Сегодня нашим собеседником будет ветеран и активист национального движения крымских татар Тимур Дагджи. Тимур Дагджи является автором и соавтором многих обращений крымскотатарского народа в партийные и советские органы Советского Союза, в адрес украинского правительства, а также в международные организации.
В Крыму он помог организовать около двадцати общественных организаций, в том числе организацию старейшин крымскотатарского народа — «Намус». Был делегатом IV Курултая крымскотатарского народа, инициировал принятие Курултаем решения по геноциду. По его инициативе была создана комиссия по геноциду. Еще одна комиссия, созданная его усилиями, подсчитала урон, нанесенный депортацией крымскотатарскому народу, который исчисляется в миллиардах долларов. Он подал в суд на ближайшего соратника Ющенко Романа Бессмертного, разработавшего концепцию ассимиляции крымскотатарского народа и поддержанную самим президентом. Вместо того, чтобы помочь ему довести это дело до Европейского суда, его поступок осудили прямо на сессии Курултая. Тут же он был исключен из состава комиссии по геноциду, которая была создана по его инициативе. Считая невозможным продолжать работу в качестве делегата, он вышел из его состава по собственному желанию из-за разногласий. Но старые ветераны не уходят на пенсию. До конца своих дней они стараются служить своему народу. Поэтому он стал одним из соучредителей «Милли Фирка», которая сегодня заявляет о себе как мощная правозащитная партия.
— Проанализировав ситуацию с национальным образованием, приходишь в праведный гнев. В Симферополе функционирует одна национальная школа. Хотелось бы узнать ваше мнение о роли образования в судьбе крымскотатарского народа.
— Начнем, наверное, со времени депортации. Ведь до войны крымскотатарская молодежь училась в крымскотатарских школах на родном языке. А с момента депортации началась активная русификация нашего народа. В небезызвестном письме Берии Молотову было заявлено: «Организовать начальную школу для детей спецпереселенцев — чеченцев, ингушей, карачаевцев, балкарцев и крымских татар с обучением на их национальных языках нет возможности в силу отсутствия соответствующих педагогических кадров. В силу всех этих условий НКВД считает целесообразным обучение детей спецпереселенцев производить на русском языке».
Между тем в Крыму до войны было 640 начальных и 220 средних национальных крымскотатарских школ, укомплектованных педагогическим составом, который вместе со всем народом был выселен из Крыма, а значит, ссылка Берии на отсутствие учителей, мягко говоря, не соответствовала действительности. Это было началом целенаправленной политики этноцида крымскотатарского народа. Дети учились русскому языку, но родной язык сохранялся в семье.
Тяга к учебе у крымских татар была очень великой. Я знаю много примеров, когда были ограничения на перемещение крымских татар, молодые люди тайно пробирались через поля в какие-то техникумы, тайно учились там, потом таким же образом возвращались. Это было ужасно, но они продолжали учиться. После снятия комендантского надзора молодежь пошла в высшие учебные заведения. Нас не принимали только на юридические, исторические, философские факультеты, а также на журналистику. И вы знаете, эта огромная тяга к учебе позволила нам уже к началу 60-х годов выйти на второе место, после евреев, по количеству людей с высшим образованием на тысячу населения. Т.е. у нас уже в Узбекистане был огромный потенциал. Это дало нам возможность вырастить мощные кадры во всех областях науки, экономики, промышленности и т.д. Везде были наши представители, которые пользовались всеобщим уважением и признанием. Огромное количество депутатов, руководителей различного ранга, у нас были свои министры, свой секретарь обкома партии, секретари райкомов партии и т.д. — огромное количество. Все это было потому, что был заложен фундамент, т. е. люди были образованными и конкурентоспособными. Люди шли в науку. Очень много было кандидатов, докторов наук. Вот эта тяга к учебе и сыграла очень положительную роль для нашего народа в тот период.
И вот мы вернулись в Крым. Тот огромный потенциал, который у нас был, это люди с опытом руководящей работы, это армия высококвалифицированных специалистов не могли себя реализовать в условиях дискриминации по национальному признаку. И в течение двадцати лет этот наш потенциал угас, т.е. те бывшие руководители уже постарели, уже стали пенсионерами, а новой плеяды руководителей, научных работников в разных областях у нас нет. Вот такой застой.
Сегодня наши ребята оканчивают вузы. А какая у них перспектива? Когда человек приходит устраиваться на работу, а ему говорят: нам нужны славяне. Такое отношение отвра-тительно! Вы пройдите на Куйбышевский рынок и увидите там за прилавком людей с высшим образованием, и даже кандидатов наук. Они вынуждены торговать. Это и есть политика государства: не давать возможность вырасти. Ведь человек сразу не становится ру-ководителем, он идет по каким-то ступенькам. Мы искусственно лишены этой возможности. И люди, окончившие вузы, вынуждены или не работать, или идти в торговлю, где-то крутиться. Это большая трагедия для будущего нашего народа.
К сожалению, и наши руководители демонстрируют, мягко говоря, недальновидную политику в таких принципиальных вопросах, как образование на родном языке. Обратимся к истории нашей Каменской школы. Это же безобразие. У нас здесь было здание, построенное еще до нашего возвращения в советское время. Это здание предназначалось для ветеринарной клиники. Это одно трехетажное, два двухэтажных и три одноэтажных здания, обнесенных забором, подведены газ, вода и т.д. Мы намеревались отрыть там школу. Почему школу? Я был тогда членом инициативной группы у нас в Каменке, я приводил тогда в пример евреев. Ведь когда евреев изгнали из Синая, там осталось несколько стариков. И у них спросили: вас тут осталась маленькая кучка, чего вы хотите, что вам здесь оставить? Они сказали: школу. Потому что школа сохраняет язык, сохраняет культуру, сохраняет идентичность нации. У нас здесь сама власть не желает, чтобы у нас были школы, чтобы мы учились на крымскотатарском языке, чтобы мы сохранили свой родной язык — ибо, нет языка — нет нации. Нынешняя власть не скрывая ведет в отношении нашего народа ассимиляционную политику. Но, к сожалению, и наши руководители порой потакают этой политике властей. Мы случайно узнали, что здание, которое мы планировали под школу, продано. Продано за копейки!
— Так кем именно было продано здание?
— Это здание было передано Рескомнацу, а Рескомнац его продал. Продал фирме «Медведь», которая занималась коммерческой деятельностью. Так нашей инициативной группе, в состав которой входили Музеир Керимов, Риза Фазыл, Сейдамет Муратов и я, пришлось встретиться с представителями этой фирмы и объяснить им: «Ребята, здесь в Каменке 1200 татарских домов, это 1200 татарских семей, рядышком у нас живут русские, и вы лишаете возможности их детям учиться в школе. Вам здесь устраивать бизнес мы не дадим. Будут бить окна, да что угодно будут делать. Поэтому решайте и возвращайте нам эту школу. Они нам сказали: верните нам деньги, которые мы дали, и на взятку в том числе, и мы вам отдадим это здание. Мы изыскали возможность, возместили им все — так родилась эта школа. И очень нам помогла тогда бывший министр труда и социальной политики Людмила Денисова.
Развитием школ, и вообще учительством и образованием у нас занимается исключительно общественная организация «Маарифчи». Они работают очень здорово. И им при жизни нужно ставить памятники. Я вам скажу, если бы не «Маарифчи», у нас ничего бы не было. Только их усилиями какие-то школы, какие-то классы открываются, что-то еще делается.
— Вы затронули сейчас тему национальной гордости, национального самосознания. Немаловажную роль здесь играет та же самая школа. Насколько современная крымско-татарская школа воспитывает в крымско-татарских детях национальный дух?
— Ни школа, ни наш вуз не воспитывают вот этого патриотизма. Вы знаете, у нас никто не занимается вопросами патриотизма. У нас этого нет. В Меджлисе нет идеологического отдела. Когда-то им говорили: давайте откроем идеологический отдел, на что они иронизировали: что, это советская власть что ли. Без идеологии народ не может жить. Патриотическое воспитание начинается с семьи, детсада, далее получает логическое продолжение в школе, вузе, ведь народ должен гордиться своими людьми. Приведу маленький пример. Еще в советское время я был командирован в Армению для знакомства с работой армянского радио. Остановился у знакомого армянина дома. Ему было некогда, и он сказал: мой сынок проведет тебя до радиокомитета. Сынку где-то 10-11 лет. Мы с ним идем и видим портрет какого-то армянского деятеля. Он меня спрашивает:
— Вы знаете, кто это?
— Я говорю: нет. Он удивляется.
— Как не знаете, если бы не он, Советский Союз не выиграл бы войну…
Этому пацану 11 лет. Он уже патриот. Да вы покажите сегодня школьнику портрет нашего дважды героя. Да он не знает, кто это такой, понимаете. Не говоря уже о нашей истории — великой истории. У нас очень много людей, которыми нужно гордиться: мужественных, сильных, гениальных. Мы их не показываем. Даже тех же героев национального движения. Это был действительный героизм. А сколько у нас героев войны? Вы посмотрите, в Узбекистане у многомиллионного узбекского народа был один генерал. У нас на 180-200 тысяч было семь генералов. Возьмите в науке, в таких ее отраслях как космические разработки, ракетостроение и т.д. У нас очень много людей и в науке, и в медицине — везде у нас есть великие люди. Не говоря уже об исторических личностях, начиная с Бейбарса — это же наши люди.
— В современной ситуации такое патриотическое воспитание очень необходимо. Мы видим, что украинство усиливается, и в школе в том числе, что оно усиливается порой в ущерб нашей истории. Ведь если посмотреть на то, как описывается в украинских учебниках наш народ и доля его участия в судьбе украинского народа, то, к сожалению, негатива в этом описании очень много и это все отражается на психике детей. И получается, что крымскотатарские дети вынуждены учиться по таким ущербным учебникам. Ведь как-то нужно повлиять на эту ситуацию, ведь многих возмущает подобное предвзятое отношение к нашему народу.
— Вы знаете, есть теория борьбы. В теории борьбы есть метод, который всегда против нас применяют — это метод затяжек и проволочек. Вот методом затяжек и проволочек нас вынуждают ассимилироваться, не решают наши земельные проблемы, не решают проблемы нашего образования на родном языке, не издают ни одного закона, который не давал бы возможности националистам оскорблять нас, не принимать на работу и т.д. Методом затяжек и проволочек все обещают и обещают… Двадцать лет обещают! А тем временем идет процесс ассимиляции. Вот этот самый страшный закон борьбы они применяют против нас. А мы применяем против них другой, тоже очень интересный метод, когда ставят противника в, казалось бы, безвыходное положение. Приведу пример. Кто-то подал в горисполком заявление на квартиру, а его все тянут и тянут, а он все ходит в горисполком и ходит. А потом он увидел где-то свободную квартиру и занял ее. И теперь уже горисполком бегает к нему: освободи квартиру. В отношении украинского государства мы применяем этот метод в сфере земельных решений. Не дают — мы занимаем эти земли, и теперь они к нам ходят: освободите эту землю. Это все законы борьбы. Сейчас конечно у народа какая-то апатия, которая является следствием соглашательской политики наших лидеров с этим государством. Именно соглашательской политики.
Меня ужасно поразил очень интересный факт. Когда представитель нашей диаспоры в США Мубеин Бату Алтан обратился к гостившему там премьер-министру Турции Реджепу Тайипу Эрдогану со словами, что крымские татары нуждаются в помощи в решении их политических и правовых проблем, премьер-министр четко отреагировал: «Конечно, поможем. Однако откровенно вам скажу, что тамошние («крымские») не так переживают по этому поводу, как вы!».
Я когда прочитал это пришел в ужас. Это значит, что наши руководители, встречаясь с руководством Турции вешают им лапшу на уши, дескать не вмешивайтесь, у нас все хорошо. А союзники Меджлиса РУХ, за который мы всегда голосовали, оказалось тоже работают не в пользу нашего народа. Они были министрами иностранных дел, и, как утверждает Надир Бекиров, постоянно дезинформировали на протяжении двадцати лет мировую общественность о положении крымско-татарского народа. Теперь понятно, почему международные организации не реагируют на обращения крымскотатарских общественных организаций. Когда наши общественные организации писали жалобы в международные организации и те пытались реагировать, здесь их успокаивали: у нас все хорошо.
— Тимур агъа, вы утверждаете, что руководство Меджлиса не хочет, или не может повлиять на ситуацию с восстановлением прав крымскотатарского народа. Какую вы видите роль общественных крымскотатарских организаций в возможном разрешении этого вопроса?
— Лично у меня, вся надежда на общественные организации. Сейчас у нас есть ряд общественных организаций, которые вопреки политике Меджлиса пытаются что-то сделать, как-то воздействовать на между-народные организации, активизировать народ.
Общественные организации — это основа любого демократического общества. Нет демократического государства, где бы не было общественных организаций, с которыми государство вынуждено считаться. Все они независимы от государства и в этом сила общественных организаций. В демократических странах очень доверяют общественным организациям. Любые международные организации больше всего доверяют общественным организациям. И мы, как общественные организации, должны этим пользоваться. Мы еще мало работаем, я вам скажу. В мире много международных правозащитных общественных организаций, и мы должны налаживать с ними эффективное сотрудничество.
— Есть общественные организации, которые критично оценивают деятельность Меджлиса и работают независимо от украинского государства. На мой взгляд, это здоровая ситуация, каким-то образом стимулирующая этот орган к какой-то деятельности. Как вы смотрите на ситуацию, если эти организации консолидируются и образуют своеобразный орган, более массово представляющий интересы крымскотатарского народа?
— То что, общественные организации заставляют шевелиться наш Меджлис — это правда. Я вам скажу так, вообще-то я всегда за консолидацию. Но, к сожалению, у многих свои амбиции: он сам король в своем маленьком графстве, т.е. в своей общественной организации. Здесь, конечно, исходя из нашего менталитета, можно по-разному смотреть на эти вещи. Можно создать постоянную ассоциацию этих организаций. Можно, в конце концов, по каким-то проектам объединяться. Т.е. надо на любых основах работать вместе. Хотя в народе говорят: нас всех раздраили по разным организациям — это все лозунг Меджлиса. Государство боится нас. На самом деле цели у нас одни. Все мы делаем то, чего не может, или не хочет делать Меджлис. Все мы твердо стоим на позициях, утвержденных еще национальным движением. Конечно, было бы здорово, если бы была образована ассоциация, но пока амбиции не позволяют этого сделать, надо работать по отдельным проектам.
— Тимур агъа, учитывая крымские реалии, каким вы видите национальное движение, исходя из каких принципов, оно должно развиваться?
— У нас есть опыт национальной борьбы. В чем был секрет успеха национального движения? Там была разработана такая система: каждый крымский татарин чувствовал себя членом этого движения, членом этой борьбы. Были созданы инициативные группы. Они собирали деньги, избирали своего представителя, давали ему соответствующий мандат и отправляли в Москву. Этот человек ехал в Москву, там собиралась группа из 10, 50, 100, 200 человек, они писали информации о проделанной работе, и шла обратная связь. Т.е. люди, которые давали деньги, подписывали какие-то документы, получали информацию, что их представитель в составе других представителей из других областей выполнил возлагаемую на него функцию. Т.е. было движение туда — обратно.
Сегодня, я думаю, этот опыт нужно возобновить. Каждый человек должен почувствовать, что он борется за свои права, за права своих детей. Но не это главное. Главное — поставить цель. Вот когда цель определена, люди идут. Там мы поставили цель: возвращение в Крым. Всем было ясно. Сегодня, к сожалению, Меджлис не смог сформулировать такой цели. А когда цели нет, никто не знает куда двигаться. А куда мы двигаемся? Что нам вообще нужно? Если у народа нет своей стратегии, он обязательно выполняет чью-то. Поэтому нужно сформулировать очень четкую цель нашего, будем говорить, воз-рождающегося национального движения, разработать стратегию. Это может быть лозунг: «Мы должны быть хозяевами родной земли». Может быть это, может — другое, но нужна цель, которая бы волновала каждого крымского татарина.
Мы говорим: нам нужна государственность. Вот я пойду к соседу и спрошу: нам нужна государственность? Знаете, что он мне скажет: «Э, биз тойдыкъ бизим депутатларымыздан…». Почему так? Да потому, что некоторые наши депутаты уже дискредитировали себя во власти. На первом плане у них личные интересы, а не интересы народа. Потому просто говорить: нам нужна государственность, и давайте за нее бороться — люди не поймут. Они скажут: что, новых чиновников, таких же, как эти…, я извиняюсь, плодить что ли? Поэтому нужна очень четкая, понятная для народа формула, которая как раньше «Вперед, в Крым!», работала бы здесь и сейчас. Обозначив цель, нужно разработать методологию ее достижения и всенародно работать над воплощением ее в жизнь.
— Наверное, вы прекрасно понимаете, что власти будут противопоставлять крымским татарам русскоязычное население Крыма и таким образом препятствовать воплощению в жизнь наших конструктивных замыслов. Т.е. все будет делаться для того, чтобы наши идеи воспринимались негативно. Что нужно сделать, чтобы они воспринимались позитивно той частью общества, которая не является крымскотатарской?
— Когда мы говорим о государственности, мы сами не знаем, какую государственность мы хотим. А какую мы хотим госу-дарственность? Ну, допустим, Мустафа Джемилев говорит: я бы не хотел ту государственность, которая была до войны. Тогда какую государственность он хочет? Этим пользуются наши оппоненты, которые говорят: они хотят здесь создать Халифат. И на этом разыгрывается противостояние между славянами и крымскими татарами. Поэтому мы должны четко сказать, какую государственность мы хотим. Причем при этом мы должны будем убедить русскоязычное население, насколько выгодна и им эта государственность. Нам надо вместе с ними работать над новой Конституцией. И показать им всю выгоду партнерских отношений. А им действительно будет выгодно принять наши предложения. И вот почему. Потому что, если мы заставим Украину исполнить все, что принято ООН, а мы, как коренной народ, имеем огромные права, то Крым от этого только выиграет. Все недра, земля, рекреационные ресурсы — все это будет принадлежать жителям Крыма. Если даже Украина будет добывать нефть и газ с наших прибрежных территорий, то огромный процент с доходов она должна будет оставить в Крыму. Если здесь есть их санатории, то будьте любезны, все налоги, и за пользование землей нашей, оставлять в Крыму. Крым разбогатеет со страшной силой. Вот с этой позиции мы и должны будем разговаривать с русским большинством. Потому что без их согласия мы не сможем построить государственность. К сожалению, Меджлис все время в угоду Киеву противостоял русскому населению. Но это противостояние не выгодно ни русским, ни крымским татарам, никому не выгодно. Это украинской власти выгодно, чтобы мы бились лбами, а они делали здесь свои дела, разворовывали бы землю и вообще делали то, что им заблагорассудится. Нужен миро-воззренческий переворот в умах и крымских татар, и русских и остальных, чтобы Крым зажил счастливой жизнью.
Рустем КАРАМАНОВ
(«Ветан Крым», № 9 (12), 18 мая 2010 г.)