Почему из Крыма выживают Россию?

Post navigation

Почему из Крыма выживают Россию?

Спецкор «КП» Владимир Ворсобин, не бывавший в Крыму после его возвращения, приехал и поразился разнице! Еще больше его удивило, что сюда, несмотря на санкции, рискуют вкладывать российские и иностранные инвесторы. Но их отсюда буквально гонят…

Почему из Крыма выживают Россию?

Зато сколько денег в вас вбухали!

Кто был в Крыму до «событий», тот хранит в своей москальской памяти сонный, старенький двухэтажный аэровокзал, плохонькую дорогу и ощущение уютно-тоскливой заброшенности украинской провинции. И как забыть хищное выражение лица аборигена: «Сколько бы, друг мой, с тебя содрать?».

Теперь Крым наш. И абориген соответственно тоже.

Что ошарашивает на первой минуте. С трапа. Симферопольский аэропорт. По сравнению с сиротским украинским это не аэропорт даже — дворец! Контраст такой, словно ты вышел из деревенской захудалой часовенки, а вернулся в пахнущий свежим золотом и штукатуркой храм. И тебе надо бы порадоваться обновке, воскликнуть патриотичное («Мы русские! Какой восторг!»). Но ты — исторически тертый калач. Русские за тысячу лет и не такое видывали… Поэтому спокойно едешь в Симферополь.

По новенькой трассе «Таврида», которую доделывают толпы рабочих, мимо строящейся мегамечети для крымских татар, мимо Симферополя, погрязшего в русской традиции — бесконечно перекладывать плитку, — мимо полчищ узбеков, копошащихся в скелетах многоэтажек. И через часа два пути тебя ждет архитектурный оргазм — знаменитый Крымский мост. И ты, глядя на эту красоту, все для себя решаешь: патриот ты, патриотище! Крым стал лучше, Крым стал веселее.

Досаждало лишь ворчание аборигена.

— Строят и строят, — мрачно наблюдал мой восторг водитель. — Днем и ночью покоя нет… И две полосы нам мало, нам надо три! И зарплата 20 тысяч… И цены высокие…

— Обычная Россия, — вздыхаю, отмечая в аборигене среднерусский пессимизм и южное жлобство. — В провинции у нас всегда так. Зато сколько денег в вас вбухали.

— А мне-то что с денег этих, — ворчит. — Ты с материка. Не понимаешь…

— Что не понимаю?

— Украина из Крыма ушла, а Россия не пришла.

— Так вот она, — пожимаю плечами, не понимая (пока), о чем он?

Все вокруг дышало оптимизмом и железобетонной уверенностью — вот именно этот Проект Русского Мира наконец-то удачен.

И я любовался им, машинально подсчитывая.

За этим, собственно, я и приехал сюда — считать.

Загадочное «ЧКХ»

Меня всегда интересовало, а что значит «Крымнаш»? Не идеологически (в России даже самые сладкие идеи недолговечны). По-хозяйски. Коль Крым наш (по опросам ВЦИОМа, так считают 77% россиян), то русский человек словно помещик, отдавший управляющему деньги, должен поинтересоваться: где они? Ведь только официально (по данным вице-премьера Крыма Ирины Кивико) в полуостров инвестировали 659 миллиардов казенных, то есть принадлежащих русскому народу рублей (не считая 200 миллиардов долларов, которые Россия, по подсчетам главы счетной палаты РФ Кудрина, потеряла от санкций).

В следующие 3 года, заявил Дмитрий Медведев, российское правительство инвестирует в полуостров еще 309,5 миллиарда, из-за чего Крым станет безусловным триллионным лидером среди дотируемых территорий, обогнав даже Чечню.

Стратегически вроде бы правильно. Для развития экономики, для притока частных денег, для строительства заводов, ферм, санаториев нужна инфраструктура. Дороги. Мосты. Аэропорты…

Это недешево, но в будущем (по идее) окупится. Крым станет самодостаточным и зажиточным. Плюнув на санкции и на рынки Европы, США и Китая, сюда приедут инвесторы. Пусть пока наши, русские. Рисковые. Которых следует холить, лелеять, на руках носить.

Это если рассуждать с точки зрения общемировой, стандартной логики.

Ведь бесконечно тратить из бюджета миллиарды на райский уголок в ущерб какой-нибудь псковско-амурско-тверской глубинке не по-хозяйски.

Новообретенный Крым должен (пусть когда-нибудь!) отбить вложенные в него деньги — хотя бы потому, что у матушки-России не всегда будут лишние триллионы, чтобы поддерживать на плаву убыточных детей.

Поэтому премьер Медведев и заповедовал главе Крыма Аксенову: «Берегите бизнес!»

«Дмитрий Анатольевич поручил беречь инвесторов, которые готовы вкладывать средства в проекты в Крыму», — сообщил в соцсетях Аксенов. И поклялся прикрепить к каждому инвестору по чиновнику и дать свой номер сотового. Дескать, будут проблемы — звони.

Но инвесторы позвонили… мне.

Знакомые, вложившие деньги в «Крымнаш», не знали, с чего начать…

— Цирк! Чертов крымский цирк! — шумели они. — Здесь живут странные люди!

— Вы знали, куда ехали, умники… — сочувствую.

— А ты знаешь, что такое ЧКХ?

— ?

Стон. Начинаю припоминать… ЧКХ, ЧКХ… Вспомнил! Мудрые крымские традиции. А если проще — Чисто Крымская Херня.

История первая — европейцы

В Симферополе меня ждала таинственная встреча.

С представителем известной европейской фирмы, которая решилась, несмотря на санкции, построить в Крыму завод.

Представителем европейского бизнесмена, приехавшего ко мне на встречу, оказался нервного вида человек по имени Майкл, который печально попросил поклясться: ни имя инвестора, ни его страну я не назову публично никогда. И дело не только в санкциях.

— Нас уже вычислили европейцы, — хмурится Майкл. — Хозяина недавно предупредили: мы знаем, что ты вложил деньги в Крым. Дескать, подумай, стоит ли? И какие у тебя будут теперь сложности.

— Это изменило его планы?

Майкл усмехнулся.

— Лучше спросите, как европейцы узнали о планах в Крыму?

— Как?

— С Крыма и ушла информация, — нервно смотрит в окно Майкл. — Вот что обидно.

— Но вы же им деньги привезли, рабочие места создаете. Зачем?

— Серьезные деньги и очень нужный экономике Крыма проект! — кивает бизнесмен и ищет слова, как бы объяснить…

— А вы знаете, что такое ЧКХ? — наконец спросил он…

Первые месяцы у европейских инвесторов складывались волшебно. Землю выкупили у собственника — одной украинской кампании.

Проект поддержан правительством Крыма (которое, видимо, предвкушало торжественное перерезание ленточки на открытии хоть какого-нибудь нового производства. — Авт.)

— Да здесь всех принимают на ура, — подтвердит потом директор юридической фирмы, консультирующей материковых инвесторов, Роман Селезнев. — Чиновники здесь хорошие «продажники». Инвесторов они встречают с распростертыми объятиями — мы, дескать, за вас! Связи в любых министерствах, все разрулим. Но нельзя забывать: для чиновников главное — отчетность. Поэтому после подписания соглашения и регистрации инвестора в свободной экономической зоне они теряют к проекту интерес. Один из наших клиентов как-то попытался получить землю для строительства предприятия в Керчи. Согласовал все в крымском правительстве — конкретный участок, условия, а в Керчи ему ответили просто — не дадим. Тот бежит в Симферополь, в родное правительство — вы же за нас, за инвесторов! А там уже смотрят на бедолагу по-другому. Не нужен он уже. Коль нельзя, говорят, значит нельзя…

— На этом этапе (разговор с местным чиновником) трое из пяти моих клиентов теряют к Крыму всякий интерес, — говорит Селезнев. — Людям опытным все становится ясно.

Но западные инвесторы крымскую специфику не поняли. Начались чудеса.

— Мы готовы были запустить завод, — рассказывает Майкл. — Но местный глава района не допускал мысли, что землю у него заберут «просто так». Аргументы, что в его нищем районе наконец-то появятся промышленность и рабочие места, даже не то что игнорировались. Здесь, как я понял, просто не понимают таких слов. Тут стараются содрать с приезжего, не сходя с места, тут же, и плевать, что будет потом. А если ты иностранец — тем более. Словно это доблесть!

— Но мы же, чертовы европейцы, рассчитываем на закон… — усмехается Майкл.

Тогда глава поступил просто — отменил решение администрации времен Украины и тем самым лишил земли инвесторов. Бизнесмены бросились в суд…

А русский суд долог.

«Боже, какая у вас бюрократия!» — стонет другой иностранный инвестор, попавший в похожую крымскую ловушку. Он тоже не поделился с чиновниками, потерял землю, где хотел построить фабрику, и поначалу надеялся, что в суде-то все благополучно разрешится. Благо крымская Фемида сначала отнеслась благосклонно и решила вернуть иностранцу землю.

Оставалась формальность — арбитражный суд в городе Калуге.

(По идее эта высокая инстанция должна была находиться в столице Северо-Кавказского арбитражного округа — Краснодаре, но решением Совета Федерации в 2015 году ее для Крыма по загадочной причине перенесли поближе к Москве — в Калугу.)

Калуга вдруг решает: инвестору землю не возвращать.

И тут же синхронный удар в спину — крымские вымогатели («А как их назвать еще?!» — кричит он) и на этого бизнесмена доносят европейцам, что «кое-кто из ваших нарушают американские санкции».

— Это безумие! — возмущается бизнесмен. — На что они рассчитывают?! Мои знакомые бизнесмены в Европе, например, внимательно следят за этой историей и тоже в ужасе. Кто после такого рискнет сюда зайти?! Тем более мне в суде намекнули, дескать, ничего поделать не можем, заинтересованы большие люди. А мы потеряли уже пять миллионов долларов, и теперь идем по новому судебному кругу!

— У главы района такие длинные руки — аж до Калуги?! — недоверчиво подумал я.

Но уже на следующий день, в Алуште, я обнаружил похожую историю.

История вторая — Лебедев

— Я главный налогоплательщик Алушты! — почти кричал от обиды Александр Лебедев, когда мы встретились с ним в Москве. — Я!

Известный банкир, крупный крымский инвестор был в той утонченной степени ярости, которая отличает истинного европейца, издателя лондонской газеты Independet от безродного воротилы.

Лебедев возвел в Крыму несколько отелей, аквапарк, храм, отреставрировал Театр Чехова, построил три километра набережной и с трогательной для банкира наивностью ждал хоть какой-то благодарности от местных.

Выглядело это трагикомично.

В гневе Лебедев взывал к логике.

— Давайте посчитаем, — говорил он. — Я даю мэрии Алушты деньги — наполняю значительную часть городского бюджета. Деньги они используют бестолково — на замену плитки (сейчас, например, ремонтируют себе мэрию). Хотя рядом стоит полуразрушенная больница, куда лечь советую лишь тем, кто хочет помереть без эвтаназии…

— Далее, — терпеливо подсчитывал банкир. — В сезон я даю работу 1200 горожанам, не в сезон 500. Открыл для города арт-парк со слонами и носорогами. Устроил большой экологический фестиваль на 20 тысяч человек. Приехали министры, говорили хорошие речи. Мэрша Алушты со мной чуть ли не целуется. За этот городской праздник я плачу 50 миллионов рублей. Министры уезжают — город присылает приставов арестовывать мое имущество.

Российского инвестора, как утверждает он сам, пытаются выжить из Алушты давно. Тот бьется насмерть, взывая в открытых письмах ко всем политическим богам («Меня хрен выкурят, — кипятится банкир, — но в целом у крымских ребят такая задача»). Но дела у Лебедева, похоже, безнадежные…

Как это делается

«А давай-ка у москвича все отберем!»

Алушта. Начало промозглой крымской зимы — рай для философов. Они тихо сидят на пустых пляжах и курят в горизонт.

Злополучный отель Лебедева «Море» стоит в уютном Профессорском уголке, где начинается симпатичная лебедевская же набережная…

Мэрия встречает меня холодно. Глава Алушты Галина Огнева неуловима. Местные бизнесмены советуют — без местного депутата и борца Джемала Джангобегова здесь ничего не решается. Он настоящий хозяин города.

Смущало только, что однажды разговор с Джемалом закончился для журналиста тюрьмой… «Джангобегов отвел Пашу в конец коридора и вел разговор на повышенных тонах: «Ты прекращай выделываться, а то… Если хочешь, становись рядом с нами и работай», — вспоминает в репортаже «Новой газеты» один из очевидцев. Но Паша (Павел Степанченко) поднимал в прессе вопрос о незаконной застройке набережной и «вставать рядом» с Джемалом не хотел. В итоге сел за «вымогательство» на четыре года.

А у меня, уже погруженного в алуштинские дела, как назло, созрел тот же вопрос… По застройке набережной.

В отличие от нее история с Лебедевым была примитивной. Похоже, перед богатым дядей с материка местные разыграли курортный спектакль. Сначала депутаты горсовета увеличили ему арендную плату более чем в 10 раз.

— Был такой зам у Аксенова — Виталий Нахлупин, — вспоминает Лебедев. — Без него и еще без одного человека важные вопросы в мэрии не обсуждались (тут совпадение — Лебедев говорит о неназванном гражданине как о хозяине города). Думаю, они решили: а давай-ка у этого москвича все отберем. Сделаем ему ставку аренды столько, сколько весь отель имеет выручки за год. Допустим, 60 миллионов выручка, а мы аренду 70 сделаем.

Но за инвестора вступается глава Крыма.

«Это обыкновенное хамство! В 13 раз у него (Лебедева) выросла сумма аренды! — заявил Аксенов. — Я заинтересован в сохранении инвестиционного потенциала… Мой вице-премьер завтра привезет план действий по Алуште. Будет внесено изменение в решение сессии, сами депутаты с этим согласны, они сделали глупость».

Но никто план не привез. «Глупость» набирала обороты. Алушта подала на инвестора в суд. Сначала судьи соглашались с ответчиком — внезапно увеличивать аренду в 13 раз, как ни крути, некрасиво. Но уже знакомый нам Арбитражный суд в Калуге вдруг р-р-раз и узаконил «хамство».

Кстати, неожиданное решение Калуги в Крыму словно предвидели.

— Мы как-то ругались с симферопольским подрядчиком за брак при строительстве набережной, — рассказывает сотрудник Лебедева (судиться с криворукими строителями в Крыму, кстати, — еще один способ убить свой бизнес, так был сорван проект обувной фабрики Zenden под Евпаторией), — подали на того в суд, а тот вдруг: «Давайте дождемся вашей Калуги — уверен, после нее вам будет не до меня».

Так и получилось.

И тогда материковые бизнесмены на одном из заседаний в мэрии поставили перед аборигенами вопрос ребром: «Вы хотите, чтобы мы свернули бизнес и уехали?» Местные наконец ответили честно, с облегчением и улыбкой: «Свято место пусто не бывает».

И для верности прислали прокурорскую проверку изучать, а не нарушили ли инвесторы… украинские (!) законы при получении земли? Эта картина в суде должна выглядеть красиво — российские прокуроры бьются за соблюдение законов Украины… Трогательно.

Памятник правосудию

По словам бизнесменов с материка, даже ЧКХ (Чисто Крымская Херня) детский лепет по сравнению с завезенной россиянами в Крым гадостью — Страхом Принимать Решения.

При Украине, дескать, все было проще: после выборов победившая партия в горсовете «банковала» и решала все вопросы, распределяя землю нужным людям. Теперь другая крайность — мэрию так трясут проверками, что чиновники просто отказываются брать на себя ответственность по принципу: «Если не принял решение — максимум уволят, а если принял и оно оказалось неправильным — посадят».

В итоге занесенные с материка в Крым бизнес-проекты исчезают в бесконечных судах.

— Чиновники по секрету говорят — мы, конечно подняли аренду, но снизить ее уже не можем, — жалуются бизнесмены. — Прокурор решит — бюджет понес ущерб — и чинуш обязательно посадит. И прокурора понять можно — если не посадит, то подозрение вызовет уже он.

Но в этой стройной версии есть одна проблема.

Она сейчас передо мной. Прямо на пляже, в паре метров от волн. Отель «Калипсо». Памятник загадочному русско-крымскому правосудию.

Этот симпатичный самострой (отель долгое время числился спасательной базой) должны были снести еще в 2016-м в рамках борьбы с незаконной застройкой в стометровой прибрежной зоне. Но, несмотря на страшных крымских прокуроров и мэрию, не снесли. Владелец «Калипсо», депутат Госсовета Крыма Иван Луценко, доказал, что на пляже строить нормально. А затем продал отель гражданину Израиля.

Насладившись этой ЧКХ, я двинулся дальше — под Ялту, где живет еще один патриотище — русский парень из Петербурга. По зову родины на третий день «крымской весны» он переехал сюда с женой, детьми и собаками. И решил открыть ферму по выращиванию мидий…

Вечно недовольные

Тихий. Несезонный. В отсутствие курортников — неторопливый. Абсолютно равнодушный ко всему, в чем нет практической пользы.

Настоящий Крым.

Почему из Крыма выживают Россию?

Ты едешь горным серпантином, влетаешь в облако. И в тумане ловишь себя на мысли: «А знаем ли мы, люди с материка, этот полуостров? Знаем, с чем имеем дело?»

Здесь ты подхватываешь две эмоции. Сначала — восторг. Василий Волга, украинский политик, восхищенно рассказывает:

— Если бы украинец, который не был в Крыму семь лет, приехал сюда, он бы обалдел. Полуостров вздыбился! Это словно всесоюзная стройка! И как, — радуется он. — Мощно, величественно Москва решает застарелые проблемы!

Крымские татары 20 лет требовали узаконить захваченную ими землю? Да забирайте.

Главную мечеть хотите? Вот вам миллиард. Стройте.

Дефицит детсадов и школ? Теперь они щедро рассыпаны по Крыму.

Новые дороги? Аэропорт? Вот еще сотни миллиардов. Берите.

Волга немного садист. Он с удовольствием жжет в YouTube израненные сердца обескрымленных украинцев, смакуя, в каком шоколаде сегодня живут «изменники»…

Но когда речь заходит (ну как пройти мимо этого слона) о теме щекотливой — о недовольстве… крымчан, тут наш брат, человек с материка, заводится сразу.

Он крымским недовольством страшно раздражен. На его лице появляется чуть злая и по-имперски чуть снисходительная усмешка, которую я видел у русских в Абхазии: мы мало даем?!

Мой новый знакомый — инвестор с материка Дмитрий, открывший под Симферополем производство радиаторов отопления, хмурится.

— В Москве переехать в Крым кажется сказочной идеей, но, когда ты живешь уже здесь, хочется назад. Из-за местного менталитета. Как же я устал от местного ворчания! Мол, при Украине машин было мало, Россия пришла — начались пробки. «Так при Украине машины были дорогие, а теперь доступные — вы же их и понакупили!» — объясняешь. А эти только машут руками: «Ой (на одесский манер), чё ты начинаешь!» И снова стонут: «Техники строительной нагнали, не проехать». Так у вас 20 лет ничего не делалось! Не, — качает головой инвестор. — Им не угодишь…

— Тут главная проблема — кадры, — говорит Дмитрий. — Спецов нет совсем. Начальника производства и зама я привез с материка. Приходится снимать им квартиры.

— А научить местного? — спрашиваю.

Задумчивый взгляд.

— Это невозможно объяснить, — наконец говорит Дмитрий. — Поживете здесь с год и все поймете. Крымчане — другие люди! Большая часть привыкла работать с июня по август — в сезон делать наколки в Ялте под мостом за сотню тысяч в месяц, сдавать квартиру курортникам, а потом год бездельничать. Им не хочется работать ежедневно.

«Если превращусь в местного — пристрелите»

Под Ялтой у меня новая встреча еще c одним материковым инвестором — Сергеем Татко. У того к островным нежности еще меньше.

— Здесь работать никто не хочет, — пожимает плечами бизнесмен. — Наемный сотрудник тут считает тебя родственником, ты ему чем-то обязан. И неминуемо приходишь к выводу — лучше привезти работников с материка. Крым привык к роли потребителя, ему надо учиться быть производителем. А чтобы изменить менталитет (вздыхает) — нужно много времени.

— Но многие на материке мечтают приехать в Крым и открыть свой бизнес, — говорю (мои подозрения, что Татко сгущает краски, крепнут — у того же Дмитрия с его радиаторами, например, бизнес идет прекрасно).

Бизнесмен расхохотался.

— Не лезьте, ребята, сюда, — качает головой. — Хотите сэкономить здоровье и инвестиции — пока сидите дома.

Да и привозить с материка чиновников, чтобы они спасли Крым, бессмысленно — они быстро становятся крымскими. Я друзьям в шутку говорю (подмигивает): «Если я превращусь в местного — пристрелите».

— То есть?!

— Тут, — вздыхает, — такая история…

«Хотите, чтобы мы отсюда убрались?»

Бывший директор питерского казино «Конти» Сергей Татко прилетел в Крым сразу после знаменитого референдума. Причем он был обуян двумя идеями сразу.

— Жена ругает, мол, перешкалило меня с патриотизмом, — вздыхает Татко. — Но я исходил из простой логики — если Путин подписал законы для крымских инвесторов, значит, нас здесь ждут.

Бизнесмен мечтал открыть ферму по выращиванию мидий. И в 2014-м таких бизнес-энтузиастов в Крым понаехало много. Тогда казалось, что замордованный силовиками и бюрократами русский бизнес, перекочевав в романтический «Крымнаш», расцветет.

Но из тех бизнес-проектов до 2019-го дожили единицы.

— Питерские знакомые виноделы, — говорит Татко, — смогли получить в Крыму 11 гектаров только в этом году, то есть через пять лет… У остальных или сдали нервы, или закончились деньги. У меня, кстати, 13 отказов по земле.

— Почему?

— Скоро поймешь, — усмехнулся инвестор. — Звоню, например, заместителю начальника Федерального налогового управления, говорю: «Вы мне четыре раза отказали в перерегистрации юрлица из Петербурга в Севастополь». Тот отвечает: «При проверке вас не было на питерском адресе». «Да как так?! — кричу. — У меня там бухгалтер с доверенностью дежурит, вас ждет!» Прилетаю из Питера в Крым, подаю новое заявление и утром пораньше бегу в управление. Там опять: «Мы вам отказали, не было на адресе». «Когда успели?! Я в 18.00 вечера подал, а сейчас 9.15 утра! Что вы делаете?! — говорю начальнику. — Зачем?! Вы хотите, чтобы мы отсюда убрались?»

По словам Татко, та же история с землей. Здесь мало кто верит, что при покупке можно гарантированно получить законные документы. Что не появится из какой-нибудь Жмеринки еще один «законный владелец». Потому, дескать, местные суды и завалены делами русских с материка, наивно влезших в крымские земельные дела (говорит, что еще несколько лет назад покупку-продажу крымской земли можно было легко оформить в… украинском Херсоне, что делало масштаб махинаций еще более разнузданным).

Отчаявшись найти землю, Татко попробовал взять в аренду заброшенные участки, но хозяева поступали по-крымски сурово.

— Они выкатывали такую цену, словно я — их предсмертная мессия и обеспечу безбедную жизнь им, а также их внукам и правнукам, — говорит он.

Дело дошло до губернатора Севастополя. Дмитрий Овсянников (тогда он был на этой должности) дал указание — выделить наконец упрямцу для морской фермы прибрежную землю! Слово губернатора звучало решительно и бесповоротно.

Татко к тому времени, замучив все инстанции, выиграл конкурс на акваторию и поступил резонно — пока именем губернатора чиновники ищут ему землю, он в море «посеял» первые 100 тонн мидий на 30 миллионов рублей. За два года-то землю должны найти, к тому времени урожай и поспеет.

— Но чиновники пишут: «Подбирайте сами варианты». Подобрал — отказ, подобрал — отказ. И так 13 раз. Бывает, найдешь пустырь, 30 лет как земля у колхоза брошенная — чиновники против: колхозники будут ее обрабатывать. Что?! И где они — колхозники?! — срывается Сергей. — Пишу губернатору — вы же дали поручение. Вы же обещали! Давайте вместе сядем у карты, куда ткнете, то возьму. У меня весной поспеют мидии, где мне их складировать, обрабатывать?! Получаю отказ.

— Саботаж? — начинаю догадываться, к чему ведет Сергей.

— Мой знакомый там (взгляд в потолок) так и говорит…

— Но налоги, рабочие места, репутация Крыма как витрины Русского мира… — цепляюсь я за материковую логику.

— Не рассуждают тут так, — вздыхает. — Репутация, экономика… Для них это бред! Задача одна. Чтобы я пришел к ним сам. Договариваться. Вот только зря — взяток я не даю…

Жалобы на понаехавших: надменность, заборы

Ворчанье самих крымчан надо слушать отрешенно, медитативно. Как музыку. Как осенний дождь. В Вологде окают, в Питере хандрят, в Ростове базарят, а в Крыму — ворчат.

Местная особенность.

Сядешь на кухне с местным приятелем, у которого, как и у всех здесь, два разноцветных паспорта, и включаешься во всекрымский стон.

Что материковые — заносчивы и высокомерны.

Что они готовы «загадить последний заповедный крымский уголок».

Что цены в магазинах на треть выше, чем в Краснодаре.

Что откаты при России выросли до 30 процентов (ну так тут говорят).

Что хваленые российские инвесторы платят копейку, а работы требуют на рубль.

Что за дороги — спасибо, но и за пробки — тоже «спасибо».

Что Крым — это не совсем Россия, что Крым — это Крым.

— Почему вы в России так любите заборы?! — ворчал абориген. — Вы, похоже, повернуты на них. Не дома строите — крепости. К морю не пройдешь…

Но ты, «заносчивый тип с материка», уже понял — местные, пусть и на свой фирменный ворчливый манер, рады России. Она богаче Украины. И все-таки своя. С одной, правда, важной поправкой — Россия сюда еще не совсем пришла. Что-то держит ее в пути.

Да и в тебе — те же подозрения… Мой оператор, российский «Билайн», например, за пару дней в Крыму списал с меня 10 тысяч рублей, посчитав, что я за границей. Ни одного банкомата «всероссийского» здесь не найдешь, ни даже Яндекс.Такси, прости господи…

Не зря крымский ветеран-инвестор, банкир Александр Лебедев говорил мне:

— Для меня загадка — почему главы многих компаний ходят в Кремль и просят разрешения не работать в Крыму?

Хотя по мне — загадки и нет.

«Лев» — банкрот

Перед самым отлетом заехал в знаменитый сафари-парк «Тайган», когда-то один из самых успешных инвестпроектов Крыма.

Это был его последний день. Назавтра решением суда его закрывали…

В симпатичном туристическом городке из гостиниц, кафе, гуляющих павлинов и рычащих львов гремело: «Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой!»

Почему из Крыма выживают Россию?

Хозяин «Тайгана» Олег Зубков стоял у потешного броневика и на своем последнем мрачном шоу был похож на барина посреди горящего имения. Он повторял:

— Я — якорный инвестор Крыма! Я вложил десятки миллионов долларов!

Теперь Зубков разгромлен. Он, похоже, банкрот. И Крым увлеченно наблюдает, как методично добивают его «львиный» бизнес…

Суть конфликта запутанная. С одной стороны, сотня проверяющих решительно из всех ведомств, напущенных на Зубкова, нашла причины для закрытия. Некоторым животным действительно не сделаны прививки, кому-то из них неправильно оформлены паспорта…

С другой — такие, как местный депутат Сергей Богатыренко, не понимают логику проверяющих.

— Инвестор, глядя на эту ситуацию со стороны, побоится вкладывать деньги в Крым, — говорит Богатыренко. — Потому что не захочет увидеть себя в шкуре Зубкова: человек не взял ни копейки из бюджета, создал уникальные парки, а теперь на него началась травля.

Ирония судьбы — Зубков поддержал «крымскую весну», агитировал за воссоединение с Россией.

— Никогда не думал, что в России, моей родной стране, будет столько несправедливости! — говорит он. — Я пришел с предложениями к новому местному правительству, на что один вице-премьер сказал: «Ты что, надеешься, что тебе бесплатно дадут землю? Никогда этого не будет!» И что интересно: он имел в виду не отчисление в бюджет, не аренду, не выкуп, а взятку! Причем ее размер обычно здесь превышает размер инвестпроекта. Я не собираюсь платить!

— И в итоге…

— Я получил уничтожение своего бизнеса, — разводит руками Зубков. — Получил сотню проверок, 150 судебных заседаний! Я стал профессиональным юристом. Я так поднаторел в юриспруденции, что наловчился отбиваться от чинуш с помощью судов. Но степень бюрократизации в России запредельная. Количество пустых ненужных отчетов возросло в сотни раз! Сегодня вся работа — это бумажка на бумажку.

— Мне говорят: единственный способ спасти бизнес и животных — надо идти, договариваться, — нехорошо смеется Зубков.

— Что значит договариваться?

— Покаяться. Замолчать.

— И все?! — удивляюсь. — Так покайтесь.

— Не могу. Привык свободно выражать свои мысли. Неужели это непомерная роскошь?

Возмутительное ворчанье

Тут я вспомнил слова украинского политика Василия Волги.

Отвечая на вопрос, есть ли недовольные в Крыму, он рассказал о встрече с кем-то из высокопоставленных «с материка» чинов в Симферополе.

«Крым — это стратегический объект России, — сказал Волге чин. — Непотопляемый авианосец. И если кто-то собирается расшатывать ситуацию на стратегическом объекте, мы это не позволим. Мы знаем цену их гражданской совести. Мы видим людей в руководстве Крыма, которые лет пять назад били себя пяткой в грудь, клянясь в любви к Украине, заставляя крымские кинотеатры показывать фильмы только на украинском. Сегодня они точно так же клянутся в любви к России. Цена их известна…»

Пробираясь сквозь «всесоюзную» стройку к ослепительному гиганту-аэропорту, я думал: а если беда в том, что, мы, материковые, сейчас обустраиваем Крым под себя, его не понимая?

Мы торопимся.

А Крым надо слушать. И кто знает, может, возмутительным своим ворчаньем он просто показывает нам… самих себя?

Владимир Ворсобин

Источник: https://www.kp.ru/daily/27077.7/4148061/

Похожие материалы

Ретроспектива дня