«Для России — с ее многообразием языков, традиций, этносов и культур — национальный вопрос, без всякого преувеличения, носит фундаментальный характер. Любой ответственный политик, общественный деятель должен отдавать себе отчет в том, что одним из главных условий самого существования нашей страны является гражданское и межнациональное согласие».
Процитированный выше фрагмент — это начало статьи действующего премьер-министра российского правительства и главного претендента на президентское кресло Владимира Путина «Россия: национальный вопрос». С обозначенными тезисами трудно спорить. Вопрос национальной самоидентификации России является сегодня без преувеличения вопросом выживания для государства, занимающего одну восьмую часть суши. Можно сколько угодно говорить о поиске более удачной экономической модели, о модернизации и борьбе с бедностью, о реформе образования или Вооруженных сил, но все наши старания в этом направлении окажутся лишенными смысла…
Сами по себе социально-экономические, политические, управленческие решения, лишенные идейного наполнения, становятся всего лишь бегом на месте или по кругу. Кем является человек с ружьем, даже самый хорошо оплаченный и хорошо обученный, но не знающий, какую родину он защищает и для чего несет тяжкое бремя службы? Не более чем пушечным мясом, рыцарем удачи или обыкновенным бандитом.
Кем может быть управленец, не понимающий национальных интересов своего государства? Не более чем поглотителем средств налогоплательщиков. И даже азарт спортсмена, лишенного образа «своей страны», тускнеет и блекнет. Не потому ли многобюджетные кубковые турниры европейских клубных команд по футболу по своему эмоциональному накалу уступают чемпионатам мира и континентальным первенствам с участием национальных команд?
Принадлежность к своей стране, своему государству не просто объединяет тысячи и миллионы людей в некое «воображаемое сообщество» (удачный термин, придуманный Бенедиктом Андерсоном). Воображаемое потому, что эти миллионы и тысячи никогда не видели друг друга в глаза, но в своих представлениях объединены общей историей, общими переживаниями, общими болями и радостями, верой в общую перспективу. Или неверием, что в свою очередь может подтолкнуть к поискут «альтернативного воображения». Не «беловежское сидение» и американский (или жидомасонский) заговор, а массовое разочарование в коммунистической идее и ее блестящем будущем стало причиной распада СССР и Югославии.
Ощущая себя членом «воображаемого сообщества», человек приобретает смысл, который трудно понять на рациональном уровне. В самом деле, разве можно, основываясь только на рассудочной логике, понять, почему, имея легальную возможность вести успешную коммерческую или научную деятельность за границей и пользоваться всеми благами современной цивилизации, тысячи наших соотечественников выбирают Россию и готовы пережить с ней и «разгул демократии в лихие 90-е», и «управляемую демократию» нулевых, и нынешнее возрождение публичной политики.
То есть, говоря словами Анны Ахматовой, готовность быть «со своим народом там, где он, к несчастью был» — или, может быть, к счастью, будет. Мнения тысяч и миллионов членов «воображаемого сообщества», которое для них зовется Россия, существуют, прежде всего, на уровне массовых представлений, чувств и эмоций. Но собрать эти разрозненные голоса, обобщить различные мнения и выразить общую волю на рациональном уровне (через язык законов, правовых актов и практической политики) — задача государства и активной части политического общества.
Думается, что сегодня и горячие сторонники Владимира Путина, и его столь же горячие противники согласятся с тем, что национальная проблема в России чрезвычайно остра. По данным «Левада-центра» (сентябрь 2011 года, опрошены 1600 человек в возрасте старше 18 лет в 130 населенных пунктах 45 регионов страны), почти вдвое (с 25% в сентябре 2002 года до 47% в сентябре 2011 года) выросло число тех респондентов, кто считает основой национализма «вызывающее поведение представителей иных национальностей». При этом по данным прокуратуры Москвы (также осень прошлого года) 25% старшеклассников столицы одобряют националистические действия своих сверстников и старших товарищей.
В октябре 2011 года достоянием СМИ оказались материалы закрытого соцопроса, проведенного по заказу столичных властей. Согласно этим данным 35% респондентов поддерживают действия сторонников лозунга «Россия для русских». Впрочем, ксенофобия и этническая предубежденность не являются монополией жителей Москвы или центральных регионов страны. В середине 1990-х годов известный историк, специалист по исторической демографии Владимир Кабузан в одном из своих исследований назвал национально-государственные образования в составе РФ «внутренним зарубежьем».
И в самом деле, если отбросить некоторую эмоциональность, присущую данной оценке, то мы увидим резкое сокращение русского населения за последние два десятилетия в республиках Северного Кавказа (в особенности в его восточной части). Да и в более благополучных образованиях Поволжья этнократические тенденции также вызывают тревогу, хотя до эксцессов, сравнимых с Чечней 1990-х годов, там и не доходило. Некоторые эксперты, описывающие реалии национальных республик, используют такие определения, как «культурный сепаратизм» или «местничество», поскольку кадровая политика, ориентированная на преференции по отношению к «своим» превращает внешне российские территории в нечто особенное.
Посмотрим также на динамику телевизионных выступлений высших лиц государства в последние два года. И мы увидим серьезное изменение стилистики и тематики. Если раньше лидеры страны пытались говорить о формировании единой общности и сглаживании противоречий (эти тезисы и сегодня остались), но в последнее время намного большее внимание уделяется такой теме, как поддержание «мягкого апартеида». Широко обсуждается тема «этнических традиций», «кодекса поведения», «вызовов мигрантов».
Вспомним хотя бы оценки Владимира Путина, прозвучавшие в ходе его первой предвыборной поездки в Чечню. Речь шла о том, чтобы инвестировать в республику, обеспечивать в ней рабочие места, тем самым предотвращая наплыв местной молодежи в центральные регионы страны. Намного чаще стали из уст лидеров страны звучать слова и о защите «русского ядра», как основы российской государственности. Таким образом, гражданский компонент национальной политики стал мало-помалу вытесняться этническим.
В этой связи вряд ли является случайным, что и в оппозиционных рядах национальная тема звучит не менее остро. Взять хотя бы политический феномен Алексея Навального, пытающегося совместить либеральную риторику с националистическим дискурсом. Между тем, именно национальная проблема стала первым вопросом, который для знакомства с Навальным-политиком предложил известный писатель и общественный деятель Борис Акунин в формате «Эха Москвы». И именно эта тема вызвала наибольшее обсуждение и наибольший накал страстей по сравнению с «изучением» экономических и общегражданских взглядов главной звезды внесистемной оппозиции.
Таким образом, новое печатное выступление Владимира Путина бьет, что называется в «яблочко». Это — не попытка дать некое обобщенное видение «сосредоточенной России». Здесь рамки для дискуссии гораздо четче очерчены. В настоящей статье автор не будет рассматривать информационные аспекты путинской публикации. Оценки подобного рода уже широко представлены в СМИ. Справедливо отмечано расширение медийной площадки Путина, который, отказываясь от участия в дебатах, пытается расширить свою читательскую аудиторию, публикуя текст не в уже привычном формате «Известий», а в «Независимой газете». С нашей точки зрения, намного полезнее рассмотреть содержательные аспекты «национального ответа» российского премьер-министра.
С одной стороны, Путин совершенно прав, говоря о том, что сегодняшний мир несет в себе повышенную угрозу именно в сфере межэтнических отношений. «Реальность сегодняшнего дня — рост межэтнической и межконфессиональной напряженности. Национализм, религиозная нетерпимость становятся идеологической базой для самых радикальных группировок и течений. Разрушают, подтачивают государства и разделяют общества». И это — далеко не российское ноу-хау.
«С «обострением национального вопроса» вплотную столкнулись самые развитые и благополучные страны, которые прежде гордились своей толерантностью. А сегодня — друг за другом объявляют о провале попыток интегрировать в общество инокультурный элемент, обеспечить неконфликтное, гармоничное взаимодействие различных культур, религий, этнических групп». В самом деле, выступая в Мюнхене на международной конференции по безопасности (5 февраля 2011 года), премьер-министр Великобритании Дэвид Кэмерон подчеркнул, что проблему мультикультурализма составляет не столько специфичность разных религиозных культур, представленных в современной Великобритании, сколько отсутствие у новых британцев единой гражданской, общей британской идентичности.
Вице-премьер правительства Нидерландов Максим Верхаген в середине февраля 2011 г. заявил, что попытка построения мультикультурного общества в Нидерландах потерпела неудачу, а сами голландцы якобы больше не чувствуют себя дома в собственной стране. Практически синхронно вместе с двумя другими главами европейских правительств президент Франции Николя Саркози заявил: «Общество, в котором общины просто существуют рядом друг с другом, нам не нужно. Если кто-то приезжает во Францию, то он должен влиться в единое сообщество, являющееся национальным».
Однако с другой стороны, Владимир Путин в своем «национальном ответе» повторяет методику, знакомую всем нам по его предыдущим выступлениям. Обоснованный критический пафос не сопровождается столь же продуманной рефлексией относительно собственных ошибок и просчетов, а также стратегическим видением того, как выходить из сложившегося тупика. Между тем, именно это и является главной ценностью статьи политика (поставить правильный диагноз смогут и политологи). Что же предлагает Путин своим потенциальным избирателям?
В первую очередь, обращает на себя внимание отношение Путина к собственной стране, современной Российской Федерации. Глава федерального правительства пытается обозначить в качестве «нулевого меридиана» для существующих ныне национальных проблем период распада СССР. При этом Советский Союз мыслится Путиным, как продолжение «исторической России» («большой России»). Не будем в данной ситуации говорить про опасность такой терминологии. Наверняка найдутся доброхоты, которые будут искать в словах премьера «агрессивную сущность» не его лично, а России в целом, и намеки на гегемонию «новой империи» в Евразии. Непонятно только, зачем собственными руками давать аргументы в руки оппонентов?
Остановимся на другом. На сегодняшний день возрождение Советского Союза не представляется возможным. Для этого нет ни ресурсов, ни идеологов, ни политических сил внутри республик бывшего СССР, готовых выступить к роль локомотивов такой интеграции. СССР базировался на определенной системе идеологических ценностей и инструментах управления, которые могут нравиться, а могут вызывать восторг. Но в современных условиях они неадекватны изменившемуся миру и изменившейся стране (включая и ее национальный состав и территориальную конфигурацию). В этой связи резонным является вопрос, насколько оправданным провоцировать ностальгию вместо ориентации на улучшение и укрепление имеющейся государственности. Которая, заметим, связана с СССР только несколькими форматами (правопреемство в ООН, общесоветские долги, ядерное оружие, имущество за рубежом). И не связана с Российской империей, с которой и у Союза ССР не было политико-правовой преемственности.
«Советская империя» — это идеологический конструкт времен «холодной войны», который вряд ли стоило бы брать на вооружение, создавая иллюзию о некоей «примордиальной России», отождествляя новую российскую государственность с тяжелым и противоречивым советским и имперским наследием. Между тем, есть немало сторонников такого отождествления, готовых к принятию такой оценки и совсем не во благо России. На этой же базе формируется концепции «геноцидов» (от «голодомора» до «геноцида» черкесов), за которые РФ, государство, возникшее в результате самоопределения от СССР (и уж никак не восходящее корнями к империи Романовых) должно нести ответственность. На ней же строятся и разные идеологические клоны подходов времен «холодной войны». И не разобравшись с советским наследием внутри самой себя, Россия создает для своей внешней политики немало искусственных проблем. И в дальнем, и в ближнем зарубежье.
Но главное- рассмотрение РФ в качестве непризнанного государства вредит самой же России, ее национальной политике, ибо за 20 лет после распада СССР ее граждане до сих пор не ощущают политического единства. И виновны в этом не только сепаратисты и националисты всех мастей, но и патриоты несуществующего государства, которые делегитимизируют нынешнюю Россию и ее особую неповторимую мотивацию самоопределения 1990-1991 гг. В борьбе против «лихих 90-х» произошло закладывание мины под легитимность нового государственного здания.
Следующий по важности важном сюжет статьи- это миграционные процессы и интеграция. Премьер-министр обоснованно уделяет много внимания внутренней миграции, посколькку она застрагивает граждан одной страны. Однако в путинском тексте сильно стремление сыграть на популярности, упростить сложную проблему: Вместе с тем тот, кто приезжает в регионы с другими культурными, историческими традициями, должен с уважением относиться к местным обычаям. К обычаям русского и всех других народов России.
Всякое другое — неадекватное, агрессивное, вызывающее, неуважительное — поведение должно встречать соответствующий законный, но жесткий ответ, и в первую очередь со стороны органов власти, которые сегодня часто просто бездействуют. Надо посмотреть, все ли необходимые для контроля такого поведения людей нормы содержатся в Административном и Уголовном кодексах, в регламентах органов внутренних дел. Речь идет об ужесточении права, введении уголовной ответственности за нарушение миграционных правил и норм регистрации». И вот здесь премьер выходит на чрезвычайно зыбкое поле, наполненное стереотипами, но далекое от формально-правового дискурса.
Между тем, этническая группа не может являться ответчиком и вообще субъектом политического процесса. Этнос — это не юридическое и не физическое лицо, и что такое этнические интересы вообще не понятно. Многие русские публицисты (фамилии их известны) выступают с апологетикой лозунга «Хватит кормить Кавказ», а автор настоящей статьи (тоже русский) резко не принимает такое «народное творчество масс». Кто из нас более русский и более трезво отражает интересы русского народа? Вопрос риторический, а ответ на него зависит от личного вкуса задающего. Одни осетины выступают за налаживание диалога с ингушами, а другие пишут учебники о «Великой Отечественной войне осетинского народа с ингушскими фашистами».
Кто из них правильный осетин? Кто лучший чеченец, террорист с тротилом или бывший президент Алу Алханов, воевавший с этими самыми террористами? Не ясно и что такое традиции. Автор настоящей статьи родом с Дона, региона, который когда-то славился своей традицией «походов за зипунами» в Крымское ханство, Персию и Османскую империю. Но сегодня такой традиции нет, как нет и Крымского ханства, и Войска Донского (не как неоказачьего проекта, а как самостоятельного военно-политического образования). Любая традиция меняется, а точка отсчета для нее произвольна, ее не втиснешь в рамки законов.
В этой связи, стоит ли ограничивать такую сложнейшую проблему, как интеграция одними лишь нормами регистрации. Тем паче, что такие нормы несут с собой апартеид и замкнутость. Кто сказал, что жителям Северного Кавказа нельзя проживать в Москве, а этническим русским в Грозном или в Назрани? Но если можно, то в дело должен идти закон, а не пресловутый «пятый пункт». И осуждать мы должны не чеченцев за потравы полей в Ставрополье, а граждан России, нарушающих имущественные права других граждан страны. Желательно независимым судом и неподкупными полицейскими. Не решая проблемы минимизации коррупции, мы многие проблемы будем превращать в межэтнические. В особенности в контексте существующих миграционных проблем и в полиэтничных регионах. Понятное дело, невозможно требовать от премьер-министра специальных академических знаний по особенностям демографических процессов и экономической географии. Но для этого существует экспертиза, которая не в пример пиару должна показывать реальные коридоры возможностей, издержки и блага от развития, как внутренней, так и внешней миграции.
И последнее (по порядку, но не по важности). Любой программный текст должен давать (хотя бы в сжатом состоянии) стратегическое видение проблемы. К сожалению, «Россия: национальный вопрос» такого видения не дает. Все тот же набор пожеланий «мы должны, россиянам надо, граждане обязаны». Но почему вдруг россияне должны «воображать себя» единой общностью, если власть для этого не предпринимает ничего, кроме общих деклараций в стиле кота Леопольда. Каковы ценности нынешней России кроме фраз о ее «тысячелетней богатой истории»? Каковы ее приоритеты кроме «сосредоточения»? Да и само «сосредоточение» ради чего? Не ответив на эти вопросы, и предлагая в качестве главной интеграционной меры «усиление контроля над регистрацией приезжих» трудно надеяться, что общероссийское «воображение» заработает в полную мощь. А без этого видеть Россию в качестве одного из «полюсов» современного мира весьма проблематично.
Сергей МАРКЕДОНОВ,
приглашенный научный сотрудник
Центра стратегических и международных исследований,
США, Вашингтон
Источник: http://www.politcom.ru/13199.html