Президент Кыргызстана подвела итоги года и поделилась планами на будущее

Post navigation

Президент Кыргызстана подвела итоги года и поделилась планами на будущее

Президент Кыргызстана Роза Отунбаева в интервью информагентству AKIpress подвела итоги уходящего года и рассказала о планах на будущее. Публикуем полный текст беседы.

— Недавно состоялось последнее заседание Временного правительства, где был подписан документ о роспуске. Как Вы оцениваете работу Временного правительства в период с апреля до роспуска, какие минусы и плюсы Вы можете отметить?

— Временное правительство пришло к власти сразу после событий 7 апреля, и после объявления итогов референдума и объявления выборов оно ушло в другую форму. Некоторые члены Временного правительства, лидеры партий ушли готовиться к выборам в парламент. На прошлой неделе мы собрались на свое последнее заседание Временного правительства, где мы подписали Декрет о роспуске, посчитав свою задачу выполненной. Мы, прежде всего, выполнили все обещания, данные народу. Эти 7 обещаний были сформулированы на Курултае еще 17 марта. Мы считаем, что все они на сегодняшний день реализованы.

Жизнь диктовала, и мы отвечали на все вызовы за эти 8 месяцев. Перед и после выборов и накануне референдума много говорилось о том, чтобы Временное правительство было распущено. Оно не было распущено, потому что мы считали, что задача наша не выполнена. Главнейшей, пожалуй, нашей задачей было то, что выполнив эти 7 обещаний, мы должны были, выйдя из Конституционного поля, обратно ввести страну в Конституционное поле. Сегодня, когда уже парламент избран, он утвердил правительство, я исполняю свою роль как президент, все три ветви власти на месте. И сейчас роль Временного правительства уже исчерпана. Декрет говорит об этом, декрет говорит о том, что мы эту роль исполнили. При этом, подчеркиваю, говорится, что мы, каждый на своем месте, все-таки будем отслеживать траекторию того движения, которое было задано еще 17 марта. Речь идет о том, чтобы не дать больше возможности непотизму появиться в Кыргызстане, а он был у нас в полном раскладе, не дать возможности возврату кланового правления, и мы, безусловно, будем двигаться только в направлении демократического развития, демократия должна стать необратимой — это девиз нашего всего движения и развития — это важно.

Что касается недостатков и минусов. Мы взялись за дело достаточно активно, и тот запал и та сила запуска Временного правительства были особенно видны, и мы сами чувствовали этот запал, видя акт массового расстрела. Массовый расстрел — политическое злодеяние, и, наверное, за последние десятилетия вы не найдете такого в политической истории мира, чтобы напротив Белого дома расстреливать своих граждан, такого черного действия просто трудно припомнить. Зная, что ребята погибли за то, чтобы Бакиевы ушли в лету, сошли с политической сцены, и они отдавали свои жизни, говоря «Мы не уйдем, пока они не уйдут. Сегодня или никогда», это был акт великого героизма, и меня этот дух несет по сегодняшний день. Мы все обязаны и должны продолжать идею погибших ребят.

Ну конечно, были какие-то сбои, человеческая усталость, неверные шаги возможно, может быть, были не самые умные решения, которые мы бы сделали сейчас по-другому. Хотя все эти действия основывались на опыте 2005 года, потому что и тогда большое политическое изменение предполагало какие-то необратимые действия, но, к сожалению, они обернулись против нас — революция сжирает своих детей, нет в этом сомнения, но она повернула вспять страну.

— В конце 2011 года заканчиваются полномочия президента переходного периода. Собираетесь ли Вы в отставку? Твердое ли это намерение или Вы можете передумать?

— Это абсолютно твердое намерение. Когда я шла на эту позицию, было очень сложное время. Обсуждение Конституции выходило на такой этап, чтобы заложить даты и механизм будущих парламентских выборов. Двойные выборы — президента и парламента тогда — были бы крайне сложными и чреваты большими опасностями для Кыргызстана, игроков было много, азарт был нездоровый, люди играли и хотели воспользоваться определенным вакуумом, и сил, особенно средств, у прежней власти было более чем достаточно. Они могли бы так же, как и на парламентских выборах, аккумулировать все средства для того, чтобы вывести свои силы, посему мы решили, что должны разъединить выборы — президентские выборы сделать после того, как парламент придет, начнет работать, правительство будет утверждено и войдет уже в полную деятельность, а избрание президента в парламентской республике будет позже. Тем более новая система правления должна заработать и показать свою полноту.

Я согласилась на эту позицию с учетом того, что я не имею права переизбираться, как только я сойду с Олимпа. Я согласилась с условиями, я буду держать слово. Говорят, мужчина держит слово, я хочу доказать, что женщины держат слово. Я надеюсь, что политическая ситуация к этому времени успокоится, все будут работать на своих местах и настанет час, когда в нашей стране будет красивая церемония по сложению полномочий президента. Я уверена, что наш народ заслуживает такого развития событий, он хочет видеть такое развитие, и я готова его исполнить.

— Через год будут выборы, будет ли острой борьба?

— Предвидится, что борьба будет нешуточная. Уже сейчас во время парламентских выборов мы видели силу противоположных сторон, амбиции и страсть тех, кто хочет обязательно прийти. Дело в том, что у президента очень весомый пакет силовых ведомств, и те, кто хотят провести свою линию политического развития, они намереваются держать контроль и в этой части. Посему желающих много. После парламентских выборов все будут весьма прагматичны и расчетливы, будут делать все возможное, чтобы организовать выборы наилучшим образом, наверное, будут умерять амбиции, все увидели на выборах, что амбиций недостаточно. Нужна организованность, холодный расчет, прагматизм, новые избирательные методологии, все это вкупе может обеспечить победу, поэтому я полагаю, что борьба будет острая.

— В правительство вошел ряд политиков, в частности заместитель председателя ЦАРИИ, помощник президента Бакиева, министры, которых ассоциируют с прежней властью. Как вы к этому относитесь?

— Давайте начнем с того, что сам парламент отражает все политические силы, взгляды в обществе, и парламент приводит в единое лоно все слои нашей страны. В парламенте надо выяснять отношения, в парламенте должна быть борьба, а не где-то регионах и на площадях. Мы этого добились, мы сегодня имеем парламент, в котором есть единство и противоположность всех позиций и точек зрения. Он в свою очередь утвердил правительство, в котором тоже идет рефлексия всех политических сил. Мы должны с этим считаться.

Понимаете, все те, кто поднимался на борьбу 7 апреля, считает, что «реваншизм» возымел действие, и он сегодня опять привел на политическую сцену людей из прежней власти. Можно слышать это, можно спорить с этим, но нужно считаться. Это общество уже нельзя расчесать под одну гребенку, сделать всех однородными. Эти люди, о которых вы говорите, многие из них молодые, но мне кажется, что нам важно судить по их действиям, как они будут работать. Некоторые из них, как мы знаем, не имеют особого авторитета в народе, они, может быть, даже не отражают тех надежд и взглядов, которые на них сегодня возлагают. Давайте посмотрим, как они будут действовать. Сумеют ли они? Ведь министр — достаточно весомая государственная единица. Сумеют ли они оправдать надежды? Тот электорат, который говорит, что там наш человек есть, не будет ли неудобно этому электорату? Поэтому на этих людей возложена огромная ответственность, они до сих пор не имели такого политического веса, они сегодня должны завоевать авторитет своими делами, в отрасли, как они организуют работу министерства, как они будут говорить, действовать. Понимаете, очень сложная задача…

— У нас сформирован парламент, правительство. Остались должности, которые должны быть утверждены через парламент, к примеру, председатель Верховного суда, генеральный прокурор. Когда будут внесены кандидатуры для утверждения?

— Мы внесем, безусловно. Пока у нас еще всё правительство не сформировалось, имею в виду ведомства, комитеты, внутри министерств еще не улеглось. Конечно же, внесем, куда мы денемся.

— Останутся ли те, кто сейчас на этих должностях?

— Я пока не могу ничего определенного сказать. Думаю, что будем смотреть на складывающуюся политическую ситуацию…

— Национализация осуществлялась на основании декретов Временного правительства. Сейчас 9 компаний подали иски в судебные органы о том, что декреты о национализации их компаний незаконные. Считаете ли вы, что Декреты имеют силу закона? В случае положительного решения будут ли компании возвращены владельцам?

— Когда мы национализировали, как бы вы не говорили, как бы вы не оценивали, мы сделали положительную работу. Помните, в «Кок-Жаре» был городок, где богачи того времени понастроили десяток домов. После 2005 года было решено его забрать, потому что дома принадлежали всякого рода «кошелькам», тогда было в ходу понятие «кошелек», то бишь «кошельки» Аскара Акаева. Они все сбежали за границу, дома можно было бы забрать, продать и довести до конца. Ничего не было сделано, по ним гулял ветер, что потом с ними случилось, мне трудно сказать. Сейчас посмотрите на городок, который выше «Ала-Арчи». Мы его огородили, все находится в сохранности. Городок из 20-30 домов, строила его фактически жена Бакиева. Все дома принадлежат тем людям, которые задержаны, многие сбежали, ряд домов записан на водителей, помощников, еще на каких-то неизвестных людей. Люди отказываются, говорят, что было велено на них записать. Это же чиновники строили. А на какие деньги они строили эти дома? Это все должно быть народным. История с этими национализированными объектами была такая — многие вещи записаны на людей, которые в ходе следствия отказались. Это все добро сейчас должно уже принадлежать народу, потому что это все было уворовано у народа. Среди объектов могут быть дома, собственность, принадлежащая людям, которые своим трудом заработали. В этой части, пожалуйста, есть суд, очень хочется надеяться, что этот суд будет выносить справедливые решения. И на основе судов вот эти 9 объектов (будем надеяться, что это не команда Елисеева и Ширшова, а те, кто своим трудом заработал и построил, много ведь в этих кондоминиумах, например, на Иссык-Куле, казахских бизнесменов и т.д.) могут быть возвращены. Я ничего в этом плохого не вижу и считаю, что это может быть правильный ход действий. Есть суд, который решит. Помните, типография «Континент» была отобрана рейдерским способом, эти люди сейчас обращаются в суд, и замечательно, что типография вернется к своим хозяевам. Есть некоторые объекты, по которым, наверное, нужно было раньше принимать решение. Мы не могли этим плотно заняться. Мы создали Фонд национализированного имущества и, к сожалению, он как-то «зажевался». Я должна признаться, что четкой и результативной работы фонда мы не увидели.

— Глава Фонда национализированного имущества не раз заявлял, что подавал заявление об отставке, но вы не приняли его отставку.

— Занимался этими вопросами мой первый заместитель Амангельды Муралиев. Фонд работал в рамках Министерства госимущества, но все-таки имел самостоятельный статус. Отношения главы фонда с министром госимущества были сложные, министр фактически не давал ему работать, делать так, как нужно было сделать. Сам Мурзалиев [Азамат Мурзалиев, глава Фонда национализированного имущества — прим. ред.] оказался достаточно деликатным человеком, который не работал в условиях «дикого капитализма», который царствует в Кыргызстане, и не смог противостоять тому, с чем он имел дело. Но Муралиев этим занимался. Но я, к сожалению, просто и не заметила этих заявлений.

— Что вы думаете о ситуации вокруг «Джеруйалтын»? Рассматривается ли вопрос возвращения лицензии на дополнительных условиях?

— «Джеруйалтын» — один из привлекательных депозитов золота в Кыргызстане, 70 тонн отмечено в ТЭО, но может быть и до ста тонн. Такие месторождения очень привлекательны. В Монголии есть месторождения, где по 20-30 тонн, где работают много австралийцев и канадцев. В Кыргызстане в Жалал-Абадской области есть месторождения Иштамберди, Бозумчак, там тоже до 40 тонн. А здесь 70 тонн, это крупнейшее месторождение золота в Кыргызстане. В начале 90-х годов на него заглядывались еще американцы, лопнула та компания, с тех пор компания, наверное, побывала в десятках рук. Эта история абсолютно уродливая. Я хорошо помню, когда я была просто в оппозиции на улице, потом я пришла в Жогорку Кенеш, была в Комитете по топливно-энергетическому комплексу. И мы видели, настолько это была черная история по отношению к богатствам и судьбе Кыргызстана. Финансовые спекулянты перепродавали этот депозит из рук в руки. Сегодня «Терексай» хотят выставить за два миллиона, Терексайское, Терекканское месторождение стоит как минимум 190 млн долларов. Золото в высокой цене, из-за финансовой волотильности в мире в золоте хранятся государственные резервы, золото очень привлекательно. В такой обстановке кто-то покупает за $2 млн, потом не спеша из года в год продает за 10 млн долларов, потом за 50 млн долларов. Стоимость золота сейчас составляет 1400 долларов за унцию, в ближайшие годы выйдет до 2 тыс. долларов. Золото уверенно «ползет» вверх в цене. И почему мы распродаем свое богатство? Почему мы считаем, что можно так бессовестно торговать благополучием народа? Возьмем таласский народ, который всё лето как проклятый работает на полях, а продает фасоль не выше 30 сомов, народ прозябает в нищете. У него есть 100 тонн золота, не считая Андаш [Андашское месторождение золота — прим. ред.] и другие месторождения. И почему этот народ не заслуживает жить лучше? Почему за счет народа финансовые спекулянты в разных странах мира должны жить, как мультимиллионеры, а у народа всегда должна быть грязь в ногтях и нищета и разруха в голове. Почему?

Когда я подписала отзыв лицензии, я сделала это уверенно, зная, что я стою за интересы народа. Эти так называемые инвесторы не выполнили никаких условий. Там должна была стоять фабрика, первые 80 кг должны были отработать на фабрике. Они же судорожно в последние месяцы говорили, что возьмут руду там и повезут в Макмал или в Кара-Балту и там будут делать 80 кг. Слушайте, ну что это такое? Мы что, ненормальные? Чем мы хуже, чем другие страны, чем Казахстан, откуда эти инвесторы, Узбекистан? Как же так, имея столько золота, мы будем нравственными уродами. Я считаю, что мы правильно отняли лицензию.

Мы сейчас будем объявлять новые условия и в соответствии с этим конкурсом могут прийти новые компании. Более того, например, есть такой выход, что мы можем сами это золото добывать. Мы можем сами построить фабрику. Вы скажете откуда? Многие обсуждали и вкривь и вкось, что кто-то собирается продать акции Кумтора. Я как глава правительства создала комиссию, которая должна изучить, что можно делать с акциями. У нас акций на 1 миллиард 300 миллионов долларов. Понимаете, мы страна, у которой большой долг, дефицит бюджета, мы — вечные просители, а у нас есть акции на 1,3 млрд долларов. У нас просто мозги не работают, мы должны просто сидеть и ничего не делать, мы не хотим помыслить, нам даже «обломовщина» непривычна, мы даже на диване лежа не хотим понять, что мы можем сделать с этими акциями. Поэтому я создала такую комиссию. У нас хоть группа людей начнет понимать, что такое акции и как они работают на мировом рынке, на специальных горнорудных биржах. Давайте мы поймем, как они движутся, ведь акции в высокой цене. Но нет, газеты пишут, что собрались продать акции. Можно терпеть разные такие спекуляции. Мы сейчас хотим изучить, посмотреть и, может быть, взять деньги под залог и строить самим. Что нам мешает? Пожалуйста, «Камбар-Ату-1» мы построили. У нас, к примеру, есть уникальные специалисты-энергетики, которые находятся в смятении, потому что «Камбар-Атинская ГЭС» построена, у них нет работы. Их, конечно, могут забрать другие станции… Наши специалисты горнорудного дела работают в штате Нью-Мексико в США, кыргызский парень руководит медным рудником, работают в Южной Африке, работают по всей России, в Казахстане. Если мы будем что-то строить, то они будут здесь работать.

Конечно, наверное, нужно больше об этом говорить, больше должно быть обсуждений, чтобы было меньше спекуляций. Мы хотим умно распорядиться благами. Уже привычно стало подозревать в народе, что что-то там делается. Ведь и Максим [Бакиев — прим. ред.] немало хотел, был дерзким в своих экономических и других планах, но, к сожалению, мозги все время работали на собственный карман. Сейчас, конечно, народу надо переключиться, они скажут нам, чем вы отличаетесь?

— Какие дальнейшие шаги будут предприняты по борьбе с коррупцией?

— В моей дальнейшей работе будет несколько приоритетов, я ведь скинула огромный воз с себя, весь экономический блок передала правительству. Полноценное правительство работает. У меня были огромные папки бумаг, в день я перелопачивала огромное количество бумаг, научилась спать 5-6 часов, но сейчас в эти дни как-то полегчало, все бумаги медленно и верно переплыли в другое здание и другие кабинеты. Я намечаю свои приоритеты. Так, одним из важнейших приоритетов будет борьба с коррупцией, продолжение курса на транспарентность работы всего правительства.

Две вещи, которые мы отработали за это время. Первое, Кыргызстан наряду с Казахстаном и Азербайджаном является участником Инициативы повышения прозрачности деятельности добывающих отраслей [ИППДО]. Это мировая инициатива, действует целый институт, много стран работает в рамках проекта, в 2001 году это провозгласил премьер-министр Великобритании Тони Блэр, с тех пор идет активизация работы, и мы в Кыргызстане поставили под этот проект 25 различных горнодобывающих предприятий. 25 предприятий прошли валидацию, то есть сделан внутренний отчет, его уже сверяют независимые аудиторы, эти деньги нам платили доноры. Это навыки работы открытым способом, куда она положила и сколько, а не так, что год закончился и это — этому начальнику, это — себе в карман, это — внуку на оффшор. Эта компания должна отчитываться вплоть до того, сколько тратится на представительские расходы. Потом будет валидация того, сколько компания передала правительству. Допустим, Кумтор, они говорят: мы столько-то платим в бюджет, обязательные области и т.д. Беда многих развивающихся стран, будь то Чад или Нигерия, то есть богатые нефтью и газом страны, заключалась в том, что они никогда не выходят из бедности, все заглатывается руководителями, в данном случае — мы в Кыргызстане делаем этот один проект.

Второй проект — прозрачность в энергетике. Мы решили прозрачность в горной промышленности перевести и в сторону энергетики. Мы хорошо с вами знаем, насколько коррумпирована была наша отрасль энергетики, только в прошлом году, будучи депутатом, я слышала из уст бывшего президента, что потери составляют 40%, не 26%, как говорил его министр энергетики. Мы с вами тоже знаем, что 5-6% в нормальных странах, если это 40%, всё остальное значит уходит в чей-то карман. Сейчас поставили все крупнейшие компании — «Северэлектро», НЭСК и т.д. — на аудит. Это беспрецедентное мероприятие. Я, будучи депутатом, не могла получить самые элементарные сведения. Помните, мы обвиняли электрические сети в том, что несмотря на дефицит электроэнергии (школы не работали несколько месяцев), электроэнергия перегонялась в Таджикистан по договору. Но мы никогда не получали эти бумаги, потому что это государственная тайна. Мы сейчас делаем аудит. Мы будем настаивать, чтобы при нынешнем правительстве, при нынешнем руководителе Министерства энергетики мы точно знали, как проведен аудит. Это общественный томограф, через который отрасль энергетики должна пройти. Это наше богатство, столько бюджетных денег и инвестиций туда направлено в ущерб народу, а где отдача?

У нас собственно два крыла в развитии экономики, это энергетика и горнодобывающая промышленность. Мы их ставим на рентген. Я думаю, мы сделаем все возможное, чтобы эти механизмы заработали. Мы создали механизм наблюдательных советов в ряде министерств, где сидят журналисты, НПО, просто ветераны, все те, кто раньше работал с чистыми руками. Все они сейчас будут наблюдать за работой министерств — куда идут бюджетные деньги, как они ими распоряжаются и как, к примеру, в министерстве природных ресурсов, проводятся тендеры на уголь, мазут. Это такая дорожка проторенная, это жирный куш, который всегда попадал в нужные руки. Какой-то человек из области энергетики строит на Иссык-Куле гостиницу — вот эти деньги.

— Какие теперь у Вас планы и могли бы Вы рассказать о других приоритетах в вашей деятельности?

— В числе приоритетов безусловно — вещи, которым мы уже проложили дорогу. Я являюсь председателем так называемого комитета по информационно-коммуникативных технологий. Мы бы очень хотели сделать это общество мобильным и динамичным, динамизировать его с точки зрения информации тоже. У нас уже есть хорошие показатели, я хочу уделить этому очень много внимания, не отнимая нисколько хлеба у правительства. Мы будем доводить информационные технологии до каждой клеточки общества. Представляете 300 тыс. уехавших заграницу наших граждан общаются не просто по мобильному, они общаются через скайп и компьютер. И мы имеем огромное количество людей тех, кто причастен к этим технологиям. Я бы хотела развивать интернет. В Кыргызстане 2% школ, в которых есть Интернет. Это же мизер и убожество. Я думаю, что буду искать средства. Мало просто снабдить компьютерами школы, это было целое движение, школы снабдили компьютерами. Ну и что можно с ними делать? Можно в карты поиграть, на клавиатуре пальцы поразминать. Мы используем сотую, тысячную долю этой всей машины. Думаю, я этому буду уделять внимание.

Буду также уделять внимание вопросам культуры, образования. Мы находимся в трудном положении, потому что все время экономика диктует — она главное звено, нет вопросов, но если мы не будем выправлять наше духовное и нравственное развитие, наш образовательный уровень, нам будет худо. И за это короткое время, за время действия моего мандата, я хочу поддержать деятелей культуры, потому что все уходит, но остаются памятники культуры, они вечные, они бесценны, они есть печать этого времени. Поэтому уникальная и неповторимая деятельность наших деятелей культуры заслуживает поддержки и внимания.

— Вы взялись очистить судейский корпус, получилось ли что-то изменить?

— Мы были вынуждены. После событий 7 апреля пошел огромный поток людей, кто жаловался на несправедливость, на решения судов, которые сделали многих несчастными. Занимался ими в основном Азимбек Бекназаров, который принимал день и ночь. Я думаю, что он помог очень многим. Много судей сидели, весь судейский корпус, честный судейский корпус, надо отдать им должное, сидел над этим вопросом. И когда мы увидели, насколько большой была лавина этих дел и насколько был коррумпированный у нас суд, степень его коррумпированности. Мы поняли, что надо принимать меры, кто принимал такие решения, почему? Увидели виновников, кто принимал решения за мзду, по знакомству и по другим причинам. Сделали выводы, и все эти судьи были отстранены. Мой мандат президента позволяет снять с работы судей местных судов, но его не хватает на Верховный суд. У меня есть возможность только отстранить от работы. Их судьбу будет решать Жогорку Кенеш, так что они все имеют возможность прийти в Жогорку Кенеш со своими жалобами.

— Кыргызские СМИ пишут о вашей дочери и доме в Лондоне. Правда ли это?

— Это становится старой историей. Когда «Асман-пресс» впервые напечатал такую историю, я тут же посчитала нужным и ответственным, даже если эта газета частная, ответить. Я ответила через пресс-службу, что такого дома у меня нет. Там, по-моему, говорилось о квартире, то есть о скромном жилье, потом появился снимок с импозантным домом, целый мансион, как говорят в Лондоне. Все те, кто знаком с компьютерными технологиями, знают, что в «Дизеле» [интернет-форум — прим. ред.] сидели ребята, баловались и припечатали эту картинку и сказали: «А такой дом подойдет, не об этом ли доме идет речь?» Я вообще поражаюсь. Я, к сожалению, не могу подать, честно могу сказать. Потому что я стою за свободу слова, и президент, который прижимает таким образом частную газету, а сейчас в газетах много фантазий обо всех, но не отрицаю, что фантазии бывают и явью, я даю право этой газете найти этот дом и доказать. Судиться не буду, пока не стану частным лицом. И поэтому я должна оставить пока в том виде. Категорически хочу заявить, что никакого такого дома у меня нет.

— Кадыржан Батыров в своем обращении говорит о том, что вы проводили с ним плотные переговоры и даже предлагали ему должность…

— После событий в апреле, когда Бакиев уехал на юг, в это время шла большая активизация в целом действий разных политических групп, и в это время приехала группа таких людей, как Кадыржан Батыров, Иномжан Абдрасулов, с ними было 3-4 человека — активисты и лидеры. Мы тогда обсуждали ситуацию. Они выразили свою солидарность с Временным правительством. Они сказали, что они в принципе поддерживают ход событий, что власть ушла и канула в лету, и они считают, что власть была коррумпирована и очень сильно притесняла бизнес и так далее, что они поддерживают демократические порывы новой власти. Со мной на встрече были Эдиль Байсалов и Эмиль Каптагаев. У нас были такого рода разговоры по поводу того, как будут развивать действия, какой позиции народ придерживается. Они спрашивали, как будет дальше жить страна, спрашивали, будут ли узбеки инкорпорированы в структуры власти, в силовые структуры. На что я отвечала абсолютно положительно. Они уже были, но в соответствии с тем, сколько живет там население, они будут инкорпорированы. Затем были вопросы о том, как будет ситуация с языком. Язык и сегодня есть, есть и в местах компактного проживания в соответствии с законом о языке, пожалуйста. Меня спрашивали как представителя новой власти о тех вопросах, которые их волновали, и я по ним отвечала. Но так, как он говорит о новой структуре правительства, безусловно, я говорила, что да, будут тоже представители узбекской национальности, и я этого никогда не буду отрицать. Но так, чтобы я ему предлагала должность… Наверное, у него амнезия памяти. Я могу это точно сказать. Пусть он или его коллеги докажут, что я ему предлагала должность. Никакую должность я ему не предлагала, действительно, я его пригласила в консультативный совет при президенте, тогда он был членом этого совета. Это был механизм работы со всеми слоями общества, там были неправительственные организации, газеты, представители других национальностей — он там был. Но его слова абсолютно неверные.

— Какое состояние средств массовой информации с апреля и объективно ли они освещают события в Кыргызстане, в частности деятельность главы государства?

— Мне, к сожалению, не хватает времени читать много свободной прессы. Должна признаться, что мало читаю, слушаю «Азаттык», редко Би Би Си, «Кабарлар», очень редко смотрю телевидение, к сожалению. Но мне кажется, что судя по разговорам наших членов правительства, по их оценкам, оценкам моих друзей, родственников, я так считаю, что у нас стала живая пресса, все углы, в очень резкой форме, никто никого не усмиряет и не ставит в какие-то квадраты, никто не дает даже 100 дней нынешнему правительству, по-моему нещадно колотят с первых дней. Я полагаю, что мы как власть ни на кого не давим. Уж как они освещают, пусть народ об этом скажет.

Я свою оценку хочу сказать только в том плане, потому что никто усмирительных действий не предпринимает, то есть полная свобода. Я даже не вижу работы тех организаций, которые еще при Бакиеве спрашивали за ответственность, жалобы на прессу, такие как Союз журналистов и так далее. Я как-то сейчас не слышу об их работе. Что касается главы государства. Вы знаете, насколько я вижу прессу… Да что мне жаловаться, пусть освещают, пусть говорят об этом. Я завидую, например, некоторым странам, мне представляется, что в России деятельность и президента, и премьер-министра освещают очень креативно, настолько активно, интересно, красиво, они такие креативные, сильные лидеры. По-моему, мне никто не пририсовывает, чтобы я была покрасивше, да посильнее, да поумнее (смеется — прим. ред.). Я считаю, что, может быть, наша пресса в чем-то не дорабатывает, но, говоря о всей прессе, — у меня нет претензий.

— Какие шаги Вы будете предпринимать, чтобы защитить свободу слова на законодательном уровне?

— Мне кажется, у прессы сейчас море свободы, и нет ничего, чтобы для вашей свободы чинились препоны и преграды… У меня, кстати, нет законодательной инициативы. Вы можете внести свои предложения, и я найду пути, чтобы они были поддержаны и внесены в парламент. Внесите свои предложения, я обязательно приму во внимание.

— Будучи депутатом и даже ранее, Вы активно читали АКИpress, давали интервью, комментарии. Что бы Вы сейчас посоветовали изменить на нашем сайте? Что Вам нравится или нет?

— Может быть, интерактивности больше. Хорошо, что у вас кыргызский акцент пошел, это очень важно. Я считаю, что вы должны обязательно на английском давать или я не читаю?

— Есть.

— Значит, я не читала. По цвету сайт консервативный, может быть, надо менять что-то зрительно, дизайн. Он какой-то стал мутный, морского цвета. Вам надо его оживить и, может быть, ввести новые интересные рубрики. Он стал уже классический и консервативный, хрестоматийный сайт. Туда надо зайти, все о нем знают, распространенность по всему миру. Он достоверный источник, то есть все обязательно его читают и все считают, что надо. И не надо наскоков, но все-таки нужны какие-то рубрики. В этом плане российские сайты очень динамичны, я уже не говорю об англо-американских.

— Деятельность президента женщины и мужчины как-то отличается?

— Ну, в общем да, отличается. Я думаю, женщине приходится много уделять себе внимания. То есть больше, чем мужчинам. Мужчине нужен классический костюм, они не сильно отличаются по цвету и их можно нашить сколько угодно, свежая рубашка — и вперед, правда галстуки меняются. А женщине приходится нередко думать об этом, потому что все тебя оценивают, что одела, как оно. Я достаточно консервативно одеваюсь, не могу поразить ни своим возрастом, ни своими вкусами. Я, кстати говоря, не совсем в своей тарелке одеваюсь, я более спортивная, по вкусам более либеральная, более восточная, стиль кимоно, например, мне походит и сама ближе к этому. В целом, вообще я была более динамична, а сейчас должна быть государственной дамой, что меня немного тяготит. Я надеюсь, что как только я сойду с этого поста, опять стану самой собой.

— Есть ли у Вас стилист?

— У меня нет специального стилиста. Я успеваю укладывать волосы с хорошим мастером, все остальное делаю сама как есть. Я все ношу наше — кыргызстанское, наши мастера, швеи, наши дизайнеры. Так что ничего особенного на мне нет, я часто раньше покупала за рубежом. Я часто занимаюсь спортом, сейчас намного меньше, я имею в виду меньше времени, потому что я успевала только спать и на работу. Меня это тяготит, движений мало, поэтому мне приходится одеваться в достаточно консервативную одежду… Что касается брошей — это Виктор Сырнев, мой замечательный друг, я его знаю последние 20 лет, великолепный кыргызстанский мастер с мировым именем… Все, что есть на мне, я пропагандирую кыргызстанское.

— Вы часто пользуетесь новыми технологиями в работе. Допустим, Дмитрий Медведев интересуется средствами связи, которыми пользуется, тот же Айфон 4G. А чем пользуетесь Вы?

— Может быть, у меня уже будет больше времени, я точно уже буду пользоваться Айпадом (iPad). Мне обычно дают сходу что-то прочитать, особенно в отъезде. Компьютер есть, теперь хочу перейти на Айпад. Я однажды говорила, может, даже хвасталась, я много чего умею, скайпом я пользуюсь, если сижу и работаю, то я ставлю классическую музыку на «Би Би Си», разумеется, пользуюсь электронной почтой… Я слушаю музыку все время, когда хожу, гуляю, обязательно слушаю музыку. Я вообще не сижу без наушников. Смотрю телевидение на компьютере. Но эта техника душит, берет за живое, поэтому мы зажаты со всех сторон. Я как только просыпаюсь, включаю радио. Иногда успеваю посмотреть Facebook и Twitter, поэтому это too much для меня.

www.fergananews.com

Похожие материалы

Ретроспектива дня