист». Даже через много лет Эмиров тяжело переживал, вспоминая свои ощущения: «Я потерял на войне четверых братьев, мое родное село враги сожгли дотла, мать выплакала все глаза и умерла раньше времени от горя. Но, может быть, тот фашист, которому я оказал помощь, вспоминает теперь советского человека, который был к нему милосерден».
В октябре 1944 года часть, в которой служил Эмиров, оказалась на территории Польши. Здесь неожиданно его и нескольких санитаров забрал начальник политотдела 95-й стрелковой дивизии подполковник Нестеров. Он положил руку на плечо Аджи-Абле и сказал: «Вам придется выхаживать детей. Это приказ командующего армией». Оказалось, фашисты держали при госпитале около 100 детей различных национальностей. У них брали кровь для переливания раненым гитлеровцам. Дети были обречены на смерть. Два месяца пришлось бороться за жизнь и здоровье детей, которые ласково называли его папой-доктором.
В 1945-м Аджи-Абле Эмирову пришлось лечить уже на территории Германии.
Как-то в апреле двое суток беспрерывно он ассистировал главному хирургу медсанбата В.Крыжову. В числе других срочно пришлось оперировать генерала Артемьева. Два часа длилась операция, в результате руку генералу удалось сохранить.
В составе дивизии Эмиров участвовал в освобождении Берлина, и среди многочисленных надписей на стене рейхстага поставил и свою: «Эмиров из Крыма».
В один из летних дней 1945 года к Аджи-Абле подошел солдат, представившись Васильевым из Кезлева, который работал строителем с братом Эмирова Ибадуллой. Он рассказал также, что в 1942 году они сидели в тюрьме в Кезлеве и их водили на допрос. Ибадулла волновался за троих своих братьев, сидевших в той же тюрьме, но в других камерах. Однажды он вернулся после допроса окровавленный, и больше его не видели.
Васильев попросил адрес Ибадуллы, на что Аджи-Абла ответил:
— Ибадуллы уже нет. А также других братьев — Абибуллу, Аблу и Сулеймана расстреляли фашисты.
Как-то Аджи-Аблу Эмирова вызвали в управление кадров, где он обратил внимание на майора с эмблемами автомобилиста, который представился командиром батальона Сеферьянцем, объяснил, что знаком с документами Эмирова, и предложил ему стать главным врачом медсанчасти батальона, расположенного в Дрездене, а также подразделений, которые имеются в Берлине и Лейпциге. Эмиров согласился.
Через час у ворот остановилась автомашина, за рулем был сержант. Сеферьянц заговорил на чистом крымскотатарском языке, объясняя, что вырос в Кезлеве, а ныне живет в Москве, восторгался крымскотатарской музыкой, особенно тем, что «Хайтарма» берет его за душу и дома есть все записи Спендиарова «Крымские эскизы».
Аджи-Абла растерялся, ведь с 1942 года он не слышал родной речи. Сам Аджи-Абла эти «Крымские эскизы» последний раз слышал в Крымском государственном театре в исполнении симфонического оркестра, дирижером которого был известный композитор Яя Шерфединов.
Аджи-Абла попросил Сеферьянца показать ему характеристику, выданную Евпаторийским райкомом партии.
Вот выдержка из нее:
«Характеристика на старшего лейтенанта медицинской службы Эмирова Аджи-Абла. В составе семьи шестеро братьев и родители. Его братья, Абибулла, Сулейман, оба члены ВКП (б), Ибадулла кандидат и Абла во время оккупации были расстреляны немцами, мать Асене и отец Эмир-Аджи погибли…
Все они честные люди. За эти годы ни Аджи-Абла, ни члены семьи не совершили ничего предосудительного.
Данная характеристика направлена в политотдел Воинской части №24631.
Секретарь Евпаторийского РК ВКР (б). (Лукичев).»
Сам Аджи-Абла продолжил воинскую службу. В 1966 году по состоянию здоровья он был вынужден уйти в отставку. Ему было разрешено ношение военного обмундирования, выражена благодарность за отличную службу и назначена самая высокая пенсия.
Он продолжил свою трудовую деятельность в одной из клиник г.Ташкента, где пользовался заслуженным авторитетом. Но вернуться на родину в Крым он так и не успел. Похоронен в г.Ташкенте.
Фикрет АБКЕЛЯМОВ
Газета «Голос Крыма»
№ 5 (955) от 01.02.2013 г.