Моя мать — кореянка, отец — украинец, в Украине я выросла и живу, а по-украински говорю лучше многих тех, в чьих жилах течет только славянская кровь. Так почему кто-то называет меня инородкой? — этим вопросом задается Ярослава Калюжная, журналист программы «Без табу» на канале «1+1».
Моя мама живет в Украине. Она не просто другой национальности, она другой расы. Она тот человек, с которым сейчас предлагают бороться разными способами. Поэтому мне есть что сказать по этой теме.
Для тех, кто считает себя вправе делить людей на украинцев и всех остальных, могу как инородец — как таких, как я, называют ультраправые, — сказать, что все это было бы смешно, если бы не так грустно. По какому принципу меня, наполовину кореянку, можно назвать неукраинкой, если еще в 1980 году, когда все «настоящие» украинцы учились в русских школах (я не осуждаю, тогда так было удобнее, престижнее и выгоднее для будущего), я, «инородка», ходила в единственную украинскую школу в городе. И тогда никто не сомневался в моей национальности.
Я одна в городе называла своего отца не папой, а «татом» и не стеснялась, когда на меня оборачивались и удивлялись, что я так естественно и искренне «таткала» через каждые пять минут, что-то выспрашивая у отца.
И моя мама, которая приехала из Средней Азии, не запрещала мне говорить на родном языке, мало того, сама старательно учила украинский и говорит теперь на нем лучше многих.
Так в чем мое инородство? Только в том, что моя мама приехала сюда 16-летней, вышла замуж за украинца и воспитала своих детей украинцами? Она не меняла национальность, но приняла гражданство страны, где родились ее дети. Она не меняла веру, но крестила своих детей, потому что ни разу не усомнилась, что ее дети православные.
Она живет в этой стране и любит ее не меньше, чем многие те, кто, не веря в Украину, давно отсюда уехали в поисках лучшей жизни. Почему она должна переживать, что кто-то посмеет назвать ее семью инородцами?
Еще дошкольницей в разговоре с братом я защищала украинское название бабочки. Я доказывала, что правильно говорить «метелик». Я в этом была убеждена намного больше, чем мой двоюродный брат — украинец, который удивленно таращил глаза, услышав незнакомое слово. Этот детский спор до хрипоты я помню до сих пор.
Я, «инородка», перечитала кучу мировой литературной классики на украинском языке, потому что библиотека у папы была исключительно в украинских переводах. Я, «инородка», и сейчас в книжном магазине ищу книги в переводе.
И после этого можно сказать, что украинка я лишь юридически, а вообще я здесь чужая?
За всю свою жизнь, до момента прочтения в «Корреспонденте» статьи Бориса Рудя о том, что ультраправые поднимают голову, я не чувствовала, что другая, не такая как все. Мои подруги — украинки, коллеги — украинцы, и никогда ни у кого не возникло мысли, что я украинка только юридически.
У меня никогда не было проблем, связанных с моей непохожестью на других. Никогда я не чувствовала дискомфорта у себя на родине из-за того, что я другая. Мне даже в страшном сне не могло присниться, что когда-нибудь я стану чужой в своей собственной стране.
Маленькие дети, которые видят своих родителей, не осознают, какого цвета у них кожа или какой разрез глаз. Мой младший брат лет до пяти был абсолютно уверен, что мама у нас украинка. Он не мог идентифицировать ее как представительницу другой расы. А когда однажды в разговоре папа сказал, что мама кореянка, брат не мог в это поверить. Значит, все это время он не видел отличий расовых, хотя в нашей большой украинской семье мама была такая одна.
Один только этот факт меня целиком и полностью убеждает в бессмысленности и надуманности всех ксенофобских и расистских измышлений. Видимо, кому-то это выгодно.
Путешествуя по Европе, я поразилась толерантному отношению европейцев ко всем, кого в статье ультраправые назвали инородцами. И сейчас, когда Европа старается объединяться, у нас возникают организации, которые делят людей на наших и чужих. Это страшно.
Мне всегда радостно, когда за границей я встречаю украинца. Я никогда не стесняюсь сказать в любой стране, что я украинка, в то время когда многие пытаются ничем не выдать, откуда они приехали. Наверное, не у многих возникает щемящее чувство счастья, когда они, переехав границу, видят украинские названия городов и сел.
Говорить об этом можно много и долго… И безрезультатно.
Герман Гессе в одном из своих произведений сказал: «Истина должна быть пережита, а не преподана».
Я это пережила, а вас этому научили. Поэтому мне лучше знать, что такое любить Украину по-настоящему, без фашизма.
И последнее. О настоящих украинцах. Я всегда теряюсь от хамства и невежества и не знаю, как на него реагировать. Наверное, когда я читала статью, вид у меня был совершенно растерянный. Моя коллега, чистокровная украинка, увидев мое лицо, спросила: «Что-то случилось?» А после того как я ей показала статью, сказала: «Мы, украинцы, такие мнительные. Всякая ерунда может нас расстроить. Сейчас же выброси это из головы».