Сирийский кризис открыл всем, что мирового равновесия больше нет. И старые сверхдержавы, и новые претенденты на этот статус оказались пленниками своих привычных ролей. Они просто не знают, как вести себя в XXI веке.
После присоединения Германии к заявлению по Сирии одиннадцати участников саммита G20 расклад авторитетных мировых мнений приобрел завершенность. Правда, сугубо формальную.
Двенадцать членов «двадцатки» (все пять западноевропейских ее государств, Саудовская Аравия, Турция, Австралия, Канада, Япония, Южная Корея и, естественно, США) призвали наказать режим Башара Асада за применение химического оружия.
Правда, эта демонстрация солидарности с Америкой маскирует разногласия по многим пунктам, в том числе и очень разную степень готовности подписантов участвовать в боевой операции. А восемь оставшихся стран G20 никакого контрпредложения выдвинуть даже и не пытались, ввиду несходства подходов к сирийскому кризису — от страстного заступничества за тамошний режим (Россия) до острого желания держаться подальше от этого спора (Мексика).
Если же отвлечься от заявлений и посмотреть на существо дела, то в битву за Сирию вовлечены три крупных государства, соревнующихся за первенство на Большом Ближнем Востоке — одно проасадовское (Иран) и два антиасадовских (Турция и Саудовская Аравия). Их гегемонистские помыслы совсем не обязательно уважать, но они хотя бы понятны. А вот намерения всех прочих держав, от театра событий более или менее удаленных, понять труднее. Далеко не факт, что они сами себя понимают.
Отбросим мелкие страны, которые важными игроками в любом случае не являются. Оставим лишь мировые сверхдержавы. При этом не станем втягиваться в спор, остается ли Россия сегодня в этом почетном статусе или уже из него выпала. Давайте считать, что остается. А если так, то сверхдержав в сегодняшнем мире четыре. И если расположить их по оттенкам восприятия сирийского кризиса, то порядок будет такой: Россия, Китай, Евросоюз, США. Пройдем по этому ряду.
Начнем с России. Внешний мир так привык к горячности, с которой наши власти защищают сирийский режим, что она давно перестала кого-либо удивлять. Хотя удивляться есть чему. Сирия — маленькая страна, далекая от российских границ и от сфер реального сегодняшнего российского влияния. Экономические связи с ней минимальны. За поставки оружия она давно не платит. А главное, тамошний режим — вовсе не сателлит Москвы. Он сателлит Тегерана. Нет никаких признаков, что Башар Асад хоть в чем-то следует советам Кремля.
Самоотверженность, с которой официальная Москва закрывает собой Асада, выглядит настолько странно, что подталкивает вполне солидных экспертов к изобретению сомнительных объяснений. Вот один из них объявил на днях, что дело, оказывается, вовсе не в Асаде, а в борьбе Москвы с Катаром, который, дескать, является «геополитическим противником России», поскольку конкурирует с ней на европейском рынке газа. Малюсенький Катар в самом деле конкурирует с «Газпромом», причем, в силу непрофессионализма газпромовского менеджмента, довольно успешно. И он действительно финансирует фанатиков-исламистов, которые воюют против Асада. Но выставлять в качестве первопричины мирового суперскандала банальный коммерческий спор — это слишком уж замысловато.
Все гораздо проще. Советский Союз, который в прошлом веке был сверхдержавой безо всяких оговорок и удерживал в своей сфере влияния в том числе и Сирию, охранял все вассальные режимы от любых поползновений со стороны другой мировой сверхдержавы — США. Мир XXI века устроен совсем иначе, но Кремль по инерции ведет себя так, будто дело происходит лет тридцать назад. Да еще исходит из того, будто логика поведения сегодняшней Америки — такая же, как тогда. Вся «сирийская» политика Кремля — это череда усилий сыграть давно отыгранную роль, приписывая при этом старому сопернику былые его качества, которых он давно уже лишился.
Переходим к следующей сверхдержаве. Китай тоже защищает режим Асада. Притом, в отличие от Москвы, Пекин обладает достаточной мощью, чтобы без особого шума, за закрытыми дверями, отговорить Вашингтон от удара по Сирии, пригрозив, например, проблемами по всему экономическому и геополитическому периметру взаимодействия двух государств-гигантов. Или, наоборот, — по душам потолковать с Тегераном, чтобы он направил своего дамасского протеже на какой-то более рациональный путь. Ведь немедленное уничтожение Дамаском своих химических арсеналов спасло бы его от американских ударов возмездия. Китай, однако, не делает ни того, ни другого. Для него Сирия — именно что далекая маленькая страна с невысокой экономической ценностью и социально близким, однако вовсе не вассальным режимом. Цена его спасения или обновления признана, видимо, неразумно большой.
Если Москва любит преувеличивать свое мировое могущество, то Пекин старается его преуменьшить. Став уже первой промышленной, первой торговой и второй военной державой планеты, Китай ведет себя примерно так же, как и в последние десятилетия прошлого века, когда его силы были несравнимо меньше. Это не так уж хорошо для остального мира. Конечно, скромность украшает сверхдержаву. Но иногда за ней скрываются тайные помыслы. Да и само по себе нежелание мощнейшей страны взять на себя часть ответственности за порядок на планете автоматически увеличивает беспорядок во всех краях.
Сверхдержава номер три — Евросоюз. Там любят потолковать о себе как о мировом центре силы. Но экономическая мощь без политической воли ничего не стоит. Формальная позиция ЕС, выраженная его лидерами на саммите G20 и на последующем совещании министров иностранных дел всех стран ЕС, — дать «решительный ответ» на химические атаки в Сирии. Но эта «решительность» только на словах. А на деле для народов и правителей большинства стран, входящих в Евросоюз, Сирия — чужая и страшная страна, в проблемы которой они нисколько не хотят влезать. А те, у кого взгляд особый, как, например, у Франции, собираются просто примкнуть к Америке, если та решится на военную операцию. Роль самостоятельного мирового игрока ЕС, при всем своем хозяйственном могуществе, так и не освоил, сколько бы разговоров на эту тему ни велось.
Остается Америка. Именно от этой уставшей и понемногу слабеющей державы весь мир (кто с негодованием, а кто с надеждой) ждет, что она будет встревать в любые смуты во всех уголках планеты. Но прежний азарт, с которым американцы это делали, давно иссяк. Скорее всего, воздушная операция по наказанию Башара Асада все-таки будет предпринята, но давно уже в США не было такого разброда ни среди консерваторов, ни среди либералов.
Американские консерваторы традиционно делятся на изоляционистов и державников, но державники привыкли быть в уверенном большинстве, а этого уже нет. Вот выразительный пример. На президентских выборах 2008 года против тандема демократов Барак Обама — Джо Байден республиканцы выставили консервативную пару Джон Маккейн — Сара Пэйлин. И сегодня Маккейн — пламенный сторонник удара по Асаду, а Пэйлин тем временем размышляет вслух о противоборствующих в Сирии сторонах: «…И те, и другие орут: «Велик Аллах!» — вот пусть Аллах с ними и разбирается…»
Что же до либералов (в США так называют левых всех оттенков), они разделяются на пацифистов и на тех, кто считает, что Америка обязана нести всему миру разумное, доброе и вечное, хотя бы и силой оружия. Привычное преобладание вторых над первыми больше не очевидно. При этом в качестве боевого лидера пробует себя именно Барак Обама, который всегда был близок к пацифистскому крылу. Да еще и аргументы, которыми он оперирует, — это даже не лозунги либералов-интервенционистов, а скорее доводы консерваторов-державников: мол, ударить по Асаду надо не ради сирийской демократии, а чтобы поддержать геополитическое равновесие и показать всем, что применение оружия массового поражения строго наказывается.
Ясно, что нерешительному Обаме очень неуютно выступать не в своем привычном амплуа и играть роль военного вождя, к которой он не готовился и которая явно для него не органична. Но весь этот сумбур в голове американского президента отображает сумбур в умах рядовых американцев. С одной стороны, традиции прошлого века подсказывают, что США всей своей сверхдержавной мощью должны нести американский порядок в любую точку планеты. С другой, утомление от иракской и афганской войн породило аллергию на любые военные операции в дальних краях.
Чтобы как-то примирить эти несовместимые чувства, рождается план краткосрочной ракетно-бомбардировочной акции, которая предположительно позволит и силу показать, и потерь не понести. О том, как быть, если события стихийно выйдут за рамки показных мероприятий, никто, кажется, и не думает. Привычную сверхдержавную роль Америка берет сегодня на себя с явной неохотой и только в обмен на неискренние обещания президента, что особых тягот, в сущности, и не будет.
В XIX веке сообщество великих держав называли «концертом», чтобы подчеркнуть некоторую исторически сложившуюся гармонию в распределении ролей и поддержании миропорядка. Шум, создаваемый сегодняшним квартетом сверхдержав, никто не назовет «концертом» даже в шутку.
Сергей Шелин
Источник: http://www.rosbalt.ru