Путь на Родину был долгим и тернистым

Post navigation

Путь на Родину был долгим и тернистым

60-летию Решата Аблаева посвящается

Путь на Родину в Крым, землю наших дедов и прадедов, был долгим и тернистым. Но возвращение состоялось благодаря Национальному движению крымскотатарского народа.

 

О Национальном движении и его деятельности я слышала ещё в школьные годы. Имена таких людей как Аким Джепаров, Мустафа Халилов, Бекир Османов, Решат Джемилев, Ролан Кадыев, Идрис Асанин, Мустафа Джемилев были мне знакомы.

 

Решат АблаевМоя сестра Сание, будучи студенткой «татлита» — факультета русско-татарской филологии (в те годы даже в названии факультета запрещено было использовать слово «крымскотатарской») Ташкентского госпединститута им.Низами, привозила домой информацию о деятельности Национального движения крымских татар. О судьбе тех, кто несмотря на все препятствия и дискриминацию, пытались возвратиться и возвращались на землю предков. О Мусе Мамуте, который в знак протеста против беззакония и произвола властей Крыма, закончил жизнь свою самосожжением. И, естественно, в местах проживания крымских татар эта информация доводилась до соотечественников.

 

Окончив школу, я решила поступить на факультет дефектологии ТГПИ им.Низами. В период вступительных экзаменов жила в студенческом общежитии. В один из дней к нам в комнату заглянул высокий и долговязый парень 20-23 лет. Это был Синавер Кадыров. Он стал отговаривать меня от факультета дефектологии и предлагал сдать документы на «татлит». Синавер говорил так убедительно, что мне пришлось поменять своё решение. Так я стала студенткой «татлита».

 

На факультете со студентами проводили работу Синавер Кадыров и Шевкет Кайбуллаев. С Решатом Аблаевым я познакомилась в гостях у Ш. Кайбуллаева, в колхозе им. Ахунбабаева Ташкентской области. С однокурсницами Зерой Люмановой, Зоре Аметовой, Ленуре Зейтуллаевой мы часто собирались у него дома. Мама Шевкета, Урмус апте, всегда с радостью встречала нас. До сих пор не могу забыть её вкусных сдобных лепёшек… Мы приезжали вечером, а уезжали на занятия рано утром, чтобы успеть на первую пару. Ночами напролёт говорили о Крыме, положении наших соотечественников в Крыму, беспределе властей, роли и месте молодёжи в решении нашего национального вопроса.

 

В 1981 году по инициативе Ш. Кайбуллаева, С. Кадырова, Р. Аблаева, Э. Меджитова была создана инициативная группа им. Мусы Мамута, куда чуть позже вошли и мы. Одной из целей группы было издание Информационного бюллетеня. С 1983 года он начал выходить. В бюллетене публиковалась информация о положении нашего народа во всех местах его проживания, о произволе и беспределе властей Крыма, о деятельности и репрессиях в отношении участников Национального движения, правозащитниках Г.Александрове, А.Лавуте, об идее создания «национальной автономии» в Кашкадарьинской области и тех крымских татарах, которые «помчались» воплощать эту идею в жизнь.

 

Активность группы не осталась не замеченной не только среди крымских татар, но и попала под пристальное внимание карательных органов. В ноябре 1985 года был подвергнут аресту Решат Аблаев. О его аресте мы узнали от Синавера Кадырова. В течение двух суток семья Решата и родственники не знали о нём ничего. Ему, как и всем участникам Национального движения, было предъявлено стандартное обвинение — ст.191-4 УК УзССР «распространение заведомо ложных измышлений, порочащих общественный строй СССР и его политическую систему».

 

Эмир МеджитовЧерез некоторое время получаем сообщение от Синавера Кадырова, что Эмиру Меджитову подложили наркотики и предъявили обвинение в их распространении. В знак протеста Эмир Меджитов объявил голодовку. Через несколько дней Зера Люманова, Зоре Аметова и я поехали к Эмир ага домой, в Той-Тюбе, п.Ташморе. Позже к голодовке присоединились супруга Эмира Меджитова Зекие и брат Сабир. Мы стали обходить дома жителей посёлка и собирать подписи под обращением в защиту Эмира Меджитова.

 

Собрано было 72 подписи жителей посёлка Ташморе. Эмир ага с супругой и братом из-за угрозы их здоровью только на 9 сутки голодовки были госпитализированы в больницу. Мы с Сафинар Джемилевой пошли к следователю, отнесли обращение, выразили своё недовольство и мнение, что совершён подлог в отношении Эмира Меджитова за его участие в Национальном движении крымских татар. В конце концов, дело было закрыто из-за недостаточности улик.

 

Потом арестовали и Синавера Кадырова. Последовали допросы студентов «татлита». Проводил их старший следователь Прокуратуры г.Ташкента В.А. Азарян. Он искал доказательства «вины» Р. Аблаева и С. Кадырова. Но старшее поколение с нами проводило работу: мы знали необходимые статьи УК, УПК УзССР, были информированы как нужно вести себя при допросах, кто имеет право присутствовать при этом, как нужно подписывать протоколы и многое другое.

 

В защиту Синавера Кадырова и Решата Аблаева от студентов татлита» ( 41 человек) было отправлено заявление в адрес Генерального Прокурора СССР, Прокурора Узбекской ССР, где говорилось о том, что на студентов «татлита» вот уже нескольких месяцев продолжается давление со стороны старшего следователя городской прокуратуры Азаряна с целью найти доказательства виновности Решата Аблаева и Синавера Кадырова, о том, что мы возмущены бесконечными репрессиями над участниками Национального Движения крымских татар за возвращение на свою историческую родину — Крым, и о том, чтобы их немедленно освободили.

 

Когда я пришла по повестке в Прокуратуру, в кабинете у Азаряна сидели две женщины (им было лет под 40, видимо сотрудницы прокуратуры). Поздоровавшись, сказала, что явилась по повестке. Азарян предложил мне присесть и сказал, что я должна буду отвечать на его вопросы. Мне было известно, что при допросе должны присутствовать только следователь и допрашиваемое лицо, поэтому попросила выйти присутствующих женщин. Втроём они накинулись на меня со словами, чтобы не указывала что им делать и что они работники прокуратуры и не выйдут с кабинета. Тогда я отказалась отвечать на вопросы.

 

Пошумев ещё несколько минут, женщины всё же вышли из кабинета. Азарян достал целую стопку бумаг: различные обращения и заявления, где была и моя подпись, номера Информационного бюллетеня им. М. Мамута, журнал «Къасевет». Начал задавать вопросы, кто приносил обращения, подписывала ли я их. Получал ответ, что подписывала, так как была согласна с текстами обращений и заявлений, а кто приносил, не помню, так как для меня это не имело никакого значения. Естественно, Азаряна это бесило, он начинал угрожать мне исключением из института и «прогниванием» в тюрьме. На что получал ответ, что эти люди ведут борьбу за возвращение на свою историческую родину Крым, и ничего преступного и противозаконного в их действиях нет.

 

Когда начался процесс над С. Кадыровым и Р. Аблаевым, вся наша группа была вызвана в качестве свидетелей по делу. Студенты «татлита» были очевидцами этого процесса. Власти, чтобы в зал судебного заседания меньше попало родственников и соотечественников, заполняли помещение студентами-практикантами. В один из дней судебного заседания в зал не могла попасть родная сестра Решата Аблаева — Пакизе, сидячие места были заполнены незнакомыми людьми.

 

Она подошла к одному дремавшему студенту, дёрнула его за плечо и, так как ему было неинтересно, попросила его уступить ей место. Тот ни в какую, и она стала возмущаться. Через некоторое время, после суда на Пакизе тоже возбудили уголовное дело, обвинив её в нанесении студенту телесных повреждений. После разыгранного спектакля — так называемого «судебного заседания», обвинив Пакизе в «совершении преступления», ей дали год условно, и она должна была выплачивать государству 25% от заработной платы…

 

Я, Эдие Джемилева (была свидетелем по делу), Шевкет Асанов с супругой (скрипач ансамбля «Хайтарма», ныне покойный), брат Пакизе — Риза и ещё несколько человек присутствовали на том заседании.

 

После приговора Решат и Синавер какое-то время находились в колонии «Зенгиата» г.Ташкента. 23 июня 1986 года я с однокурсницами Зерой Люмановой, Зоре Аметовой, и ныне покойной Сабрие Сеутовой поехали в г.Янгиюль к Сафинар Джемилевой, чтобы поздравить её с Днём рождения. От неё мы узнали о местонахождении Решата и Синавера, и о том, что их вывозят на полевые работы… Тогда мы решили на следующий день попробовать передать им передачу, и, таким образом хоть как-то поддержать их… Вчетвером нельзя было идти. Обсудили этот вопрос, решили, что пойду я и Зоре.

 

Колония«Зенгиата» находилась за районом Сергили. Через решётчатый забор мы увидели строящихся заключённых. Они были одеты в униформу чёрного цвета, побритые наголо, в чёрных кепках. Тяжело было узнать кого-то на расстоянии. Их строем вывели за территорию и повезли за несколько километров в поле. Мы, прячась, следовали за ними. Шли долго. Заключённых привели на поле, где стояла вышка. На вышке стоял караульный с автоматом. Заключённые стали что-то пропалывать. Мы издали наблюдали за ними, пытаясь найти среди них Решата и Синавера. Потом мы узнали, что их там не было, в этот день их оставили в бараке…

 

Думаю, каждому из нас есть что вспомнить и рассказать о периоде проживания в местах высылки и борьбе за возвращение на землю предков, ведь путь на Родину был долгим и тернистым. И это будет вкладом каждого из нас в написании достоверной истории нашего народа. Борьба нашего народа за свои права и землю далеко ещё не закончена. И от того, насколько мы будем честны и добры друг к другу, будет зависеть наше и будущее народа.

 

Миляра СЕТТАРОВА

Из воспоминаний Сание Саттаровой

С Решатом Аблаевым я познакомилась в 1978 году, будучи студенткой 2 курса «татлита» Ташкентского госпединститута им. Низами. В то время Решат был одним из активистов Национального движения. Все свое свободное от работы время Решат посвящал идее возвращения крымских татар на Родину. Особенно активно он работал со студентами «татлита», чем вызвал сильное недовольство работников КГБ.

 

После очередного похода всего нашего курса на суд Мустафы Джемилева кэгэбэшники решили вплотную заняться студентами. С целью проведения «воспитательной работы» в деканат были вызваны наши парни, а из девушек — Зекие Хаирова. Во время беседы с Зекие кэгэбэшник неистово орал и ругался, а затем предупредил, чтобы ноги Решата Аблаева на факультете не было.

 

Но Решат продолжал приходить на факультет. Он знакомил студентов с борьбой соотечественников за возвращение в Крым, распространял информацию о событиях в Национальном движении, организовывал сбор подписей и отправку телеграмм и писем на имя руководства Советского Союза. С этой информацией знакомилась и крымскотатарская молодежь, которая обучалась в других вузах Ташкента, так как они поддерживали постоянную связь с «татлитом».

 

«Татлит» в то время был центром духовной и патриотической жизни крымскотатарской молодежи. На одной из встреч со студентами Решат предложил проводить курсы изучения родного языка. Занятия проводились в вечернее время, в квартирах соотечественников. Молодежь с интересом посещала эти занятия. Мы не только изучали язык, но и обсуждали вопросы, связанные с историей Крыма и политикой. Вся эта работа объединяла молодежь, воспитывала в них патриотизм и любовь к Родине…

МФ-информ

 

Похожие материалы

Ретроспектива дня