В России существует спрос на «державность», под которую в настоящее время мимикрировала «имперскость», считают участники Экспертного клуба ИА «Росбалт». Однако мнения специалистов о том, какой именно должна быть эта самая Российская империя, разошлись.
Последние выборы в Государственную думу, а также выборы президента РФ свидетельствуют о том, что в стране по-прежнему существует запрос на имперскую идею. Об этом говорят результаты голосования. Несмотря на достаточное количество политических партий, можно выделить четыре «столпа». Первый — «державность и стабильность» — это посыл президента, партии «Единая Россия» и всех ее политических клонов; второй — «державность и коммунизм» — идеи коммунистических и политических партий; третий — «державность и русскость» — принадлежит националистическим партиям; четвертый — «либерализм и свобода».
При этом за последний пункт проголосовали лишь 10% из тех, кто дошел до избирательных урн. Остальные 90% так или иначе отдали свои голоса за «державность», которая сегодня, по сути, заменила собой термин «имперскость». Все-таки в общественном сознании «империя» прочно связана с такими понятиями, как «тоталитаризм» и «агрессия».
Поэтому и приходится пользоваться эвфемизмом. 90% голосов — запрос очень серьезный, если не сказать большее. Другое дело, насколько он обеспечен реальным ресурсом, осуществим в перспективе и корректен, то есть как он вписывается в современность.
Кандидат философских наук, доцент кафедры социальной философии и философии истории СПбГУ Александр Секацкий считает, что в современном мире существует от силы пять суверенитетов, которые являются объектом собственной исторической миссии. Это Россия, Китай, Индия, Иран и Израиль.
По мнению эксперта, есть несколько признаков «имперскости». Во-первых, это «органическая государственность» — в противовес «контрактной государственности», имя которой «общественный договор» и «правовое государство».
Органическая государственность в каком-то смысле является прямым преемником греческого полиса. Условно говоря, древний грек, чтобы ощутить всю полноту своего бытия, мог прийти на Агору и выступить оттуда. Он рассчитывал на то, что речь его будет услышана и, возможно, слова станут делом. Демократия при этом не рассматривалась как инструмент для чего-либо другого. Например, для более искусного управления государством, баланса интересов и прочего. Сегодня же в мире превалирует «инструментальная» демократия, состоящая из тех, кого греки называли «демагогами».
«Услышанными могут быть лишь отдельные фрагменты дискурса. Например, дискурс прав человека, который сравнительно ничтожен по сравнению с тем, что человек может рассказать о себе», — отмечает Секацкий. Он напоминает, что в США сегодня власть по сути узурпирована разбирающимися в праве политиками. Существует даже такое понятие, как «юридический Талибан».
«Новый пролетариат» же не может быть приобщен к тому, что называется «произведением духа». Органическая государственность, наоборот, подразумевает, что услышанными могут быть многие, и «змеелов в пустыне, и полярник на льдине». Для империи это очень важно.
«Площадка может найтись для каждого. И для землепроходца Ерофея Хабарова, и для конструктора космических кораблей Сергея Королева, и для математика Григория Перельмана, который со своим необычным выбором также может войти в симбиоз, именуемый республикой. Это ведь не просто круговая оборона от мира, как в случае контрактного государства. Суть органической государственности состоит в том, что в ней удивительным образом реализуется и представительная демократия, и демократия прямого действия, прямого соучастия. Хотя формат этого соучастия может быть чрезвычайно разнородным», — считает Секацкий.
Вторым признаком «имперскости», по мнению эксперта, является наличие у государства сверхзадачи и исторической миссии. Интересен третий признак — «жертвенность основного этнического компонента». В этом смысле империя будет всегда противоположна национализму и шовинизму. Имеет место быть и еще один, факультативный признак, — наличие «императора».
Впрочем, функции «императора» могут осуществлять «государевы люди». Философ, писатель, член Союза писателей Санкт-Петербурга Павел Кузнецов, в свою очередь, отмечает, что для него не важна какова у империи «модель сборки». Например, и Китай, и США, и Россия в течение времени сильно трансформировались. Для писателя империя — это, прежде всего, многонациональное государство, обладающее достаточной территорией. Главными признаками империи являются «похоть власти и похоть завоевания новых пространств». Отсюда вытекает и «имперский миссионизм». Например, Соединенные Штаты с точки зрения «сборки» не являются имперским государством.
Однако с точки зрения влияния на мировую политику, на ход истории, тоталитарного навязывания своих ценностей Америка несомненно является самой успешной империей на сегодняшний день. Впрочем, порою история знает и необычные случаи. Например, российский монарх Александр III, прозванный Миротворцем, считается реакционным царем, но при этом он являлся истинно имперским государственным деятелем. В этом отношении показательны два «анекдота» об Александре.
Так, путешественник Миклухо-Маклай получил известность в том числе благодаря своей миссии в Новой Гвинее. Он написал письмо Александру III, что местные папуасы изъявили желание вступить под суверенитет «Белого царя Российской империи». Но монарх написал на это предложение отрицательную резолюцию, смысл которой сводился к следующему: «Я и со своими папуасами не знаю, что делать».
Второе известное выражение Александра III: «Европа может и подождать, пока русский царь рыбачит». Фраза была произнесена во время рыбной ловли, когда к императору прибежал гонец с сообщением о том, что аудиенции с ним требует представитель одного из европейских государств. То есть «похоть власти и похоть завоевания новых пространств» была как бы и приостановлена, но Россия являлась империей.
Доктор философских наук, профессор, заведующий кафедрой социальной философии и философии истории факультета философии и политологии СПбГУ Константин Пигров же ставит вопрос об антологии империи. Он не отрицает того, что «похоть власти» должна присутствовать, но все же она является «рябью на воде», а «глубина находится в другом». Цивилизация не может существовать вне империи. «Империя — это форма организации цивилизации. Русская державность оправдана в том случае, если у нее есть цивилизационный потенциал», — считает Пигров.
Ученый полагает, что в настоящее время мы живем в эпохе, в которой «свирепствует» техногенез, то есть «некая надсоциальная данность геологического типа, которая захватила человечество». Техногенный проект осуществляют западные страны, и он для них более или менее органичен. Однако он оказался не органичен для России, которая пыталась трижды прорваться к данному проекту: во время правления Петра I, Владимира Ленина и условную эпоху Горбачева — Путина.
«Остается надежда для россиян, что техногенный проект скоро провалится на Западе. Признаки этого присутствуют. Если он провалится, то возникнет потребность в новых формах организации цивилизации. Россияне надеются, что они в своей цивилизации смогут предложить миру, другим народам нечто соблазнительное», — предполагает Пигров.
В настоящее же время в границах техногенности Россия не представляет интереса для других народов. В рамках этого посыла ученый трактует и события на Евромайдане. «Евромайдан я бы интерпретировал как цивилизованное событие. Дело в том, что молодые украинцы не хотят жить с нами, и не потому что мы, русские, им лично не нравимся. Они не хотят жить в такой форме организации цивилизации. Да мы и сами не хотим. Мы хотели бы уехать за рубеж, чтобы предаваться благополучной жизни в другой цивилизации, которую не мы построили», — отметил Пигров. При этом профессор заметил, что сегодня мировая история продолжает ставить перед страной вызовы. Прежде всего — «вызов Севера».
Главный редактора издательства «Лимбус-пресс» Вадим Левенталь имеет свою точку зрения на вопрос. Он отталкивается от слов английского литературоведа-марксиста Терри Иглтона. Так, англичанин завершает свою «Теорию литературы» мыслью, что когда человечеству удастся построить справедливое общество, которое не будет основано на эксплуатации человека человеком, то изящное искусство, и литература прежде всего, перестанут быть необходимы.
В этом смысле интересна оценка Левенталем современной русской литературы. Для отечественных писателей идея империи зачастую становится творческим реактором. «Призывы отказаться от имперского комплекса, сделать из России этакую Финляндию — удобную для жизни страну, в которой государство лишь нанятая обслуга, в которой каждый занят только заботой о своем палисаднике — раздаются из определенного стана людей. Они в подтверждение своей политической правоты составляют тексты, которые оказываются в лучшем случае рефлексией и меторефлексией о собственной сексуальности, в худшем — простой бессмыслицей и беспросветной скукотищей. Но, напротив, имперская идея оказывается на каком-то животном уровне в высшей степени продуктивной… Она становится мощным топливом для машины чувствования», — поделился своими мыслями Левенталь.
Единственным «либералом», участвовавшим в дискуссии, оказался писатель и культуролог Андрей Столяров. Он признался, что когда слышит размышления об империи, русском патриотизме и духовности, то всегда просит предоставить проект. «Вы хотите империю? Так дайте мне ее экономическое и социальное обоснование. Что там будет? Как она будет устроена? Это будет автократическое или демократическое государство? Если демократическое, то какого именно типа? Дайте мне мировоззренческое обоснование этой государственности. Почему другие народы должны существовать именно в этой империи, с какой стати они захотят быть под властью некой титульной нации? Дайте обоснование империи, и тогда я этот проект буду рассматривать серьезно, а пока это только благие пожелания», — подвел итог встречи Столяров.
Александр Калинин
Источник: http://www.rosbalt.ru