225 лет назад, 17 декабря 1788 года русские войска штурмом овладели крепостью Очаков. Этот успех, достигнутый после пятимесячной осады турецкого форпоста, окружённого рвом и валом, оказал значительное влияние на дальнейший ход русско-турецкой войны 1787-1791 годов. А шла она, в первую очередь, за Крым.

Срам независимости

Поводом для войны стало заточение в Семибашенный замок Стамбула русского посланника Якова Булгакова. 16 августа 1787 года он был схвачен и посажен в главную тюрьму Османской империи. Такой была реакция султана на отказ России вернуть туркам Крым.

Инцидент в турецкой столице не явился для Екатерины II большой неожиданностью. Не нов был и сценарий: предыдущая русско-турецкая война 1768-1774 годов с Османской империей началась с заточения в Семибашенный замок посла Алексея Обрескова. Её итоги подвёл Кючук-Кайнарджийский мирный договор. Россия получила Кабарду, крепости Керчь, Еникале, Кинбурн и право строительства военно-морского флота на Чёрном море. Торговые корабли России получили право беспрепятственно проходить через проливы Босфор и Дарданеллы, за военные издержки султан должен был уплатить большую контрибуцию. Договор признавал за Санкт-Петербургом право защищать интересы христианского населения в Османской империи. Крымский юрт (таким было самоназвание Крымского ханства), несколько веков находившийся в вассальной зависимости от турецкого султана, был объявлен независимым.

Таким образом, в 1774 году формально полуостров стал ничьим. Такое шаткое и неопределённое состояние Крыма продолжаться долго не могло. Тем более, что уязвлённые поражением турки горели желанием взять реванш. Да и турецкий султан с утратой полуострова мириться явно не собирался.

Очень скоро независимость Крыма вылилась в борьбу за власть между ставленниками двух империй. «Десятилетний период независимости показал, что Крымское ханство не было готово к самостоятельному государственному существованию. Внутренние усобицы, апелляции к внешним покровителям — России или Османской империи, бунты и вооружённые конфликты тех лет подтверждают это», — констатировала историк Светлана Орешкова.

Екатерина II утвердила на ханском престоле Шагин-Гирея. Султан же сделал ставку сначала на Девлет-Гирея IV, потом на Салим-Гирея III, которые, по их признанию, боролись со «срамом независимости». И хотя в сражениях успех сопутствовал Шагин-Гирею, историк Василий Ключевский был недалёк от истины, заметив: «Мнимонезависимый Крым под покровительством России причинял ей хлопот ещё больше прежнего ожесточённой усобицей партий русской и турецкой, насильственной сменой ханов».

В столь не простой ситуации многое зависело от политики Санкт-Петербурга на юге России. Её инициатором и проводником стал Григорий Потёмкин, к тому времени успевший проявить себя умным и решительным государственным деятелем. Он участвовал в подавлении выступления Емельяна Пугачёва, служил генерал-губернатором Новороссийской, Азовской и Астраханской губерний. Нелишне напомнить и о том, что с 1774 по 1776 годы он был фаворитом Екатерины II. И даже когда у любвеобильной императрицы появился новый фаворит Пётр Завадовский, позиций Потёмкина-политика это ничуть не поколебало. Напротив, последние 15 лет жизни стали пиком его карьеры. Потребность императрицы в нём год от года только возрастала. Не будет большим преувеличением сказать, что они руководили империей в «тандеме».

Огромную роль в выработке внешнеполитического курса России сыграли записки Потёмкина «О Крыме», «О Польше» и «О Швеции». Их тщательно изучила императрица. Биограф Потёмкина Ольга Елисеева подчёркивает, что для него «характерно понимание особенностей русской экспансии как экспансии молодого народа, только ещё намечающего общие границы, в которых будет протекать его историческая судьба. Во-первых, эту экспансию осуществлял этнически незамкнутый народ, способный к широкому включению в себя других народностей. Во-вторых, русская экспансия проводилась по земле, а не по морю, как у большинства европейских народов, колонисты не видели ясной границы, отделяющим населённые ими земли от территории, с которой они пришли, и воспринимали вновь присоединённые земли как продолжение единой родины. Наконец, в-третьих, культурно-религиозная особенность русской экспансии состояла в том, что все православные единоверцы воспринимались как некая единая духовная общность, породнённая свыше, которая смотрит на Россию как на свою покровительницу и освободительницу от ига иноверцев».

Перед тем как вступить в решающее сражение за Крым с Османской империей, Потёмкин выиграл схватку в «коридорах власти» с ориентированной на Пруссию группировкой сановников во главе с влиятельным вице-канцлером Никитой Паниным. «Князь противопоставил панинским идеям «Северного аккорда» — союза России, Пруссии, Швеции, Дании и Польши при ведущей роли Берлинского двора — планы продвижения России на юг, обладания северным побережьем Чёрного моря, установления доминирования над Дунайскими княжествами и Северным Кавказом. Эти изменения позволили Российской империи отказаться от роли государства-сателлита, входящего в чужой альянс, и впервые со времен Петра Великого выступить в роли блокового центра», — пишет Елисеева.

Присоединение Крыма к России

Решительный шаг в борьбе за Крым был сделан 8 (19) апреля 1783 года, когда императрица Екатерина II подписала манифест о включении Крымского ханства, Таманского полуострова и Кубани в состав Российской империи. Их будущее во многом зависело от деятельности Потёмкина.

После того, как русские войска заняли Таманский полуостров, Кубань и Крым, князь занялся укреплением уязвимого с моря полуострова. Капитан II ранга Иван Берсенев на фрегате «Осторожный», обогнув южное побережье Крыма, обнаружил у посёлка Ахтиар у развалин Херсонеса-Таврического гавань, пригодную для базирования флота. Годом позже здесь были заложены порт и крепость, которую Екатерина II назвала Севастополем, что в переводе с греческого означало Величественный, великолепный город.

28 июня 1783 года — в 21-ю годовщину восшествия на престол Екатерины II — на вершине скалы Ак-Кая (Белая скала) Потёмкин принял присягу на верность Российскому государству от татарской знати и духовенства, представителей других слоёв населения. В письме Екатерине он с удовлетворением указал на ошибку в прогнозе своих недоброжелателей: «Говорено было мне всегда, что духовенство противится будет, а за ними и чернь, но вышло, что духовные приступили из первых, а за ними и все».

Крымское ханство прекратило существование, что было отмечено пушечным салютом, скачками, играми и угощеньями.

В феврале 1784 года была учреждена Таврическая область. Потёмкин стал наместником присоединённых территорий Новороссии и Тавриды.

Екатерина II предоставила крымской знати права и льготы российского дворянства, а непривилегированные сословия объявила государственными крестьянами. Вмешиваться в отношения между новоиспечёнными дворянами и зависимыми от них социальными группами Потёмкин не спешил. Князь думал о развитии экономики полуострова, главной статьёй доходов которого на протяжении нескольких столетий являлась работорговля.

Освобождённый от турецкого засилья Крым нуждался в притоке рабочих рук. Потёмкин занялся расселением в Крыму и Новороссии не только русских государственных крестьян и отставных солдат, но и выходцев из Османской империи и европейских государств — немцев, поляков, болгар, греков, сербов и др. Они селились на свободных землях, покинутых бежавшими в Турцию татарами.

В политике России в отношении крымских татар не было установки выдавить их с полуострова. Напротив, новые власти стремились создать им условия для нормальной жизни. Крымские татары сохранили свои земли, а сельские общины — «джематы» — продолжили исполнять функции самоуправления. По просьбе мусульманского духовенства, часть доходов пошла на содержание духовных и светских школ медресе и мектебе, в которых обучалось татарское юношество. Потёмкин даже направил в столицу империи заказ на печатание Коранов для крымских священников.

В итоге Потёмкин создал систему, при которой разные этнические группы, отмечает Елисеева, «занимали разные территории и даже разные хозяйственные ниши, практически нигде не переходя дорогу друг другу. Если татарское население занималось, главным образом, скотоводством и размещалось в центральных, степных районах Крыма, то русские и украинцы селились в основном по побережью, в портовых городах и посёлках, вдоль дорог. Они занимались строительством, работали на верфях и фабриках, а также зерновым земледелием. Бывшие запорожские казаки, получили земли на Кубани, развивали сельское хозяйство и служили в Черноморском казачьем войске. Армяне, как и во времена ханов, держали соляной промысел, торговали, совершали перевозки. Греки промышляли рыбной ловлей, торговлей, многие представители мужского населения служили в специально созданных греческих частях в русской армии». Никто не оказался лишним!

С целью быстрого хозяйственного освоения присоединённых земель налоги с поселенцев были отменены на срок от 15 до 30 лет. Они получали на душу мужского пола восемь десятин пахотной земли, по паре волов, по лошади и корове. Некоторым переселенцам государство выдавало займы. Кроме того, им задарма был роздан скот выехавших за границу татар.

В Крым устремились и бежавшие от помещиков крепостные крестьяне. Потёмкин, стремясь к скорейшему заселению Новороссии и Крымского полуострова, запретил выдачу беглецов их бывшим хозяевам.

Потёмкин выдвинул целую программу развития присоединённых к империи территорий. Она включала не только их заселение колонистами, но и возведение новых городов, каналов, верфей, портов, причалов и укреплений, заведения в Крыму пашенного земледелия, виноградарства, шелководства, элитного овцеводства. На полуостров стали приглашать специалистов-иностранцев в области садоводства, виноградарства, шелководства и лесного дела. Леса стали сажать, а их вырубку в Крыму запретили.

Вскоре благодаря титаническим усилиям Потёмкина и его помощников появились города и порты — Херсон, Севастополь, Мелитополь, Одесса. В целях скорейшего заселения Севастополь, Херсон и Феодосия были провозглашены открытыми городами для всех дружественных народностей. В 1785 году порты Крыма освободили от уплаты таможенных пошлин сроком на пять лет. Обороты российской торговли на Чёрном море резко возросли. Быстро росли города Карасубазар, Бахчисарай, Феодосия, Гезлёв (Евпатория) и др.

В Крыму стали открываться новые предприятия. Одновременно с ними строилось и жильё. Заметно возросла добыча соли.

Став президентом Военной коллегии, Потёмкин модернизировал армию и флот. Солдаты сменили форму. Косы и пудра ушли в прошлое, тесные мундиры и сапоги — заменены более просторными, а вместо чулок — введены портянки. Эти нововведения с радостью и вздохом облегчения были встречены военнослужащими. За короткий срок был построен флот, который стал хозяином положения на Чёрном море. В Херсоне был основан морской кадетский корпус.

Кому и зачем был нужен миф о «потёмкинских деревнях»

Впечатляющие успехи России на присоединённых территориях Крыма и Новороссии всерьёз взволновали не только Блистательную Порту, но правителей ряда европейских государств. Одним из самых взволнованных был австро-венгерский император Иосиф II. Весной 1787 года он принял приглашение Екатерины II совершить турне по присоединённым к России территориям.

Академик Александр Панченко писал: «Иосиф II и посланники европейских держав прекрасно поняли, с какой целью взяла их в путешествие Екатерина. Их скепсис был скорее маской. За нею скрывался страх, что Россия сумеет осуществить свои грандиозные планы. В этой среде и появился миф о «потёмкинских деревнях»… Коль скоро в Новороссии и Тавриде нет «существенного», нет хорошего войска, нет хорошего флота, коль скоро там есть только «потёмкинские деревни» — значит победа Турции возможна, значит Крым снова будет ей принадлежать».

Считается, что отцом мифа о «потёмкинских деревнях» был ненавидевший Россию саксонский дипломат Георг Гельбиг, который не участвовал в поездке по югу империи. Гельбиг голословно утверждал, что Потёмкин продемонстрировал гостям живописные декорации вместо городов и деревень. Якобы на воинских складах мешки были наполнены не зерном, а песком, а Екатерине II и её гостям показывали одно и то же стадо скота, которое по ночам перегоняли к месту очередной остановки императрицы.

Впрочем, имеются веские основания полагать, что этот миф имел много родителей. Ещё 30 лет назад академик Панченко обратил внимание на то, что «мысль о «потёмкинских деревнях» возникла за несколько месяцев до того, как Екатерина II ступила на новоприобретённые российские земли. Миф предварял реальность, и в этом нет никакого парадокса, если учитывать атмосферу соперничества, наговоров и взаимной ненависти, в которых жил петербургский высший свет. О том, что её ожидает лицезрение размалёванных декораций, а не долговременных построек, царице твердили ещё в Петербурге».

Между тем впечатления западных дипломатов, увидевших «декорации» своими глазами, были совершенно иными. Алан Фиц-Герберт доносил в Лондон: «По-видимому, императрица чрезвычайно довольна положением этих губерний, благосостояние которых действительно удивительно, ибо несколько лет назад здесь была совершенная пустыня. Князь Потёмкин, конечно, позаботится о том, чтоб представить всё с наилучшей стороны. Вчера мы любовались тремя большими кораблями…» Английский дипломат поведал о том, как под восторженные крики собравшихся по шипевшему и дымившему салу на воду сошли 70-ти пушечный «Владимир», 80-ти пушечный «Иосиф» и 50-ти пушечный «Александр».

В свою очередь французский посланник Луи Сегюр восхищался увиденными в Кременчуге манёврами 45 эскадронов конницы и многочисленной пехоты. Ранее воевавший в Америке дипломат не скрывал, что «редко видывал такое прекрасное и блестящее войско».

Не всё задуманное удалось реализовать в срок. Потёмкин, начавший строить Екатеринослав на Днепре (ныне Днепропетровск), видел его Южной столицей империи. К приезду туда императрицы и её гостей он рассчитывал возвести гигантскую статую Екатерины. Однако привезти её из Берлина не успели. 9 (20) мая в Екатеринославе на Днепре Екатерина II и Иосиф II заложили первый камень в основу екатерининского собора. По замыслу Потёмкина, он должен был быть больше ватиканского собора Святого Петра. А ещё князь хотел иметь в Южной столице империи университет, театр, музеи, биржу, консерваторию…

Русско-турецкая война за Крым

Раскрутка мифа о «потёмкинских деревнях» происходила на этом фоне. Дезориентируя султана, Запад настойчиво подталкивал его к войне с Россией. Арестовав Булгакова, султан фактически подтвердил то, что усилия западной пропаганды были не напрасны. Стремление Порты вернуть Крым нашло поддержку в Великобритании, Франции, Пруссии и Швеции. Англичане не упустили возможности в очередной раз вставить России «палки в колёса», запретив заход в свои порты русской эскадре, готовившийся к отплытию из Балтийского моря в Средиземное. Не отставали от них и поляки, категорически отказавшиеся разрешить России провозить через свою территорию вооружение для армии.

Без долгих раздумий турки высадились у расположенной у входа в Днепровский лиман Кинбурнской крепости. Десант встретил 4-тысячный гарнизон крепости во главе с генералом Александром Суворовым. Артиллерийским огнём русские заставили турецкий флот отойти, а потом стремительно атаковали неприятеля. Атаку возглавил сам Суворов, который в ходе боя получил ранение. Вражеский десант был разгромлен. Эта победа стала первым крупным успехом русских в войне. Вскоре турки предприняли вторую попытку овладеть Кинбурном, но и она оказалась неудачной.

В 1788 году, взяв Хотин, русская армия под командованием Потёмкина осадила Очаков. 6 (17) декабря 1788 года в сильный мороз русские пошли на приступ очаковских укреплений.Быстро сломив отчаянное сопротивление врага, они ворвались в крепость.В ходе битвы наши потери составили менее трёх тысяч убитыми и ранеными. Тяжёлое ранение в голову получил генерал Михаил Голенищев-Кутузов. В честь взятия Очакова для участвовавших в сражении офицеров был выпущен золотой крест «За службу и храбрость», а для нижних чинов — серебряная медаль «За храбрость, оказанную при взятии Очакова».

Летом 1789 года турки попытались перехватить инициативу. 30-тысячный корпус Османа-паши форсировал Дунай и двинулся на Фокшаны. Союзники России австрийцы запросили помощи. И тогда 10-тысячный корпус Суворова, за сутки преодолевший 60 километров, с ходу атаковал лагерь Османа-паши. 9 часов турки оказывали упорное сопротивление, но затем отступили.

11 (22) сентября 1789 года на реке Рымник (правый приток Сирета на востоке современной Румынии) Суворов разгромил четырехкратно превосходившую турецкую армию Юсуф-паши. В качестве курьёза заметим, что, по мнению «историков» Анатолия Фоменко и Глеба Носовского, свой титул графа Рымникского Суворов получил не за разгром Юсуф-паши, а за победу над Пугачёвым на уральской реке Яик (ныне Урал), в древности называвшейся Рымник. На этот бред можно было бы и не обращать внимания, если бы 6 декабря 2013 года его не растиражировала газета «Красная звезда», которой следовало бы более взвешенно подходить к освещению военной истории России.

В декабре 1790 года наступил черёд Измаила.Накануне войны эту крепость на левом берегу Дуная перестроили немецкие и французские инженеры. С трёх сторон город опоясал шестикилометровый крепостной вал. Южную сторону перекрывала река. Высота вала с земляными и каменными бастионами достигала 8 метров. Перед ними простирался ров шириной 12 метров и глубиной до 10 метров. Оборону крепости держал 35-тысячный гарнизон, располагавший 265 орудиями.

Потёмкин поручил осаду крепости Суворову. Наш знаменитый полководец предпочёл осаде штурм. Готовясь к нему, он приказал вырыть рядом с лагерем ров и насыпать вал по типу измаильского. Каждую ночь войска обучались необходимым приштурме манёврам. Они преодолевали ров, затем вал, на котором штыками кололи чучела врагов. Было изготовлено 40 лестниц.

7 (18) декабря Суворов отправил коменданту крепости знаменитый ультиматум: «24 часа на размышление и воля; первые мои выстрелы уже неволя; штурм — смерть». Мехмет-паша надменно ответил: «Скорее небо упадёт на землю, и Дунай потечёт вспять, чем падёт Измаил». 11 (22) декабря Суворов обратился к войскам со словами: «Храбрые воины! Приведите себе в сей день на память все наши победы и докажите, что ничто не может противиться силе оружия российского… Два раза осаждала Измаил русская армия и два раза отступала; нам остаётся в третий раз или победить, или умереть со славою».

После продолжительной артиллерийской подготовки, русские девятью колоннами двинулись на штурм крепости. В результате ожесточённого шестичасового сражения Измаил был взят. Потери русских составили 4 тысяч убитыми и 6 тысяч ранеными, из 650 офицеров более половины были ранены или убиты. Противник потерял 26 тысяч убитыми и 9 тысяч пленными. Спастись бегством удалось лишь одному турку, переплывшему Дунай на бревне.

Победы сопутствовали России и на море. Сначала Черноморский флот под командованием Фёдора Ушакова сорвал планы высадки турецкого десанта в Крыму, разгромив вражескую эскадру в Еникальском проливе. А в августе 1790 года в сражении у о. Тендра русский флотоводец применил новинку: не сделав остановки для построения кораблей в боевой порядок, он перешёл в атаку на противника. Враг был разгромлен.

Война завершилась в декабре 1791 года подписанием Ясского мирного договора. Статьи Кючук-Кайнарджийского мирного договора были подтверждены. Кроме того, к России отошли земли между Бугом и Днестром. Порта обязалась возместить ущерб за набеги на Северном Кавказе, признала протекторат России над Грузией и обязалась не смещать без согласия русского правительства господарей Молдавии и Валахии. А главное Турция признала Крым владением России.

Селим III на личном опыте убедился в том, что мифом являются россказни западных политиков и дипломатов о «потёмкинских деревнях». Впрочем, султан оказался не единственной жертвой лживой западной пропаганды. На те же «грабли» наступил и шведский король Густав III, бесславно воевавший с Россией в 1788-1790 гг.

Что же касается судьбы Якова Булгакова, то, проведя в заточении 825 дней, он благополучно вернулся в Санкт-Петербург, где был встречен, обласкан и награждён императрицей.

Олег Назаров

Источник: http://ruvek.ru/?module=articles&action=view&id=8642