По предложению редакции газеты «Крымская правда» заместителю Наблюдательного комитета Милли Фирка, главному редактору еженедельника «Полуостров» Васви Абдураимову было предложено принять участие в Круглом столе, посвященному 55-летию акта передачи Крыма из состава РСФСР в состав Украинской ССР. Причем Круглый стол был виртуальным: каждому из его участников было предложено ответить на заранее подготовленные редакцией вопросы и направить ответы на электронный адрес его организаторов. Причем, состав участников виртуальной беседы заранее не оглашался.
19 февраля в «Крымской правде» в материале журналистов Анастасии Бачинской и Юлии Вербицкой «Круглый стол. Крым — кость в горле Украины» были опубликованы ответы тех, кто дал согласие на участие в подобного рода опросе. Это местные эксперты-политологи Андрей Мальгин и Андрей Никифоров, депутат Верховной Рады АРК Олег Родивилов, Васви Абдураимов (был представлен в газете как политолог, редактор газеты «Полуостров»), редактор газеты «Большая Ялта News», заслуженный экономист АР Крым Андрей Клименко
«MF-информ» предлагает вниманию вопросы и ответы всех участников Круглого стола «Крымской правды».
— Насильственная украинизация Крыма очень напоминает процесс восприятия смерти. Психологи считают, что в этом случае личность проходит пять стадий: отрицание (это не я, меня это не касается); протест (почему я? в нашем случае — почему Крым?); просьба об отсрочке (не сейчас — пусть на моё поколение хватит спокойной жизни); депрессия; пусть всё случится. Как вы думаете, на какой стадии находится крымское сообщество и почему? Как мы прошли предыдущие стадии?
Андрей НИКИФОРОВ: — Украинизация Крыма, пусть и ползучая, неуклонно продвигается. Темпы не такие стремительные, как на материке, но вектор тот же. Достаточно включить любой крымский теле- или радиоканал и почитать дорожные указатели или таблички на дверях чиновников. В принципе, сопротивление украинизации со стороны крымского сообщества всегда напоминало весь комплекс указанных в вопросе реакций. С преобладанием депрессии. А ведь насаждение «мовы» — лишь база для глубокой, комплексной украинизации массового сознания. Конечная цель была как-то озвучена нашим дорогим (в смысле, что он нам дорого обходится) президентом: мы все должны начать думать по-украински. …Так что нам предлагают не смерть, а нечто гораздо более страшное. Надеюсь, что большинство крымчан ещё не настолько украинизировалось, чтобы считать, что страшнее смерти ничего быть не может…
Крымское сообщество пребывает в стадии накопления: идёт какой-то внутренний, герметичный процесс развития: с одной стороны, лет десять как почти не появляется новых идей, концепций, «проектов» регионального развития, которыми крымчане просто фонтанировали в первую половину 1990-х, с другой — новое поколение крымчан воспринимает Республику как вполне естественный элемент политического интерьера, а демонстрация крымской символики стала рефлекторным, подсознательным действием. В этом — принципиальное отличие от «служебного» восприятия АРК более старшими поколениями крымчан, для которых актуальным остаётся вопрос: «Что она (автономия) нам дала?», а манифестация своего республиканства по-прежнему является политическим актом. Можно сказать так: молодые крымчане — более крымчане, чем их отцы, поскольку для них принадлежность к крымскому региональному сообществу — не предмет выбора, а объективная реальность. Это перспективно, поскольку наиболее правильные и честные решения мы принимаем не раздумывая, спонтанно. Молодые крымчане именно так и выбирают Крым.
Андрей МАЛЬГИН: — Крым — это иная культурно-историческая и ментальная сущность, нежели то, что принято называть сегодня словом «Украина», и проявление этого — только вопрос времени. Провалились и более масштабные проекты «культурной переделки» — поляки с их культурой, их настойчивостью не смогли ничего сделать с украинской Галицией, несмотря на то, что, казалось, к началу Второй мировой войны «польская справа» целиком победила. А вспомним Советский Союз… Так что «крымское сообщество» находится на всех этих стадиях одновременно. Поэтому вопрос я бы задал иначе: определите, на какой стадии находитесь лично вы как представитель этого самого «крымского сообщества»? Лично я нахожусь на второй стадии, и пока я в ней нахожусь, находящееся во мне «крымское сообщество» продолжает сопротивление, и, поверьте, ресурсов у нас достаточно, количество же коллаборационистов не имеет значения.
Андрей КЛИМЕНКО: — Если под «крымским сообществом» вы понимаете всё население Крыма, то его отношение к такому событию истории XX века, как передача Крымской области из РСФСР в УССР, совершенно разное: от неприятия до безразличия или одобрения. Но сегодня на Украине мы можем это открыто обсуждать… Перегибы — если есть свобода слова, собраний и митингов — будут рано или поздно устранены. А культура останется. Всё, как говорится, «притрётся». В Крыму будет найден баланс и языков, и культур. Ведь «крымское сообщество», всё многонациональное население Крыма на самом деле очень терпимо друг к другу. К счастью……
Васви АБДУРАИМОВ: — На мой взгляд, крымское сообщество находится в стадии глубокой депрессии. Причин тому несколько. Но главная причина нынешнего депрессивного состояния связана с подменой естественно-исторического статуса, каковым должен обладать полуостров, административным характером автономии, зафиксированным в Конституциях Украины и АРК. Такая автономия по своей сути не способна защищать и гарантировать права всех жителей полуострова, всех его этнических сообществ. Депрессия вызвана ещё и тем, что жители полуострова не видят сегодня в Крыму ни одной яркой личности, ни одной политической силы, которая была бы способна предложить жизнеутверждающую альтернативу. Поэтому у кого-то взоры обращены к России, у кого-то — к Европе, у кого-то — на Восток…
Украинизация Крыма — это, с одной стороны, вызов всем нам, а с другой — проверка нашей состоятельности как самодостаточного для автономного бытования общественного организма.
Олег РОДИВИЛОВ: — Думаю, мы находимся в стадии протеста. Восемнадцать лет мы находимся в составе Украины как независимой державы. Этим летом я с интересом ознакомился с результатами тестирования выпускников школ. Девяносто восемь процентов наших выпускников, пожелавших стать студентами, выбрали в тестах русский язык. Это — люди, желающие стать элитой. Люди, которые родились уже во время независимости. Мне кажется, это результат работы семьи как базовой ячейки, когда разговоры родителей, бабушек и дедушек формируют реакцию на идеологическую агрессию украинского национализма. Девяносто восемь процентов выпускников — это протест. Они выбрали свою коммуникационную перспективу — русскую. На Руси самым эффективным протестом всегда был саботаж. Русские Крыма саботируют начинания украинских властей, потому что видят в этом русофобию и отсутствие права на инакомыслие. А раз в распоряжении сообщества имеются только скрытые формы протеста, то всё это выливается в довольно безликую массу. Более того, ни один крымский татарин не избрал свой родной крымскотатарский язык для тестов: они тоже выбирали русский. Как бы Украина ни желала изменить свою ментальность, мы никогда не уйдём из-под культурного зонтика России: средства массовой информации, техническая документация, научные разработки — всё это имеет колоссальное влияние на нас. Можно заполонить весь эфир украинским, и даже часть людей перейдёт на суржик, но это тот предел, которого могут добиться украинские националисты. Они заставляют людей возмущаться, а раз существуют возмущение и протест, то тут зёрна не всходят. Люди могут не понимать, почему мы так плохо живём, но в подсознании из года в год срабатывает: «плохая жизнь» равно «украинизация».
— Как бы вы прокомментировали нынешние отношения Украины и Крыма? Согласны ли вы с тем, что они напоминают ситуацию, когда собака на рынке случайно ухватила кусок мяса, бегает с ним и не может ни проглотить, ни бросить. «Переварила» ли Украина Крым и какое место занимает полуостров на карте современной Украины?
Андрей КЛИМЕНКО: — Не очень приемлю ваши аналогии. И Крым вы ошибочно отождествили с чем-то таким привлекательным, что жалко бросить…. Сверхпривлекательность Крыма — миф. Всё привлекательное — заслуга природы, Романовых, Воронцовых и Голицына, а отнюдь не современников…. Уже много лет Крым — депрессивный, проблемный регион, с низким уровнем конкурентоспособности, массой внутренних проблем, плохо управляемый, коррумпированный сверх меры. Крым — потенциальные ворота в Средиземноморье. А вместо этого он — наиболее слабое звено украинской государственности.
Васви АБДУРАИМОВ: — Используя ваши аналогии, Крым — слишком «тяжёлая пища» для растущего молодого «желудка» Украины. Хотя аппетиты у неё серьёзные. Если краем глаза взглянуть на историю полуострова, кто только не пытался обустроить Крым по своим стандартам! Однако ни один из внешних проектов до конца так и не удалось внедрить и сделать внутренней сущностью ни его территории, ни тем более его жителей. Единственные, кто способен на это, — мы сами, то есть те, кто искренне любит Крым и считает его своей единственной Родиной на планете. Сегодня Крым на карте современной Украины — объективно проблемный регион, с которым Киев не знает, что делать. Мне это напоминает одну из притч о бессмертном Насреддине, который по приказу шаха обязался научить говорить своё непарнокопытное животное человеческим языком, рассчитывая на то, что, когда придёт время держать ответ, либо ишак умрёт, либо — шах, либо — он сам. Но так бывает только в сказках. В большой политике расплата за ошибки или некомпетентность приходит гораздо быстрее, когда все её персонажи, как правило, бывают и в уме, и в здравии.
Андрей МАЛЬГИН: — Украина для Крыма — это не более высокий, а более низкий стандарт, менее развитая форма культуры, поэтому украинизация Крыма — это синоним и форма культурного и цивилизационного упадка. Менее высокоразвитая метрополия не может «переварить» более развитую колонию. Поэтому вопрос должен ставиться иначе: какое воздействие Крым может оказать на Украину, как мы можем «переварить», улучшить украинский проект? Крым, на мой взгляд, должен стать для всего юго-востока Украины тем, чем Галиция стала для всего украинского запада и центра. Мы могли бы помочь Новороссии осознать себя как своеобразную украинскую альтернативу западу. Но для этого нужно прежде всего проделать такую же процедуру самоосознания самим, понять, что такое Крым как цивилизационный феномен, и поучаствовать в переустройстве украинского пространства.
Андрей НИКИФОРОВ: — Если уж воспользоваться вашим образом, то Крым — кость в горле Украины: ни проглотить, ни вытолкнуть наружу не получается. Но если кто-то обозначит стремление приблизиться к «кости» — звериный оскал и злобное рычание. С другой стороны, какие могут быть отношения у собаки с костью? Из крымского «политикума» напрочь вымыты личности (полуличности, я бы сказал), он исключительно зависим, сервилен и труслив. Отношения этого «политикума» с общеукраинским строится по формуле «чего изволите?» По всей видимости, крымское региональное сообщество слишком занято собственным становлением, чтобы сейчас продуцировать другие политические персонажи. Но Крым вписан в общую архитектуру украинского государства как невестка вписана в архитектуру традиционной большой семьи. Крым выполняет в этой системе важную мобилизующую функцию: функцию внутреннего врага, «пятой колонны». Для системы неважно даже, на самом ли деле Крым враждебен или в том или ином вопросе он вполне лоялен Киеву. Крым виноват по определению, заранее, раз и навсегда. Потому все попытки понравиться, заслужить доброе отношение у метрополии ни к чему не приведут. Нечего и пытаться. Ну если, конечно, вы лично от этого ничего не получаете в свой карман.
Олег РОДИВИЛОВ: — Я думаю, что это мы в Крыму «переварили» Украину, потому что «оранжевые» не прошли в Верховный Совет Крыма. А «Наша Украина» — это партия президента. Вот вам ответ: Ющенко как главное лицо украинского национализма здесь абсолютно проиграл. И не только Крым «переваривает» украинизацию, но и Луганск, Донецк и другие регионы юго-востока.
— Большинство крымчан среднего и пожилого возраста мечтают о возвращении Крыма в состав России, даже ценой развала страны под названием «Украина». Как вы оцениваете эти ожидания? Насколько они оправданны? На ваш взгляд, как молодёжь воспринимает эту ситуацию?
Андрей КЛИМЕНКО: — Если говорить о настроениях многих крымчан старшего поколения, то они, и это естественно, до конца жизни будут чувствовать себя гражданами СССР. Старшему поколению, чья активная жизнь пришлась на времена Советского Союза, а пенсия — на времена после его распада, выпала слишком трудная судьба. Моему поколению хотя бы войны хлебнуть не довелось… Что касается молодёжи — думаю, ей за своё будущее придётся ой как тяжело поработать в условиях глобального кризиса и после него…. Кстати, то, что нам предстоит вместе с Украиной, Россией и всем миром хлебнуть уже в ближайшие месяцы, сделает этот наш разговор смешным и наивным. Другая повестка дня приближается. А действующим украинским политикам всех цветов, как и российским, уже поздно что-то исправлять в своих ошибках в отношении Крыма. Начинается смена элит во всех постсоветских странах. Политическим элитам Украины первых семнадцати лет независимости действительно не удалось стать «своими» для большинства крымчан. Потому что пытались, но не смогли глубоко понять крымскую специфику.
А политики российские — спекулировали на чувствах крымчан и вселяли несбыточные надежды, сами хорошо понимая это. Одно другого не лучше….
Андрей МАЛЬГИН: — В истории возвратов назад не бывает, как и чудес в жизни. Почему-то мы считаем, что ключ к решению наших проблем лежит в изменении окружающей нас действительности. И мы всё ждём то ли развала Украины, то ли возвращения России, то ли упадка Америки. Пока мы питаемся этими ожиданиями, реальная культурная и политическая ситуация вокруг нас меняется, а поскольку мы в этом процессе никак не участвуем, для нас она ухудшается. Как будет развиваться ситуация в перспективе ближайших пятидесяти лет, я не знаю. Но я знаю, что сегодня для того, чтобы сохранить свою самобытность, необходимо заниматься рутинной работой по отстаиванию своих прав — гражданских, культурных, языковых. Использовать при этом господствующие европейские, американские, какие угодно стандарты, апеллировать к международному сообществу, идти в суды, на акции протеста, развивать и сохранять свою культуру, памятники. Что же касается России, давайте заботиться о сохранении нашей России и Русского мира у себя в душе, а всё остальное приложится. Именно это — самое главное сейчас для крымской молодёжи.
Андрей НИКИФОРОВ: — Крымчанам-«максималистам» среднего и пожилого возраста (не уверен, что их большинство, у меня таких данных нет) стоит подумать о своих детях и внуках. Мы ведь пережили распад государства, гражданами которого являлись, и должны помнить, что это такое. Мы что, детям и внукам желаем того же? «Минималисты» тоже должны помнить, как Москва воротила нос от Крыма в середине 1990-х, когда, казалось, руку протяни — и вот она, жемчужина. Скажете, Москва изменилась? Наверное. Но не по отношению к Крыму. Кстати, оба подхода ставят крымчан в позицию сторонних наблюдателей, политических «болельщиков». А при такой «активности» высока вероятность просто не дожить ни до «максимума», ни до «минимума». Ибо Украина демонстрирует стремление разлагаться бесконечно, а Россия — бесконечно «сосредотачиваться». Молодёжь же, на мой взгляд, предпочитает вещи поинтереснее, чем место на политическом стадионе. Она психически гораздо здоровее старших поколений и потому гораздо меньше интересуется политикой. По крайней мере на роль стороннего наблюдателя или статиста молодёжь не затянешь. Так, покричать кричалки, подержать плакаты или знамёна. Но за заранее оговоренную сумму. Меркантильная, но вполне здоровая позиция. Чего-либо иного от молодых можно будет ожидать, только если им предложат принципиально иное качество политики. Где будет виден и общий (групповой, коллективный, региональный) интерес, и интерес каждого. Где делающих свой политический гешефт «вождей» вытеснят настоящие лидеры, способные увлечь и повести за собой. Всё это будет непросто, такую оскомину набили все эти «люби мои + люби друзи». Но хочется верить в лучшее, в позитивную альтернативу «суцильному дэрыбану».
Олег РОДИВИЛОВ: — У меня на этот счёт есть собственные социологические исследования. Мы возили, возим и, надеюсь, будем возить по линии Русской общины Крыма учителей на курсы повышения квалификации, а детей — на экскурсии в Россию. Мы проводили среди них соцопрос и пришли к выводу: чем моложе респонденты, тем меньше в их среде упаднического настроения в отношении борьбы с украинским национализмом и меньше «чемоданного» настроения. Я могу это объяснить: чем моложе поколение, тем больше вероятности, что они родились в Крыму. Старшее население готово поехать к себе в Вологду, Винницу или ещё куда-нибудь. В отличие от старшего поколения, у молодёжи присутствует не чемоданное, а оборонно-агрессивное настроение. Потому что, кроме Крыма, у них нет Родины. Крымская молодёжь — та сила, которая, как говорит наука политология, остановит другую силу.
Васви АБДУРАИМОВ: — Такие настроения — яркий пример результатов проводимой Киевом крымской политики. Меня, например, это удручает. Но я — оптимист.
Я верю в будущее Крыма. Эту веру мне вселяет то, что, несмотря ни на какие сложности и даже провокации, у живущих в Крыму людей хватило мудрости и рассудка не позволить развязать на нашей земле братоубийственную войну на выживание. И чем дольше мы живём вместе, чем больше познаём друг друга, тем, кто пытается ввергнуть наш полуостров в хаос, с каждым днём сделать это будет всё труднее и труднее. На смену старшим поколениям вырастает здоровое племя, которое не отравлено стереотипами прошлого. Им жить в Крыму, им предстоит построить тот Дом, в котором радостно и комфортно будет жить и русским, и украинцам, и крымским татарам, и всем другим этническим группам полуострова.