Мир отметил 20-летие развала СССР — некоторые с сожалением, другие с радостью, третьи с печалью. Теперь уже неважно, кто и как. Так или иначе, но 8 декабря 1991 года стало некой вехой истории не только для союзных республик, но и для всего человечества…
Как и всякое историческое событие, так и развал советской империи разбирают по косточкам и приходят к выводу, что тот декабрьский день лишь зафиксировал то, что уже свершилось. Сегодня бессмысленно говорить о том, что три славянских лидера напрочь проигнорировали мнение народа СССР, 80% которого на референдуме высказались за сохранение Союза. Бессмысленно говорить и о том, что был грубо нарушен конституционный порядок выхода из Союза и так далее.
Однако имеет прямой смысл говорить о том, что в основе развала СССР был национальный вопрос, который первый президент СССР Михаил Горбачев начисто профукал — то ли не понял, то ли не захотел понять, к чему это приведет. В силу недостаточного образования и вовсе не могучего интеллекта он не смог заглянуть в совсем недалекое будущее.
Он тем более не был знаком с мыслью Макиавелли, что слово «свобода» служит всегда поводом к восстаниям, а восстания — как правило, кровь со всеми вытекающими последствиями…
Он фактически и начал процесс разложения, развала советской империи. Он показал и очевидную собственную несостоятельность, и немощь руководимой им страны. Если бы национальный вопрос или вопросы начали бы решаться, вполне возможно, что республики пошли бы на мировую, и в итоге могло бы появиться некое новое государственное образование — федерация.
Предлагаемый материал — страницы из электронного варианта книги о Горбачеве, недавно написанной публицистом Андреем Грачевым…
Разгоравшиеся язычки национального пламени должны были насторожить Горбачева. «Хворост» антимосковских настроений — а этого всегда было вдоволь в союзных республиках — не требовалось даже специально заготавливать: достаточно было только поднести спичку.
После Алма-Аты немыслимые еще недавно драматические события на межнациональной почве возникали то в одном, то в другом регионе страны. Список жертв эпохи перестройки увеличивался по мере того, как не только люди, но и принципиально новые, неожиданные для Горбачева проблемы вышли на улицы.
Следом за уличными и рыночными беспорядками пришла очередь политических демонстраций, и с этого момента, обретя политическую форму, национализм разной расцветки начал все более открыто бросать вызов проекту Горбачева. На предоставленную им сцену вторглись совсем не те актеры, которых он приглашал. Уже летом 1987-го ее самовольно заняли те, кому нечего было терять, поскольку у них не было ни признанных прав, ни даже своей территории — тысячи крымских татар, потребовавших разрешить вернуться в Крым, откуда их депортировали в сталинские времена…
Поскольку демонстрации татар проходили на виду у всей страны и внешнего мира в Москве и носили организованный характер, их было трудно представить как выходки хулиганов или экстремистов. Михаил Сергеевич оказался перед выбором: или применить против демонстрантов силу, изменив принципам, провозглашенным им самим с трибуны и телеэкрана, или искать политическое решение.
Так «замороженные» национальные конфликты и драмы репрессированных народов вторглись в политическую жизнь страны, перекраивая на свой лад повестку дня перестройки, ломая график, который хотел установить для нее Горбачев.
И хотя через пару недель крымских татар, утихомирив неясными обещаниями, без лишнего шума развезли по домам, стало ясно: их выступления будут иметь далеко идущие последствия…
В своих мемуарах Михаил Сергеевич напишет: «Урок, который я вынес из всей этой трагической истории: власть не в состоянии обойтись без применения силы в экстремальных обстоятельствах…»
Эти слова в тексте книги подчеркнуты…
Источник: http://www.nv.am