Верховный комиссар ОБСЕ по делам национальных меньшинств Кнут Волленбекк раскритиковал законопроект о языках Ефремова — Симоненко — Гриневецкого.
Этот документ вызывал острые дискуссии и в самой Украине.
Документ, собственно, предусматривает наличие в стране «региональных языков», которые в местах компактного проживания соответствующих этнических групп стали бы достаточными для коммуникации государственных органов и граждан. Кроме того — отказ от государственного регулирования языковой проблемы в негосударственной сфере — то есть, в производстве, бизнесе, образовании, торговле, сфере обслуживания, средствах массовой информации etc.
Есть в Украине полигон, на котором реальные последствия принятия подобного закона испытаны уже давно. Полигон этот — Крым. Не опыт Швейцарии, Бельгии или Индии нужно бы в первую очередь изучать нашим законодателям, опыт Крыма — как выглядит официальное многоязычие в отечественных условиях.
На полуострове три официальных языка — украинский, русский и крымскотатарский. Как же обстоят дела с их равноправием? Украинский встречается в рекламе на симферопольских троллейбусах. Очень редко — на вывесках и в витринах магазинов. Вот и всё. В магазинчиках около симферопольского вокзала на вашу высказанную по-украински просьбу ответят вежливо (туристов надо уважать), но — по-русски. На вывесках учреждений — иногда русский и украинский, чаще — только русский.
Трасса Симферополь — Ялта, дорожные указатели. Вот здесь совсем интересно. Города и «славянские» сёла обозначены на указателях в основном только по-русски. Названия крымскотатарских сёл дублируются по-русски и по-украински. Неофициальные указатели — как придётся: чаще только по-русски, иногда только по-украински. На остальных дорогах украинских указателей почти не встретить. «Спасибо за чистую обочину» на крымских дорогах — только по-русски. Правда, на территории, подчинённой Севастопольскому горсовету, эти просьбы исчезают, уступая место «Спасибі за чисте узбіччя». Но Севастополь — юридически не АРК, там трёхъязычие не действует.
Милиционеры, администраторы в гостиницах, кассиры на вокзалах — ответов по-украински я не получил от них ни разу. Зато нередкими были разной степени вежливости просьбы повторить вопрос: многие официальные лица не только не говорят на одном из официальных языков автономии, но и не понимают его, по крайней мере, на слух.
Что касается крымскотатарского … Регулярно бывая в Крыму, я, увы, даже не знаю, каким алфавитом пользуются сегодня крымские татары: ни одной надписи на их языке так и не встретилось. Ситуаций вроде: подходит человек к милиционеру (продавцу, кондуктору в троллейбусе) и спрашивает у него что-то по-крымскотатарски — не наблюдал. Когда крымские татары (их часто безошибочно определишь по внешнему виду) действительно подходили к означенным официальным лицам, они обращались исключительно по-русски. С акцентом и зачастую с явным трудом, но по-русски.
Возможно, все жители Крыма, чьи служебные обязанности состоят в общении с неопределённо широким кругом лиц, на самом деле знают крымскотатарский язык. Его официальный статус в автономии должен бы предполагать именно такое положение дел. Утверждать обратного не стану: личные впечатления — не доказательство.
С юридической точки зрения, и русский, и крымскотатарский языки в АРК совершенно одинаковы: оба — региональные языки. Почему же практика их применения оказывается столь различной? Может быть, не зря в законопроекте Ефремова — Симоненко — Гриневецкого нередко встречается формулировка «русский язык и другие языки национальных меньшинств»? Вот это «и др.» и определяет реальное положение вещей?
А как в Крыму с межнациональными отношениями? Может, официальное трёхъязычие привело к невиданному больше нигде межэтническому взаимоуважению и взаимопониманию? Увы, отнюдь. Кто-то «поубивал бы» молдаван, кто-то «надавал бы по морде» евреям. И всё это открытым текстом, в публичных местах, никого не стесняясь. Нигде межэтническая напряжённость не ощущается так, как в Крыму. Ни во Львове, ни в Донецке. Больше нигде люди так не стремятся общаться исключительно со «своими», с «чужими» — лишь по необходимости. Больше нигде общество так не напоминает совокупность замкнутых этнических общин. Наличие трёх официальных языков никак этому не мешает.
Положение крымскотатарского языка в Крыму подсказывает: вероятнее всего, решение языковой проблемы в Украине лежит вообще не в плоскости языкового законодательства. Слишком уж укоренилась у нас традиция: воля чиновника превыше правовых норм. До того укоренилась, что заставляет вести речь о господстве в Украине обычного права — словно где-нибудь в странах глухого и далёкого «третьего мира». В этих условиях никакой, даже самый совершенный, закон о языке не в состоянии решить проблему так, чтобы все остались довольны.
Когда государство начнёт уважать своих граждан, когда государственные чиновники будут обслуживать граждан, а не командовать ими, вот тогда и только тогда языковая проблема сразу же потеряет остроту. Тогда — пусть хоть суахили станет триста восемьдесят седьмым государственным языком Украины. Тогда законодательные нормы в языковой сфере станут именно тем, чем они и должны быть: средством защиты прав граждан, а не наложения повинностей на них.