Авторитаризм в крымскотатарском национальном движении — это закономерность или аномалия? Наличие оппозиции в среде политических сил крымскотатарского сообщества: предательство национальных интересов или источник движения?

Темур Челебиев:

— Недавно мне, например, звонит Муфтий Крыма: «Я запрещаю проводить собрание в мечети. Если ты будешь членом Милли Фирка, ты не будешь председателем религиозной общины. Религиозный деятель не имеет права быть членом партии? Хотя сам Муфтий является членом Меджлиса от избирательного списка Милли Хакъ. Увяжите мне это. К сожалению, это у нас не аномалия, это закономерность, вот этот авторитаризм.

Надир Бекиров:

— Авторитаризм или отсутствие демократии — это штамп, который придумали журналисты. В конце 1980-х была мода на демократию, в принципе, авторитаризм — это метод правления обществом. В иные периоды развития общество переживало авторитаризм и только благодаря ему выживало. Чингиз-хан или Гираи были демократами? У нас авторитаризма в национальном движении нет и не было. В наших условиях я бы выступил сторонником разумного авторитаризма, когда была бы хорошо продуманная стратегия, ресурсы, правильное распределение. Я бы подчинялся, уважая правила игры, которые, очевидно, были бы направлены на пользу народу.

Самовлюбленность, присущая Мустафе Джемилеву и его окружению, — это совсем не авторитаризм, это капризы избалованной барыньки. Авторитаризма у нас нет. Кто выполняет решения Меджлиса — не те, кто откровенно вышли из него и противостоят. А те, кто находится внутри него. Был бы Юлий Цезарь, Де Голль, Черчилль, стукнул бы кулаком по столу и заставил всех сделать так, как надо сделать.

Решат Аблаев:

— Авторитаризм для национального движения — аномалия. Там никогда его не было, все вопросы обсуждались с народом и только после этого принимались решения. То, что потом, когда национальное движение перешло в систему Курултай-Меджлис, эта система взяла на себя все полномочия решать вопросы движения, выродилась и превратилась в фарс, то здесь это закономерное явление. В нашем народе с потерей государственности из поколения в поколение всегда уничтожалась мыслящая часть народа, естественно народ не мог создать те или иные институты, которые могли предвидеть перспективы. Это не позволило народу увидеть те процессы, которые могут произойти после того, как создали Меджлис. Против народа работали институты, анализируя процессы, менталитет народа. Они смогли выработать такой механизм, подчинить тот орган себе и полностью руководить национальным движением. Народ, даже когда это увидел (узурпацию движения, отход от принципов движения), в лице инициативников не смог вовремя отреагировать и вовремя это исправить, тот институт переподчинила себе власть.

Оппозиция всегда нужна, если это здоровая оппозиция. Если группа людей создала какую-то организацию, работающую на общую цель, не преследуя личных целей, такая оппозиция только на пользу. Они могут быть не согласны с методами работы, но работают на общую цель.

Васви Абдураимов:

— Авторитаризм не всегда играет негативную роль. Вся острота вопроса в том, что речь идет не об авторитаризме в национальном движении (широкая инициатива народа). Его не было и нет. Если какую-либо организацию удовлетворяет такая форма правления (авторитаризм) — пожалуйста. Опасность в том, что произошла узурпация смысла национального движения или уравнивание принципов национального движения с теми принципами, которые сегодня установили в том же Меджлисе — узурпация и представление как единственной официальной позиции всего крымскотатарского сообщества, озвученную тем или иным лидером этой структуры. Вот в этом опасность.

Оппозиция в среде политических сил, как правило, — это меньшинство к большинству. Сегодняшняя ситуация такова, что 2/3 крымскотатарского сообщества в той или иной степени не поддерживают нынешний представительный орган. Это плохо, но это факт. Скорее всего надо говорить не об оппозиции в среде политических сил, а уже об оппозиции Милли Меджлиса к своему крымскотатарскому народу. Если не поменять эту ситуацию фундаментально, не переформатировать представительство крымских татар и во внешней среде и внутри, то в дальнейшем будет деградация, усиление этих тенденций. Авторитаризм идей, целей, авторитаризм следования тем или иным принципам — с этим можно согласиться, но если происходит отход от принципов, целей, тогда все это перевоплощается в самые некрасивые процессы. Свежий пример того, как избирался меджлис в Кефе (Феодосии) — это то, к чему приводит отход от принципов движения, приоритет которых должен быть абсолютно для всех участников национального движения.

Хубедин Куртбединов:

— Много говорилось о крымскотатарской молодежи. Я избежал этого вопроса, он серьезен. Крымскотатарская молодежь, ее мировоззрение, ее отношение к крымскотатарскому национальному движению, к проблеме крымскотатарского народа — это отдельная тема.

Самое страшное — никто никогда не исследовал это мировоззрение. Никто не знает, какой процент крымскотатарской молодежи как думает. Единственные те опубликованные, статистические данные, о которых, наверно, вы все знаете, я не отношу это только к крымскотатарской молодежи: когда была названа цифра 30% крымских татар одобряют халифат. Я думаю, что в этих процентах 90% было молодежи. Сегодня у крымских татар нет духовного лидера, который мог бы сказать каждому, независимо от его политических убеждений. Народ, лишенный своего духовного лидера — очень бедный народ. Хочу сказать: самая страшная ошибка Меджлиса в том, что они подмяли муфтият под себя. Что касается авторитаризма. Чего не хватало крымским татарам, начиная с крымских ханов, это авторитаризма. Если, конечно, была бы абсолютная монархия, может быть и сохранилась бы государственность крымских татар. Только потому, что крымские ханы не были авторитарными, а все-таки это управление было достаточно демократичное, сбалансированное на мурзах и на остальной части населения того времени, это стало очень слабым государством и позволило в каких-то исторических моментах проиграть. Не было и нет авторитаризма в Меджлисе. Мы (16 членов, покинувших Меджлис) тогда руководство Меджлиса обвинили не в авторитаризме, а в том, что методы и стиль руководства председателя Меджлиса не устраивали часть членов Меджлиса, с этим председателем Меджлиса невозможно было работать.

Оппозиции нет. Она была некоторое время. Председатель Меджлиса был в оппозиции к большинству, сделал 16 членов Меджлиса оппозицией себе. Это был очень небольшой эпизод в истории представительного органа — Курултая-Меджлиса. Оппозиция тогда была достаточно честной, понятной. Но сегодня Меджлису никто не оппонирует. Сегодня все те организации, которые находятся за пределами Меджлиса, не могут быть ему в оппозиции, Милли Фирка или Координационный Совет — не оппозиция. Надо честно сказать: нас гробит не оппозиционность. Меджлис говорит о восстановлении прав народа, и все об этом говорят. Цель у нас у всех одна — восстановить права нашего народа.

Что нам не дает возможности объединиться и решить эти вопросы? Наши человеческие амбиции.

Есть несколько организаций за пределами Меджлиса — «Намус», Милли Фирка, Координационный Совет и другие — ну объединитесь вы, покажите, что вы та часть народа, которая может поднять народ на какие-то дела.

Тимур Дагджи:

— В начале 1965 года в Ташкенте группа людей разрабатывала тактику и стратегию национального движения. Мустафе Селимову я задал вопрос: Кто будет руководить движением? Он очень мудро сказал: в национальном движении не может быть руководителя. Его могут убить, посадить, но это полбеды. Но если его купят, вот это страшно. Что с нами и случилось. Наша беда, что мы находимся в таком положении — мы как самодеятельность, а с той стороны профессионалы работают. Ведь специальные институты, наверно, разработали такую программу, чтобы создать такой дутый авторитет, нашли человека, который, как Моисей, вроде бы привел крымских татар в Крым. Наша беда: искусственно создавать образ вождя, который берет бразды правления в свои руки, а на самом деле ничего не решает. Это наше самое большое несчастье, это аномалия для национального движения. Оппозиция в среде политических сил, покажу на своем примере. Э. Авамилева уговорила меня стать делегатом Курултая. 1, 2, 3 сессии Курултая, и все время стоят вопросы: выборы президента, депутатов и еще чего-то и никаких конкретных вопросов. Тогда я поставил вопрос о признании депортации крымскотатарского народа геноцидом. Этот вопрос был рассмотрен с трудом, с большим скандалом на Курултае. Я не понял — эта проблема о геноциде нужна народу или руководитель Меджлиса в оппозиции народу?

Вторая проблема.

Когда было озвучено, что Ющенко дал указание ассимилировать наш народ, и это было сказано громогласно, и я начал судебный процесс против Р. Безсмертного, замешанного в этой игре, казалось бы, это возмутительно — руководство страны хочет уничтожить весь твой народ. И весь Меджлис во главе с лидером должны были противостоять этому. Вместо этого мне сказали: ты обижаешь наших друзей. Тогда я был вынужден выйти из состава Курултая. Это не понравилось Меджлису, они посчитали меня оппозицией, и началось шельмование.

Фраза «враги народа» сегодня взята на вооружение руководителями Меджлиса.

Нариман Ибадуллаев:

— Я согласен с тем, что крымскотатарскому сообществу не был присущ авторитаризм. Все зиждилось на честной законодательной базе. Торе, Яса — это плавно перекатилось в законодательство Крымского ханства, которое было подправлено шариатом. И всегда ценность руководителя зависела от того, насколько он следует букве закона. Беда — отсутствие духовного лидера.

Я здесь не согласен с озвученным мнением, что мы не знали, куда поведет Меджлис-Курултай, мы знали это. Мы не стали верить Юрию Османову, что все это (Меджлис) выродится. Все, о чем предупреждал Юрий Османов, к сожалению, самым опасным образом осуществлено.

Синавер Кадыров:

— Изначально сказали: авторитаризм — это аномалия. Я вижу больше проблем не в том, что создан Курултай как национальное собрание, а в том, что никто не говорит, что «Декларация о национальном суверенитете» — это документ Курултая. А вот насколько в целом все изменилось. Если бы сегодня поставили этот документ на рассмотрение, сам Курултай Декларацию «зарубил» бы. Это говорит о том настрое, мировоззрении, о той моральной составляющей в среде активистов национального движения. В те времена репрессии со стороны государства были хорошим ситом. Человек, не горящий в душе или аморальный, не смог бы влиться в ряды движения и вести борьбу за права народа. Сегодня это легко. Сегодня этого сита нет. Я вижу проблему в другом — в том, что мы, создав неслабый рычаг, чтобы поднять решение национальной проблемы на международный уровень, зависли, не завершив строительство этого института.

Начиная с 1994 года, в принципе победило другое направление — о вхождении во власть. Сам институт Курултая становился придатком. То, что мы сегодня имеем как придаток, мы сами тогда сделали этот шаг. Объясняли, что надо войти во власть, влиять изнутри, но получилось то, что получилось. Я сторонник того, что институт Курултай-Меджлис как политический институт действительно уникален, свою функцию выполнит до конца, если будет завершено его строительство, если ряды делегатов пополнятся теми людьми, для которых моральные ценности не пустой звук.

Пути к конструктивизму среди общественно-политических сил крымскотатарского народа.

Иззет Хаиров:

— Политические силы должны опираться на народ и служить только ему.

Нариман Ибадуллаев:

— Те задачи, которые подсказывают пути консолидации: возвращение части народа, оставшейся в местах депортации, социальные вопросы — должны быть в центре внимания всех. Крымские татары для решения вопроса о государственности должны апеллировать или международному сообществу или, в случае провала, возможно, что крымские татары как часть мусульманской уммы будут искать пути реализации идеи в мусульманской умме.

Синавер Кадыров:

— Меджлису надо довести до завершения строительство системы, другое дело — какие силы это будут делать. Никто не мешает выйти к народу и избраться. Сегодня избрание идет прямое. Сейчас принцип: мы создали институт, наделили полномочиями. Сегодня задача не в том, чтобы его разогнать. Вы уверены, что мы можем что-то иное создать? Понятно, что проблемы серьезные, мы находимся на стадии, когда конформизм стал как бы нормой. Многие выступают как национал-патриоты, при этом являясь конформистами. Проблема в том, чтобы все были честными в отношении идеи, как бы тяжко не доставался консенсус.

Тимур Дагджи:

— Необходимо составить общие проекты для реализации общенациональных задач. Успешно работают «Намус», Милли Фирка, нужно объединить усилия и других организаций.

Хубедин Куртбединов:

— Предстоящее время даст возможность народу, общественным организациям объединить усилия для решения важных вопросов, а если мы упустим шанс, нам придется ждать долго. Я бы обратился к лидерам общественных организаций, которые чувствуют ответственность — объединить усилия в восстановлении прав народа.

Васви Абдураимов:

— Конструктивизм наступит тогда, когда мы переломим ситуацию, которая 200 лет определяет судьбу народа. После падения Крымского ханства судьбу народа начали определять внешние силы.

Если нам удастся вернуться к ценностям нашего национального проекта, создать политическую силу, которая сумеет согласовать наш национальный проект с внешним проектом — перспектива есть. «Нельзя быть слишком сладким, чтобы тебя не проглотили, слишком горьким, чтобы тебя не выплюнули».

Решат Аблаев:

— Мы имели цель — вернуться на родину. Сегодня у нас должна быть та цель, к которой должны все стремиться, тогда можно найти общий язык даже находясь в разных организациях.

Надир Бекиров:

— Я не сожалею, что принял участие в создании Курултая, я видел: местная власть была недовольна. Сейчас наоборот. Меджлис превратился в клуб шулеров. Это игра в карты. Он должен быть сметен, возможно, необходимо построение другой системы.

Темур Челебиев:

— Должны быть круглые столы не единомышленников, а и оппозиции. Нам необходимо побуждать к проявлению инициативы молодежь. Она инертна и занята своими делами. Возникла потребность в людях, которые могут авторитетно убеждать.

Подготовила

Гульнара УСЕИНОВА.

«Голос Крыма» № 31 (866) 30 июля 2010 г.  

25 июня в редакции газеты «Голос Крыма» состоялся круглый стол на тему «Проблемы и перспективы демократизации крымскотатарского национального движения», в работе которого приняли участие представители различных общественно-политических сил крымскотатарского народа: ветеран крымскотатарского национального движения, представитель общественной организации старейшин «Намус» Иззет Хаиров, член Милли Меджлиса Синавер Кадыров, председатель ОКНД, член Милли Меджлиса Эреджеп Хайрединов, член Координационного Совета общественно-политических сил крымскотатарского народа Нариман Ибадуллаев, председатель Милли Арекет Партиси (МНР), координатор Общенационального собрания крымскотатарского народа Абдурешит Джеппаров, ветеран крымскотатарского национального движения Тимур Дагджи, доктор конфликтологии Идиль Измирли (наблюдатель), председатель Координационного Совета общественно-политических сил крымскотатарского народа Хубедин Курбединов, председатель Кенеша (Совета) Милли Фирка Васви Абдураимов, заместитель председателя Кенеша Милли Фирка Решат Аблаев, заместитель председателя общественной организации старейшин крымскотатарского народа «Намус» Темур Челебиев.

Ведущим круглого стола выступил главный редактор «ГК» Эльдар Сеитбекиров:

— Осенью состоятся выборы в местные советы в Украине. Как пойдут крымские татары на предстоящие выборы — единым фронтом или разрозненными силами? Много говорится о необходимости единства крымскотатарского народа. На основе каких идей можно объединиться? Высказывается много претензий по поводу отсутствия демократии внутри крымскотатарского национального движения. Мы пригласили представителей различных общественных организаций и политических сил, чтобы обсудить эти вопросы.

Общность и различия национального движения в 1960-1980-е гг. и 1990-2010 гг.

Иззет Хаиров:

— В местах депортации всех крымских татар объединяла одна общая триединая задача — организация возвращения на историческую родину, обустройство и возрождение государственности. Подчеркну, всех. Когда часть народа (250-270 тысяч) вернулась на родину, в среде крымских татар началась дифференциация общества, расслоение. Когда мы вернулись на родину, прежде всего столкнулись с проблемой крымскотатарского чиновничества. Власть купила часть крымскотатарского народа, и эта часть предложила свои услуги государству. Некоторые потом продались в прямом смысле, некоторые вынужденно находятся «между двух огней» — между народом и властью. Эта проблема дифференциации и определяет лицо крымскотатарского национального движения на исторической родине.

Синавер Кадыров:

— Я позволю напомнить, что с проблемой крымскотатарского чиновничества мы сталкивались еще в депортации, опираясь на эту категорию людей разрабатывались проекты и планы по Мубареку и т.д. В Средней Азии была четкая градация, что чиновники — это конформисты, они не пользовались тем авторитетом в народе, на какой претендуют сегодняшние чиновники и которые представляют как бы национальное движение, его интересы. Что касается общности и различий национального движения: общность в том, что в целом проблема еще не решена, крымскотатарский народ по сей день находится в состоянии борьбы за восстановление своих национальных прав. Только один пункт требований разрешен частично — вопрос возвращения. Все остальное пока остается на прежнем уровне. На сегодняшний день, чтобы быть ближе к истине, необходимы добросовестные исследовательские труды по истории национального движения. К сожалению, таких работ я не встречал.

В 1960-1980-е годы (они тоже подразделяются, в начале 1960-х в национальном движении наблюдался некий подъем, то же самое в 1980-е годы, идет смена поколений).

В 1990-е годы — подъем активности.

А в 1970-е или 2000-2010 гг. мы больше наблюдаем спад активности движения. Именно в 1970-е среди молодежи наблюдается тяга к культуртрегерству, то же самое мы наблюдаем сегодня, когда политическая борьба не на первом месте в сознании молодежи, вовлекаемой сейчас в национальное движение.

Эреджеп Хайрединов:

— Я бы ушел от слов предатели, герои. Потому что во всех нациях они были и будут во все времена. Отдельные личности, соблюдающие свой интерес, были и будут. В 1960-1980-е годы все было на базе энтузиазма, даже на базе риска для жизни. Я преклоняюсь перед теми людьми. Сейчас — другие условия. В национальное движение пришли люди, увидевшие отсутствие угрозы. Страшная болезнь сейчас в другом — в национальном движении, или во власти, начали править богатые люди. Участники движения, те, которые по зову сердца занимаются этим, к сожалению, в силу экономического положения, стали пассивными. Среди крымских татар появились богатые люди — чиновники.

Нариман Ибадуллаев:

— Если сравнивать положение народа в 1960-1980 гг. и нынешнее, то можно отталкиваться от одного непреложного факта — крымскотатарский народ со сменой курса на демократизацию не избавился от своего статуса репрессированного народа, который потерял свою территорию, гарантии своего развития, законодательную базу для осуществления своих прав, культурные ценности. Исходя из этого, определенные силы ищут пути для всяческого увода крымских татар от вектора их развития. Для этого находят из среды народа личности и группы для обмана этого народа и приведения его к абсолютной степени деградации. Цена вопроса — должности, награды и т.д.

Что роднит отдельных представителей национального движения с теми инициативниками 1960-1980-х, которые не дали подавить окончательно национальный фактор. Это то, что и сегодня в народе есть те, кто отказались от должностей, денег, преференций и продолжают ориентировать крымских татар на борьбу за выживание.

Абдурешит Джеппаров:

— Произошел дисбаланс сил. Если раньше большую часть движения составляли те, кто его организовывал, то сейчас — те, кто его подавлял. Те, кто подавляет волю народа, при ресурсах и силе. Говорить, что сегодня нет демократии — движение во все времена так происходило.

Тимур Дагджи:

— Что такое национальное движение? Оно начинается там, где есть цель. Возвращение народа на родину. Эта цель была понятна каждому, объединяла, давала возможность годами, десятилетиями продолжать национальное движение. К сожалению после возвращения Меджлис не смог сформулировать четкую цель, вокруг которой можно было бы объединить народ. Кто-то еще как-то «трепыхается», но народные массы индифферентны сегодня, они не знают, что делать, а уже следующее поколение вообще относится ко всему этому безразлично. Оно даже не видит той беды, которая может случиться при такой пассивности, эта социальная апатия коснулась всех. Если интеллигенция двигала национальное движение, то сейчас у нас интеллигенция — никакая, серая. Писатели говорят: мы политикой не занимаемся, университет — политикой не занимается, и молодежь становится аполитичной. Вот это и есть наше великое горе.

Что общего между прошлым и настоящим? В 1960-е годы мы создавали ячейки — инициативные группы, здесь, в Крыму, они заменены местными меджлисами, но меджлисы, в отличие от инициативных групп, — выборные органы. В инициативные группы люди шли по зову сердца. Кто-то уходил, кто-то приходил. Выборность меджлисов порой отстраняет людей, которые с удовольствием занимались бы политикой, народным делом. Сегодня общественные организации создают ячейки, в которые люди приходят по зову сердца, я думаю, они всколыхнут народ, покажут цель народу, объединят народ и поведут его вперед.

Хубедин Курбединов:

— Прежде чем говорить о проблемах и перспективах движения, пора честно сказать: на сегодняшний день есть национальное движение или нет? Если есть, то на каком уровне оно находится? Сегодня амплитуда деятельности национального движения на нуле. Это просто, мягко говоря, для тех людей, которые хотят слышать, что сегодня есть национальное движение. По-моему, сегодня его нет.

Национальное движение — это не такое явление, которое сопровождает народ всегда. Оно возникает, когда есть проблемы у народа. Оно прекращается, когда проблема сохранения идентичности народа исчезает. Классический пример движения — середина 1950-х — 1990-е годы.

Потом национальное движение на этом этапе приостанавливается, идет на спад, на его месте возникают общественно-политические движения, общественные организации народа, которые как бы продолжают национальное движение, и в то же время это не является движением.

Вопрос демократизации национального движения: человеческий разум ничего лучше демократии не придумал. Это правильно. Но для человеческого общества наш Творец дал нам путь, обозначенный в Писаниях. Тот путь — в Писаниях и то, что придумал человеческий опыт — демократия — они различны. Прежде чем говорить о дальнейшей демократизации, нам следует понять, не в этом ли наша беда, не в демократизации ли наша беда?

Я хочу сказать, наши беды, беды народа, не происходят ли от того, что мы так далеко ушли от того Пути, что предписал нам Творец?

Васви Абдураимов:

— Общность: народ находится в том же статусе — без прав, без государственности. Чем дальше будет продолжаться это состояние, тем ближе будем к черте, за которой уже неизбежна национальная катастрофа, когда мы перейдем точку невозврата и утратим все основные национальные и культурные параметры, определяющие народ.

Различия: ситуация в 1960-1980-х была одна, в 1990-2010-х — другая. Здесь другая страна, некое другое состояние народа, когда удалось достичь определенных зачатков компактного состояния нации, концентрации крымских татар на сравнительно небольшой территории.

Задачи, которые необходимо решить, те же: восстановление национального ядра на нашей территории, а без возвращения всех оставшихся в местах депортации это невозможно, потому что, по исследованиям ученых, компактное ядро нации только тогда будет чувствовать себя в безопасности, когда более половины всей численности нации проживает на своей национальной территории. Вот одна из задач, которую необходимо решать. Понятно, что эти задачи невозможно решить без четкой цели, а этой целью может быть только поиск путей и реализация путей построения в Крыму нашей государственности, для того, чтобы сохраниться и развиваться.

В самом слове «движение» заложено понятие демократия. И если происходят какие-то попытки узурпации в рамках движения, то это трудно назвать национальным движением.

Я бы не согласился с утверждением, что амплитуда движения на нуле. Пока есть организации, пока есть хоть один человек, который будет говорить о восстановлении прав народа, и будет ради этого что-то делать, это уже будет не нулевая амплитуда. Сегодня, мне кажется, есть хорошие перспективы для вывода из того спада движения, поскольку есть уже определенные пути того, как надо двигаться вперед.

Решат Аблаев:

— Общность: это те принципы, которые были выработаны национальным движением в виде Наказа народа, а после возвращения на родину они отразились в «Декларации крымскотатарского народа о национальном суверенитете». Это основная общность, которая объединяет национальное движение периодов 1960-1980 гг. и 1990-2010 гг.

Различия: скорее всего это касается самих участниках движения. Если раньше приходили сами добровольно, не ждали наград (наградой могла стать тюрьма), то сейчас многие приходят ради карьеры, желания войти во власть и т.д.

Раньше власть выбирала людей, делала их чиновниками, народ и движение их автоматически отвергали. Какой-то иммунитет существовал. Сейчас этого не происходит, народ их не отвергает. Власть пытается воспитать, внедрить таких людей в движение по принципу, «Если не можешь подавить движение, надо его возглавить».

Надир Бекиров:

— Общность и различия.

Меняются режимы, но проблема не меняется, для нас ситуация остается прежней. Только методы разные. Широко используется социальный подкуп. Общие закономерности существуют не только между разными периодами нашего национального движения, но и между нашим нацдвижением и вообще национальными движениями угнетенных народов.

Есть два исторических типа колониализма, один в Индии, Китае — когда колониальная держава управляет территорией и эксплуатирует народ, но не ставит целью его тотальное уничтожение, когда убили миллион-другой, осталось еще сто миллионов, которые боятся, после того как эти два миллиона убили. У этого народа есть шанс, что при изменении ситуации он освободится (как в Индии, Китае, Африке).

Другая ситуация, как в Америке, Океании, когда коренное население преднамеренно уничтожалось не просто потому, что сопротивлялось, а потому, что была борьба за жизненное пространство. И тогда народ оказывается в той ситуации, в которой оказались, например, крымские татары, уйгуры в Китае и др.

Теоретически есть вероятность, что ситуация может измениться в будущем, но нужны две предпосылки: чтобы народ не добили ассимиляцией и он вырос по численности.

В Америке в ХХ-ХХI вв. в двух странах, где коренное население до конца не добили (Гватемала — 90%, Боливия — 60%), в результате демографического взрыва ситуация изменилась — Боливия стала страной коренного населения. В Гватемале полностью сохранился народ майя.

Лозунг национальной государственности — это миф в обозримой перспективе. Важно не дать себя обмануть. Как возникает государственность: первый вариант — декретный — правительство создает ее «сверху». Национальное движение прониклось мифом, что ЦК КПСС восстановит что-то подобное. Украина на этой территории создала некое подобие государства, но не наше. Вот такой путь «сверху» — это путь самообмана.

До того как крымские татары станут большинством на этой территории, я не вижу той силы в мире, которая пойдет нам навстречу, чтобы мы сделали то, что мы называем своей национальной государственностью. Вместо того, чтобы заниматься теми реальными делами, которые нужны народу: демография, язык, культура, начинаем государственности добиваться. Создается такое впечатление, что мы государственность не получили, потому что не доорали.

Темур Челебиев:

— Что такое национальное движение раньше? Когда тоталитаризм заканчивался, Решата Аблаева и Синавера Кадырова отправили в места не столь отдаленные, за что?

Они требовали возвращения в Крым. Сегодня для чего многие идут в депутаты? Чтобы прикрыть свой бизнес и т.д.

Сегодня в национальном движении, если поставить запрет на право занимать какие-то должности (депутата, министра и т.д.), я хотел бы посмотреть, сколько останется в движении людей, если не будет этого трамплина.

Многие не придерживаются принципов демократии: есть только одно мнение — мое. Если твое мнение отличается, ты — враг. В движении имеет место чинопочитание — человека ценят по его халату. Если бы в движении люди ставили целью не должности, а благополучие народа, тогда, может быть, движение вернулось бы к истокам.

Смена поколений участников национального движения в настоящее время: преемственность или вырождение?

Темур Челебиев:

— Наверное, в национальном движении все-таки преемственность есть. У многих родители были в движении, их дети сегодня продолжатели. Что касается вырождения: новая жизнь пошла, люди смотрят на проблемы по-другому. Сказать, что это вырождение — нельзя. Нельзя сказать, что все люди преследуют в движении личные цели. Но есть направленность, чтобы движение выродить и уничтожить.

Эреджеп Хайрединов:

— Мы настолько друг друга хорошо знаем, что для меня в этих разговорах ничего нового нет. То, что национального движения сегодня нет — я с этим не согласен. У нас не о чем дискутировать. Все мы участники национального движения. Меньше разговоров — больше дела.

Надир Бекиров:

— Смена поколений уже свершилась.

Было поколение Джеббара Акимова, Бекира Османова, Мустафы Халилова, затем поколение Решата Джемилева, Мустафы Джемилева, потом наше поколение, после нас еще поколение людей, которые вошли в движение в 1990-е годы на фоне возвращения. Сейчас стоим перед фактом, когда нового поколения в движении нет — есть несколько молодежных организаций, которые претендуют, но они ни на что не способны, кроме как стоять на трибуне 18 мая. Кроме вреда, никакой пользы. Массового вхождения молодежи в движение нет.

Пришла эпоха, когда поколение должно формироваться сознательно. Людей надо готовить профессионально.

С одной стороны идет вырождение. Огромную часть молодежи может интересовать КВН, другую — танец живота, но только не национальное движение.

Национальное понимается узко: янтыки, узоры, орнаменты, пляски на сцене и все. Это абсолютно примиренческая позиция — тяга к смешанным бракам. Если это поколение и следующее за ним так себя поведет, то через 50 лет заботиться будет не о ком. Определенная альтернатива строится религиозными течениями разного толка. Но одна из огромнейших проблем в том, что они социально пассивны. Проблема — активная часть национального движения не формирует молодежного отряда движения применительно к сегодняшним условиям, не готовит образованное, национально ориентированное поколение молодежи.

Решат Аблаев:

— Раньше преемственность была, тогда условия были для всех одинаковы, одна тоталитарная система, все понимали — родина отнята. После возвращения ситуация изменилась, все поняли: мы живем на родине, а что касается государственности, тут не всем это понятно. Каждый думает: что мне государственность дает? Дом есть, огород есть, что мне еще нужно? Потеря того, что ты имеешь, остро не стоит, новая волна инициативников поэтому не приходит. Этим мало кто занимается. Многие общественные деятели показывают не самый лучший пример своей деятельностью, на фоне всего этого молодежи стремиться не к чему, деградация идет во всех направлениях. Если быть откровенным, многие общественные организации: политические, гуманитарные, профессиональные и многие другие создаются «под себя». При этом общественные интересы забываются, и молодое поколение (когда все это видит) считает это для себя не основным, не главным. Поэтому нет чувства патриотизма, общественные организации не показали путь — к чему молодежь должна стремиться, ту идею или идеологию, отсюда — нет той преемственности поколений, которая была в 1960-1980-е годы.

Васви Абдураимов:

— В целом, все, кто приходил в национальное движение в местах депортации, руководствовались его принципами.Там все происходило естественно и непрерывно. Сегодня, когда есть разное видение проблем, одни воспитаны на тех принципах, которые реально существуют у Меджлиса, другие — на принципах Координационного совета общественно-политических сил крымскотатарского народа, третьи — на принципах Милли Фирка. Смена поколений все равно имеет место быть.

Преемственность или вырождение? Что касается направлений — это преемственность, когда будет сформирован общий вектор, тогда генерация новых участников национального движения в борьбе за свои права будет иметь более целенаправленный характер, хотя могу сказать, что нынешнее поколение в условиях современного стремительного развития имеет потенциал, их инициативы могут захлестнуть то, что делали старшие поколения движения. Мы должны эти инициативы поддерживать, если они не противоречат идеям возрождения нации. Такие инициативы сегодня достаточно заметны, они вышли далеко за рамки нашего общества и связаны с нашими национальными параметрами. Например, в Акмесджиде (Симферополе) — инициатива проведения 26 июня Дня национального флага. 4-й год в канун 18 мая проводится акция «Зажги огонек в своем сердце», или восхождение на Чатыр-Даг. Таких инициатив будет много. Если говорить об интеллектуальной составляющей, появляются молодые серьезные ученые в сфере филологии, права и т.д. Поэтому я с оптимизмом смотрю на смену поколений. Главное — вооружить их фундаментальными знаниями, перспектива у них будет, главное чтобы они не утратили свою этническую принадлежность. Очень важно акцентировать внимание на принципах семьи, культуры, веры. Если эти ценности будут приоритетны, при всех политических инициативах, думаю перспективы у народа есть.

Хубедин Курбединов:

— Если много раз говорить «халва», во рту слаще не станет. Один человек — это не национальное движение, политическая партия, общественная организация — это не национальное движение. Национальное движение — это движение широких народных масс. Когда сам народ встает на решение своих проблем. По-другому охарактеризовать его не могу.

Национальное движение выработало свои принципы, где четко показан вопрос преемственности. К сожалению, сегодня создалась такая ситуация, когда той преемственности нет даже в общественных организациях. Я не могу сказать, что сегодня есть преемственность поколений в национальном движении, ее не смогли сохранить.

У поколений разное понимание проблем. Есть понимание в одном: слава Аллаху, для всех нас стоит одна задача — восстановление прав нашего народа, возрождение народа.

Мы должны идти к тому, чтобы эта преемственность дошла и до наших детей.

Тимур Дагджи:

— Национальное движение представляло собой непрерывный процесс: одно поколение уходило, другое приходило, весь народ чувствовал себя причастным к движению. Все участники движения считают победой возвращение народа в Крым. Раньше в движении не было проблемы преемственности поколений. К сожалению, сейчас преемственность поколений в движении оборвалась. Меджлис-Курултай взял на себя решение проблем. Сейчас, может быть, надо говорить не о преемственности, а о возрождении движения, возможно, в новом качестве.

Абдурешит Джеппаров:

— Мы работаем во время намаза. Огромная часть молодежи сейчас на намазах. Мы работаем, как заклятые атеисты. Мы не можем им послужить примером. На намазах сейчас находятся не самые плохие наши молодые соотечественники. Нет гармонии, мы не знаем по социальным пластам нашу молодежь, мы не знаем, что их волнует, мы знаем вокруг себя 2-3 человека из молодежи. Слишком много разночтений в видении проблемы. Утверждается, что нет преемственности поколений. Я с этим не согласен. Молодежь двигается в разных своих направлениях, они разные. Одним нравится зажигать огоньки, другие стараются посещать спортивные залы…

Нариман Ибадуллаев:

— Народ требовал восстановления утраченной в результате депортации и геноцида государственности. Были ли шансы ее вернуть? Были.

Целый ряд народов в результате борьбы вернулся на родные земли и восстановил советскую форму своей государственности. Она была восстановлена «сверху». После развала СССР эти народы оказались более подготовленными к защите своих интересов. У крымских татар были все права требовать восстановления своей государственности в виде Кр. АССР.

В 1993 году в Меджлисе было принято решение о вхождении во власть, борьба за должности привела к полной идеологической деградации этого института (Меджлиса). Мы ждем от власти принципиально нового формата взаимоотношений.

Синавер Кадыров:

— Мы должны представить свою программу действий. Молодежь находится в поиске, она не совсем удовлетворена тем направлением, которое проводят сегодня лидеры национального движения. Тогда, в 1960-е годы, Союз крымскотатарской молодежи критически отнесся к принципам борьбы старшего поколения. В 1970-е годы — поиск, в 1980-е — новое поколение критично относится к прежнему, то же самое — сейчас. Преемственность или вырождение? Это зеркальное отражение того, что происходит в нашей среде, в среде старшего поколения, которое относит себя к активистам движения.

Когда мы говорим, что отошли от Наказа народа, надо чтобы мы не наступали на те же грабли. Если говорить о Наказе как о документе — это одно, или о Наказе как требовании организованного возвращения, восстановления государственности, возврата незаконно изъятого имущества — это совсем другое.

Ни одно из течений движения не отказывалось от этих требований. Но если мы говорим о документе, который представляло одно из течений движения — это разные вещи. Здесь автоматически подменяются понятия — есть документ Наказ народа и есть требования народа, которых придерживались все течения движения с самого зарождения.

Эти недомолвки и понуждают ту молодежь, которая не видит в наших высказываниях четких задач и целей, к поиску. Наиболее радикально настроенные уходят в религиозные течения (построение имамата, халифата). На мой взгляд, это подкинутые идеи. Как в свое время строили коммунизм, так сейчас призывают строить халифат. И будем отходить от построения своей национальной государственности.

В 1993-1994 годах национальное движение полностью изменило свой курс. С точки зрения анализа, если не изучим свои ошибки, не сможем их исправить, оставим молодежи трудную ситуацию.

Иззет Хаиров:

— Мне тяжело слушать о преемственности поколений. Когда дом моего брата подвергся нападению «Беркута», все члены семьи пострадали. Ни один из руководителей молодежных организаций, ни один не соизволил прийти в больницу к Эйвазу — молодому представителю семьи. Страшная вещь — неготовность взаимно защитить друг друга. Каково наше будущее в Крыму? Когда вся наша жизнь предполагает борьбу за землю. У нас нет концепции подготовки крымскотатарской молодежи к борьбе за выживание в Крыму, когда мы друг друга могли бы защищать. Меня это тревожит. Прошу СМИ акцентировать мои мысли, иначе все наши разговоры бесполезны, если народ не готов защитить себя физически и морально. Жизнь просто будет бесперспективной.

(Продолжение следует.)

Подготовила

Гульнара УСЕИНОВА.

«Голос Крыма» № 30 (865) 23 июля 2010 г.