В достопамятные 1990-е ответственные лица республики любили щегольнуть выражением «модель Татарстана». Сегодня оно предано забвению как наследие успешно преодоленной эпохи суверенитета. А напрасно…

За последние годы властям республики действительно удалось создать собственную, во многом уникальную модель развития региона — новую модель Татарстана.

Она привлекла в республику грандиозные инвестиции, обеспечила взрывной рост целых отраслей здешней экономики, сделала возможным явление, которое кое-кто называет «татарским экономическим чудом».

Вообще, публично гордиться хозяйственными успехами своей родины — как большой, так и малой — в наших широтах уже давно не принято. Это, знаете ли, удел чиновников и штатных государственных пропагандистов. Но, чтобы объяснить, как работает новая модель Татарстана, придется воспеть наиболее заметные достижения родной республики. Например, в сфере жилищного строительства… О, это та сфера, где Татарстан традиционно на протяжении уже десятилетий занимает лидирующие позиции в рейтингах российских регионов. А минувший 2012 год вообще стал рекордным по вводу квадратных метров за все постсоветское время — 2,4 миллиона. В абсолютных цифрах мы уступили лишь Москве и Московской области, но в пересчете на душу населения соперничаем даже с Москвой.

Впрочем, наиболее выпукло наши успехи смотрятся не на фоне столичных, ресурсами избалованных регионов, а в сравнении с крепкими «провинциалами», схожими с Татарстаном по социально-экономическим параметрам. Замечательный пример в этом смысле Самарская область. Близкая географически, несколько уступая нам по численности населения, соседняя область имеет примерно равную по объему с Татарстаном экономику. Это равенство легко установить при сравнении их собственных бюджетов, которые являются, по сути, фискальной производной от всей экономической деятельности в регионе. Консолидированный бюджет Самарской области в 2012-м составил 150,2 миллиарда рублей. Аналогичный бюджет Татарстана за тот же период — 149,7 миллиарда. И вот при этих, казалось бы, равных стартовых условиях соседняя область построила жилья на треть меньше — 1,6 миллиона квадратных метров.

По другим показателям этот разрыв просто разителен. Например, на строительство, ремонт и содержание дорог соседняя область в 2012-м смогла изыскать 6,8 миллиарда рублей. Татарстан на те же цели выделил более 20 миллиардов, и это без учета тех средств, что проходят по титулу Универсиады. В том же году в Самаре было капитально отремонтировано 17 многоквартирных домов. В Казани — более 200… Список таких чрезвычайно лестных для нашей республики (и ее руководства) сравнений можно продолжать и продолжать…

Подобные сравнения время от времени и порождают в экспертном сообществе разговоры о «татарском экономическом чуде»…

К вопросу о чуде

Вот только чудес, включая экономические, не бывает. За аномальным ростом отдельной страны, земли, региона (что и принято называть «экономическим чудом») стоят вещи вполне рациональные. Имя им — ресурсы. Дополнительные ресурсы, которые нашли, придумали, открыли для себя эти земли и страны, оставив соседей, лишенных подобного допинга, в роли отстающих-догоняющих.

Принцип работы «экономического чуда» — он универсален. И татарское стало возможным только потому, что здешняя элита отыскала дополнительные ресурсы, которых нет у наших соседей…

Разумеется, имя создателя новой модели Татарстана (и старой, кстати, тоже) вряд ли когда-нибудь будет набрано славянской вязью на борту авианосца — масштаб не тот, да и с авианосцами в стране туго — но в том, что одна из улиц, а то и проспект Казани когда-нибудь будет назван в честь Шаймиева — сомнений лично у меня нет.

Два бюджета для республики

Итак, что же это за ресурсы, которые сыскали власти Татарстана и которые обеспечили нам очевидное преимущество перед соседями? Наверное, я мало здесь кому открою Америку, сказав, что наша фора — это следствие массированного вливания средств из федерального бюджета в экономику республики. Только в рамках подготовки к Универсиаде из государственных и около того источников в 2012 году Татарстану было отпущено свыше 130 миллиардов рублей. Это без малого годовой бюджет республики, переданный (пусть и с известными оговорками) в распоряжение властей республики. А общие расходы российской казны на казанские Игры, вероятно, преодолеют планку в 300 миллиардов.

Но Универсиада — не единственный источник поступления федеральных средств в республику. И не самый удачный пример для описания того, как работает «татарская» машина по генерации дополнительных ресурсов. В Универсиаде по большому счету нет ничего татарско-уникального. При всем своем блеске и финансовом размахе студенческие Игры в Казани — это случайность. Пусть и хорошо организованная.

Под такую случайность с последующей раздачей федерального бабла попал Владивосток с его прошлогодним саммитом АТЭС, Сочи с его предстоящей Олимпиадой, попадет Екатеринбург, где запланировано проведение всемирной выставки ЭКСПО-2020, которую, кстати, по слухам, наши власти лоббируют перенести в Казань… А на случайностях выстроить стабильную модель развития невозможно. Слишком велик момент неопределенности.

Разумеется, это ничуть не снижает роли Универсиады в деле создания «татарского экономического чуда». Поступления от нее в каком-то смысле можно сравнить с премией, единовременным бонусом для ценного сотрудника в богатой корпорации. Такая премия дает возможность совершить этапную покупку — приобрести квартиру-машину. Но помимо этапных трат есть еще и повседневные: между бонусами надо еще жить, желательно, не отказывая себе в приятных мелочах. А для этого нужна зарплата, не столь большая как премия, но стабильная и регулярная.

Функцию такой регулярной «зарплаты» для Татарстана выполняют другие проекты. Не столь яркие, как Универсиада, не сопоставимые с ней по финансовому «выхлопу», рутинно-ежедневные, но именно они придают нашей модели развития требуемую устойчивость и надежность.

Что это за проекты? Например, участие в федеральных целевых программах (ФЦП). Татарстан — первый и, пожалуй, единственный регион России, который возвел это участие в ранг стратегии, сделал его приоритетом своей политики. И добился фантастических результатов. Хотя, на первый взгляд, никаких преимуществ эта стратегия давать не должна.

ФЦП, будучи общероссийскими, в теории должны «размазываться» примерно одним тонким слоем на все регионы. Или в соответствии с численностью их населения, или же доли экономики региона в ВВП страны. Норма для Татарстана в каждой ФЦП при таком раскладе примерно 3 процента (его жители составляют 3 процента населения страны, а экономика создает порядка 2,5 процента ВВП). Не те это проценты, которые способны обеспечить ресурсное превосходство нашего региона над другими. Но на практике наше участие в этих программах значительно шире.

Рассмотрим для примера недавнюю эпопею по строительству жилья для ветеранов Великой Отечественной войны. Так вот путинским указом от 2008 года на цели очередного окончательного решения квартирно-ветеранского вопроса из российского бюджета выделялось 34 миллиарда рублей. При «справедливом» распределении этих средств между регионами Татарстану полагался бы один миллиард с хвостиком — те самые 3 процента. А теперь внимание… республика получила 11 миллиардов!!! Треть из выделенных средств. Кстати, наш сосед — Самарская область — по ветеранской программе получил чуть больше 350 миллионов рублей.

И таких программ сегодня в республике реализуется три десятка: дорожного строительства, капитального ремонта жилья и школ, развития агропромышленного комплекса, поддержки моногородов, энергосбережения и т. д. И многие из них в «ветеранских» пропорциях. «Снять» 20 — 30 процентов средств всей программы — в этом смысл и соль татарского в них участия. В 2012 году по линии ФЦП в Татарстан поступило 40 миллиардов федеральных рублей — без малого треть к ее официальному бюджету.

Средства Универсиады, федеральных программ и других новомодельных проектов позволили удвоить финансовые возможности республики, сформировать за счет федеральных ассигнований ее неформальный «инвестиционный бюджет», равный или примерно равный бюджету собственному, текущему. И, разумеется, другие регионы, кормящиеся лишь от своей фискально-экономической базы, выкраивающие из своих бюджетов и на свое развитие, и на текущие нужды, просто не в состоянии тягаться с Татарстаном в амбициях.

Старые корни новой модели

Обратите внимание, все или почти все достижения Татарстана, выделяющие его среди других регионов, сконцентрированы в ограниченных секторах экономики, пусть и очень важных: капитальное строительство (включая жилищное), дорожно-транспортное строительство, сельское хозяйство… И это не случайность, в рыночной экономике именно строительство, инфраструктура и АПК (в виде госдотаций) — это традиционные места приложения бюджетных ресурсов. Тех самых, что генерирует новая модель Татарстана.

Но как только речь заходит о других сферах, которые не связаны напрямую с государственными инвестициями — картинка становится вполне себе посредственной. Еще год назад Казань занимала предпоследнее место среди нестоличных городов-миллионников России по уровню средних зарплат. 18 с хвостиком тысяч рублей. В то же время в «контрольной» Самаре эта цифра была 23 тысячи, в Екатеринбурге — 28. Правда, за прошедший год случилось очередное чудо (то ли статистики, то ли Универсиады) в виде резкого роста доходов казанцев, которые подскочили до тех же 23 самарских тысяч. Но суть в другом: Татарстан традиционно отставал по уровню зарплат от Самарской области и других близких по параметру регионов.

Еще один показательный момент. В 2012 году Татарстан был признан самым инвестиционно привлекательным регионом страны. И действительно, по формальным показателям, цифры впечатляющие: в экономику республики «влилось» порядка 6 миллиардов долларов. А начинаешь смотреть структуру этих инвестиций, опаньки, большая их часть — все те же бюджетные бабки, появление которых отнюдь не всегда связано с «инвестиционной привлекательностью» в классическом ее смысле.

В классическом — это прямые, частные инвестиции, например, иностранные. Таковых в Татарстан в 2012-м пришло 560 миллионов долларов. А в соседнюю Самарскую область «иностранцами» было вложено 2,4 миллиарда долларов. Абсолютный рекорд в ПФО. Отставание в частных инвестициях — это тоже традиционная особенность нашей республики.

Другими словами, все «татарские чудеса» и «безбулдырабусы» начинаются там, где есть бюджетные деньги, и заканчиваются ровно там, где их нет. И так было всегда…

Перенесемся на 16 лет назад. Что есть модель Татарстана образца 1990-х? Если отбросить политическую шелуху, то это был способ концентрации финансовых ресурсов в руках государственного аппарата республики и рождавшихся из его недр элит. В первую очередь, за счет увеличения бюджетных возможностей региона. Достигалось это формально-политическими методами: через «межгосударственный» договор 1994 года, по условиям которого федеральные налоги оставались в распоряжении властей Татарстана. Плюс вводились собственные, типа «трущобных» платежей. «Суверенитет» позволял удваивать финансовые возможности элиты Татарстана. В этом был его экономический смысл. Новая модель достигает ровно той же цели, но другими методами. За счет подпитки из федерального бюджета.

Конечно, у старой и новой модели Татарстана есть и другие отличия, но они уже не принципиальные, а скорее стилистические. Например, в 1990-е годы власти республики много говорили о своей модели и даже продвигали ее на экспорт как способ решения многочисленных межэтнических и межгосударственных конфликтов, возникших на обломках СССР. Эта открытая позиция была обусловлена сугубо прагматической задачей — защитой привилегий республики, ее элиты.

Пропагандистскими методами наши власти пытались зафиксировать в умах своих российских коллег далеко не очевидную мысль, что ее «суверенный» статус — это благо для страны. Ровно той же задаче — защите привилегий — подчинено и нынешнее молчание о неформально-денежных отношениях Москвы и Казани. Это молчание сродни молчанию старателя, наткнувшегося на золотую жилу и не спешащего поделиться этой новостью с коллегами. Зачем лишний раз провоцировать других идти по пути Татарстана, если этот путь неизбежно ведет к усилению конкуренции за доступ к федеральным ресурсам.

Республика всегда существовала в условиях относительного избытка ресурсов. И у ее элиты нет опыта существования в условиях их дефицита. Это наша матрица, наш генетический код. На фундаменте высоких бюджетных возможностей выстроена мощная государственно-административная машина, которую многие из нынешних властей предержащих в России почитают за образцовую.

Но почему федеральный центр так щедро и охотно спонсирует республику? Российская казна — это ведь не пещера Аладдина, на «сим-сим» всем желающим не открывается. Как властям Татарстана удалось подобрать к ней ключи — в чем секрет «татарского экономического чуда» и секрет «новой модели Татарстана.

Почему Путин татар любит

Одна из самых популярных тем досужих разговоров предуниверсиадской Казани — когда начнет разваливаться все то, что к Универсиаде понастроено. И подобными злорадно ожиданиями сегодня «живет» не только Казань. Вся свободомыслящая общественность страны.

Пожалуй, наиболее громко эти ожидания сформулировал главной редактор «Эха Москвы» Алексей Венедиктов, объясняя в эфире своей радиостанции причину отказа посетить Казань в дни Игр: «Чего ездить? Я же понимаю, что сейчас у вас творится к Универсиаде. Понты. Вот, давайте закончится Универсиада, у вас начнет все сыпаться, и я тогда к вам приеду…».

Подобные неделикатные заявления свидетельствуют о глубоком непонимании Алексея Венедиктова (а с ним и всей «свободомыслящей» общественности) того, как устроена наша республика, как работает ее модель развития, сиречь, новая модель Татарстана, составной частью которой стала Универсиада.

Проблема скептического восприятия казанской Универсиады со стороны российской общественности в том, что эта общественность… избалована. Да, да, избалована. Пафосными международными мероприятиями, которыми в последние годы щедро потчует нас родное отечество. И которые проходят примерно по одному сценарию. Усиленное раздувание щек — оле-оле, величие державы, престиж и т.п. Разудалое, цыганщиной отдающее бюджетное транжирство, превращающее все российские праздники в события, аналогов по затратам в мировой практике не имеющих. Строительство одноразовых мостов через морские проливы, возведение одноразовых ледовых арен в субтропиках, прочие здравому смыслу недоступные начинания. Расширение списков «Форбс» за счет российских миллиардеров, приложивших к этим начинаниям руку. Самые дорогие в мире дороги, смытые дождями накануне приезда гостей, и самые дорогие недостроенные трамплины… Потом неделя-другая гулянки. Икра бочками, водка рекой, фейерверк. Глумливые репортажи СМИ. Чествования устроителей и их последующие аресты…

По такому сценарию прошел прошлогодний саммит АТЭС во Владивостоке, подобный сценарий готовится в олимпийском Сочи. Почему третья в этом списке Универсиада должна пройти по другому? Так или примерно так рассуждает среднестатистический представитель свободомыслящей российской общественности. Запасаясь попкорном, в ожидании очередной порцией скандальных вестей. Теперь уже из Казани. Но, боюсь, в случае с Казанью нашего избалованного зрителя ждет большое разочарование.

Made in Tatarstan

Я — не специалист по прочности строительных конструкций, и мне не доводилось инспектировать построены под Универсиаду объекты. И все же рискну сделать прогноз. Не посыплется. И не будет в Казани владивостокского сценария, не будет сценария сочинского, не будет питерского позора, где уже без малого десять лет не могут достроить футбольный стадион, стоимость которого уже зашкаливает за 40 миллиардов рублей, что в три раза больше, чем стоимость близкой по вместимости «Казань-арены»…

А знаете почему? Потому что Универсиада — это не последний большой проект, на который претендует Казань. Потому что Казани нужна «новая большая цель», точнее те большие федеральные деньги, которые под нее можно вытащить. И без которых Татарстан, его элиты, его экономика существовать не могут. Ну или пока не могут. Ибо такова наша модель развития — новая модель Татарстана.

Облажаться с Универсиадой — означает поставить жирный крест на будущем этой модели. Поставит крест на всех тех усилиях, что предпринимаются сегодня, например, ради того, чтобы перенести в Казань всемирную экономическую выставку — ЭКСПО-2020. Вот уж, действительно, мега-событие. Сопоставимое по финансовым затратам с настоящей Олимпиадой. Предполагающее совершенно футуристические инфраструктурные и градостроительные задачи. И что важно, событие — реальное, право его проведения Россия уже получила. В отличии, например, от призрачных летних Олимпийских игр 2024/28 года, на которые Казань тоже намерена претендовать, правда, чисто гипотетически…

Успех лоббистских усилий по ЭКСПО и по другим новомодельным проектам напрямую зависит от безукоризненного проведения Универсиады. Это понимают господа Минниханов, Шаймиев, Метшин и все те, кто входит в узкий круг татарстанского истеблишмента. Это понимает Зиганшин — гендиректор ПСО «Казань» и другие представители не менее узкого круга генподрядчиков Универсиады, специализирующиеся на освоении федеральных траншей. И кровно заинтересованные в продолжении финансирования по ее завершению.

Наличие такой заинтересованности выгодно отличает устроителей казанской Универсиады от их коллег из других регионов страны.

Возьмите, например, владивостокских товарищей. Они живут по своей модели. Живут лесом, рыбными и крабовыми квотами, портом, транзитом, кормятся браконьерством, контрабандой-торговлей с близкими Китаем и Японией…

Для них саммит АТЭС — это же стихийное бедствие пусть и в виде манны небесной. Событие раз в жизни случающееся. Нелогичное, непривычное, не ими инициированное. И отношение к нему такое же. Набили карманы. И вернулись к привычному образу жизни, к охоте-собирательству…

«Татарам» возвращаться некуда, для них «большая цель» и есть их способ существования. И каждую новую «цель» надо заслужить, в том числе безукоризненным исполнением предыдущей. Безукоризненным в глазах федеральных властей, благо их глаза не столь критичны, как взгляды сограждан.

К вопросу о «хитрости татарской»

То, что «татары» умеют тянуть деньги из Москвы и построили на этом процессе целую стратегию — факт достаточно очевидный. Но почему федеральный центр так щедро и охотно финансирует республику?

Стандартное объяснение этого феномена — отменные лоббистские способности властей Татарстана. И действительно, наши президенты — что бывший, что нынешний — в рейтингах региональных лоббистов традиционно занимали первые позиции. В политологический оборот России, с легкой руки Владимира Путина, даже вошло выражение — «хитрые татары», обозначающее эти способности. И признающие их…

Разумеется, лоббизм играет важную роль в поддержании новой модели Татарстана. И власти республики знают и понимают в нем толк: занимаются лоббизмом системно, встраивая его в политическую конструкцию страны. Обратите внимание под каким флагом проходят здесь выборы в Госдуму РФ: сколотить в думе мини-фракцию от Татарстана, протащить в российский парламент максимальное количество депутатов от республик. Дабы они там проталкивали ее интересы. В первую очередь, финансовые.

Много вы знаете регионов, которые ставят такие задачи, власти которых способны на такой высший политический пилотаж?

Кстати, недавно депутат от Татарстана Александр Сидякин приоткрыл некоторые особенности работы «избранников» от республики. В частности поведал, что за каждым из 15 татарстанских депутатов закреплено несколько целевых федеральных программ, в которых участвует Татарстан и которые они обязаны курировать… Только по средствам этих программ в прошлом году в регион поступило более 40 миллиардов рублей. Без малого треть ее собственного годового бюджета.

А помимо Госдумы есть еще и органы федеральной исполнительной власти, куда по мере сил и возможностей тоже расставляются не чужие для республики лица. В Олимпийский комитет РФ — Марат Бариев. На управление внутренней политики РФ — Олег Морозов и т. д. Это все лоббисты нашей малой родины, важные приводные ремни ее модели развития.

И все же одной «хитростью татарской» объяснить функционирование новой модели Татарстана невозможно. У нее есть более серьезное основание, фундаментальное. Это вышколенная, спаянная общими интересами бюрократическая машина. Именно наличие такой машины выделяет наш регион из общего ряда российских провинций, обеспечивает Татарстану конкурентные преимущества за доступ к федеральным ресурсам. В первую очередь, за счет эффективного администрирования поступающих сюда бюджетных средств. И их освоения.

Главный татарский козырь

Я уже приводил пример реализации федеральной программы «Жилье для ветеранов» в Татарстане и соседней Самарской области. В ее рамках Татарстан получил и освоил порядка 11 миллиардов рублей, предоставив жилье более 12 тысячам человек. А соседней Самарской области досталось всего 356 миллионов бюджетных рублей. На первый взгляд, вопиющая несправедливость. Но не спешите возмущаться.

ФЦП «Жилье для ветеранов», как и всякое другое большое государственное начинание, держится на формальностях и четко прописанных процедурах. Они — не секретные. Они обозначены в стартовых условиях ветеранской программы. Доведены до регионов. А дальше, кто быстрей и расторопнее, чья административная машина лучше. В Татарстане, как только пахнуло большими деньгами, произошла мгновенная мобилизация всей бюрократической вертикали — от сельских поселений до президента: выявлены ветераны, составлены списки, уточнено жилищное положение, подготовлены смет и финансовые обоснования…. Администрирование проекта состоялось, заявка ушла в Москву. И пошли деньги.

А в Самаре мобилизовать местную бюрократию на трудовые подвиги не удалось. Тамошним чиновникам не нужны ни ветераны, ни, видимо, федеральные деньги, которые под них выделялись: лишние хлопоты, лишние усилия. Допускаю, что они живут по своей модели, описать которую я не берусь. Но перенапряжение явно не входит в ее ценности. Справедливости ради, надо сказать, что татарстанским чиновникам, по большому счету, до ветеранов тоже до палочки. Но программа стала прекрасной возможностью загрузить работой местный стройкомплекс, серьезно пострадавший в кризис 2009-года. Поэтому в число ветеранов в Татарстане записали скопом практически всех пожилых людей 20-х годов рождения, которым (на радость их внукам) посчастливилось дожить до наших дней.

По сути, это была программа по строительству и раздаче квартир внуками и правнукам местных долгожителей. А для особо ушлых внуков раздача по второму, а то и третьему разу. Иначе откуда тогда появилась такая гигантская цифра — 12 тысяч ветеранов. Да еще и поголовно бездомных в нашем то процветающем Татарстане. Вот такая маленькая новомодельная хитрость, которая позволила накачать республику дополнительными бюджетными ресурсами.

Как же федеральный центр, как же контроль, спросите вы? А поставьте себя в положение высокопоставленного федерального чиновника, ответственного за ветеранское жилье. У него есть варианты: выделит деньги депрессивной области из грустного российского Нечерноземья, с известным для себя риском, что программу эту область завалит. Или передать деньги напористым ребятам из Татарстана, которые «железно» обеспечат выполнение плановых цифр. Тех цифр, что потом войдут в итоговый отчет его ведомства, и на основании которых будут оценивать его — чиновника — компетентность. И кому он даст деньги?

Вот почему Путин татар любит

Можно спорить о том, насколько эффективно расходуются федеральные транши, поступающих в Татарстан, отыскать при этом множество примеров, ставящих под сомнение эту эффективность… Но гляньте на республику глазами ее главного спонсора — Владимира Путина. Человека, который засушливым летом 2010-го был вынужден устанавливать видеокамеры в сгоревших деревнях рязанщины и нижегородчины, и в режиме он-лайн следить за ходом восстановительных работ. Опасаясь, что без личного пригляду федеральная помощь до погорельцев просто не дойдет.

Так вот, с точки зрения этого человека, система освоения денег, созданная в Татарстане не просто эффективна, она — суперэффективна, особенно, на фоне вопиющей бесхозяйственности в деле государственных трат по стране в целом. Объекты, под которые выделяются татарские транши — всегда строятся, сроки — выдерживаются, программы — выполняются….

Это обстоятельство обеспечило нашей республике репутацию сверхнадежного региона, с которым у федеральных властей нет, и не может быть проблем. И сложившееся реноме сегодня работает на республику, облегчая и упрощая лоббистские старания ее руководителей.

Рустам Вафин