Каин — первый человекоубийца — был одновременно и братоубийца. В Писании нет случайностей. Терроризм — это организованное братоубийство, тем более в исторически многонациональной России. Всякая полярность во взглядах, разность культур — не оправдание. Кроме кровного родства и общих родителей — Адама и Евы — много ли было общего между Каином и Авелем?
Ни по характеру, ни по темпераменту, ни, наконец, по роду занятий они не были схожи: один возделывал землю, другой пас овец. После убийства воззвал Бог к Каину: «Где Авель, брат твой?» «Не знаю; разве я сторож брату моему?» — отвечал братоубийца. Ни слова раскаяния, ни слезинки. Только лукавый страх, желающий поглубже запихнуть совесть. Тогда Господь сказал: «Что ты сделал? Голос крови брата твоего вопиет ко Мне от земли…. когда ты будешь возделывать землю, она не станет более давать силы свои для тебя; ты будешь изгнанником и скитальцем на земле». Удел всякого убийцы и по сей день — изгнание и практическая неспособность вернуться к мирному труду.
Но вот на первый взгляд странный ответ Каина: «Наказание мое больше, нежели снести можно. Всякий, кто встретится со мною, убьет меня». Впервые в лице Каина человек ощутил всю бездну греха убийства подобного себе человека, ведь до этого времени первые люди не знали столь страшного преступления. Каин внутренне раздавлен, ощущает жуткую, неутолимую пустоту. Он не столько понимает, сколько ощущает, что разорвал какое-то единство, тонкую, но незыблемую связь между людьми. Впрочем, страх и смятение не выливаются в раскаяние, но только в страх за себя. Да, ужасно изгнание, но еще страшнее, что теперь всякий может его убить. Но ведь не было еще закона о наказании убийц смертью, только позже Бог скажет Ною: «Кто прольет кровь человеческую, того кровь прольется рукою человека». Чего же так боится Каин? И здесь мы подходим к самому сокровенному, главному, о чем будет через века сказано уже в Новом Завете: «Скорбь и теснота всякой душе, делающей беззаконие», хочет она того или не хочет, есть ей внешний и настигающий ее закон на земле или нет. Ибо не было закона ни от Бога, ни от людей относительно того, что еще не вошло в мир, но Каин сам в своей душе почувствовал справедливость приговора, осознав, что с этого момента всякий может убить его. И сделал Господь Бог Каину знамение, чтобы никто, встретившись с ним, не убил его. Знамение это было настолько ужасно, что никто не смел не только общаться, но и приближаться к нему. Так человечеству был преподан наглядный урок, насколько мерзко деяние Каина.
Но со временем, и особенно после смерти Каина, урок этот стал постепенно забываться… Больше того, уже не только зависть, личная вражда, ревность стали служить причиной убийств; появилась новая форма организованного убийства, хладнокровного, без всякой аффектации, по крайней мере со стороны ее организаторов, имя которой — терроризм. С древних времен и до новейшего времени терроризм выступал в качестве заказчика политических убийств. В таком обличье терроризм явился и на российской почве во второй половине ХIX века. Выступая в Государственной Думе в связи с убийством Столыпина, лидер октябристов Гучков говорил: «Поколение, к которому я принадлежу, родилось под выстрелы Каракозова. В 1870-1880-х годах кровавая и грозная волна террора прокатилась по России, унося за собою того монарха, которого мы… славословили как Царя-Освободителя. Какую тризну отпраздновал террор над нашей бедной родиной…».
Появление терроризма в России никого не удивило в Европе, где он не только расцвел махровым цветом, но и получил теоретическое обоснование. Как и в случае с марксизмом, «ученый терроризм» пришел в Россию из Германии, благодаря «трудам» Гейнцена и Моста. «Философия бомбы» была подхвачена Бакуниным и, позднее, Морозовым, утверждавшим, что победа «террористического движения» будет неизбежна, если будущая террористическая борьба станет делом не отдельной группы, а идеей, которую нельзя уничтожить подобно личностям».
Один из современных исследователей терроризма пишет: «Организация и успех террористической борьбы русских революционеров сделали их образцом для террористов во многих уголках земного шара. Так, в Индии терроризм называли «русским способом». Надо сказать, что при тщательном выборе жертв, всегда преследующем политические цели, удары русских террористов носили далеко не точечный характер. Бомбы взрывались на городских улицах, и невинных жертв в истории русского террора было немало, но никогда их прямой целью не были простые люди с улицы. Конечно, можно воскликнуть: «О времена, о нравы!» Но уж какие там нравы у террористов?
Американский историк Хардман писал в свое время: «Если террор потерпит неудачу в том, чтобы вызвать широкий отклик в кругах за пределами тех, кому он напрямую адресован, это будет означать, что он бесполезен как орудие социального конфликта. Логика террористической деятельности не может быть вполне понята без адекватной оценки показательной природы террористического акта». На каком-то этапе современный терроризм, не отказываясь в принципе от убийства политических фигур, выбрал для себя мишенью ни в чем не повинных людей и здания-символы, рассчитанные на впечатляющий эффект разрушений. Покушение на хорошо охраняемую особу намного затратнее и всегда опаснее для организаторов террора. Так, убийство императора Александра II 1 марта 1881 года привело к полному разгрому «Народной воли» и совершенной дискредитации этой организации в обществе. Напротив, выбор большого числа невинных жертв отвечает всем требованиям теории террора: дискредитировать власть, сеять страх и нестабильность, а главное — вызвать широкий общественный резонанс.В последнее время во всем мире терроризм все больше и больше опирается на радикально-сектантские представления о «вере» и «нации». Как справедливо отмечает газета «Нью-Йорк таймс», «он сделал разворот в сторону воинствующего ислама, хотя в середине 1990-х этот компонент отсутствовал в изначальном чеченском мятеже». Сегодня идея исламского эмирата на Кавказе является знаменем экстремизма, который преследует уже не просто сепаратистские цели, но действует, как говорится, в «мировом масштабе».
По словам биографа Столыпина Сидоровнина, Россия всегда «дорожила добрыми отношениями с мусульманским населением государства, ревностно относящимся к воинской службе, отличавшимся храбростью в военных походах и вместе с тем уклонявшимся от участия в смутах, восстаниях, революционном движении». Достаточно сказать, что в личный конвой и охрану российского императора входили и черкесы, и крымские татары, и горцы-мусульмане Дикой дивизии. Сам Столыпин проницательно отмечал, что «для народа христианского столкновение с мусульманским миром знаменует не религиозную борьбу, а борьбу государственную, культурную». Именно поэтому премьер был крайне обеспокоен попытками насадить радикальную пропаганду среди российских мусульман и усматривал в этом злонамеренную цель — разорвать единое тело России.
Сегодня новое поколение террористов активно работает на информационном поле, используя новейшие технологии. Приведу характерный отрывок из американского журнала «Foreign Policy», в котором описывается пропагандистская деятельность недавно ликвидированного Саида Бурятского. «Целевой аудиторией Бурятского стала молодая образованная городская молодежь на территориях бывшего Советского Союза с сильным мусульманским влиянием. И он достучался до них, распространяя через сеть свое учение, свои записи рингтонов для сотовых телефонов. Его DVD продаются в киосках при мечетях в Казахстане и Кыргызстане. Его вербовочные послания имели порой такой успех, что молодые казахи, оставив родину, ехали на далекий Северный Кавказ, чтобы там сражаться и погибнуть в вооруженных столкновениях с российскими властями. Во время судебного разбирательства в Казахстане в этом году разгневанные родители трех молодых людей, осужденных за попытку проникнуть на Северный Кавказ, чтобы присоединиться к джихаду, кричали, когда их детей выводили под стражей из зала суда: «Почему власти позволили Саиду Бурятскому свободно приезжать в Казахстан? Почему здесь свободно распространяются его речи?» В самом деле, почему? И почему бы не только родителям, но и России не задать этот вопрос своим партнерам по СНГ?
Конечно, нельзя не учитывать и то, что Северный Кавказ серьезно пострадал от экономического кризиса. В некоторых республиках резкий спад производства усугубил и без того тяжелую картину. Незадолго до покушения на его жизнь Президент Ингушетии Юнус-Бек Евкуров говорил о том, что больше половины трудоспособного населения Ингушетии — безработные. Нетрудно себе представить, какую почву в такой ситуации находят для себя во всех отношениях «подкованные» пропагандисты джихада.
Имам Московской мемориальной мечети Шамиль Аляутдинов выступил с личным обращением к гражданам по поводу трагических событий на станциях метро «Парк культуры» и «Лубянка»: «Просвещенная часть общества, уверен, давно поняла, что современный терроризм и религия (будь то христианство, ислам или иудаизм) — это разные и несовместимые вещи». Он также пожелал благоразумия и дальновидности работникам СМИ и попросил не разжигать национальную рознь и взаимную неприязнь. И с тем и другим можно только согласиться. Лидеры российских мусульман всегда проводили грань между исламом и теми, кто извращает его, чтобы манипулировать действиями и мыслями людей. Но надо сказать, что как в свое время «русская улица», возмущенная действиями «народовольцев», покончила с этой крамолой, причем не какими-то погромами, а крайней степенью общественного неприятия и возмущения, так и «исламская улица» способна, я убежден, повторить тот исторический опыт.
После очередного покушения на Александра II, за год до его убийства, когда, по словам князя Мещерского, «взрыв динамита в Зимнем дворце сопровождался взрывом негодования и ужаса не только в Петербурге, но и во всей России», состоялось Высокое совещание из министров под председательством великого князя Константина Николаевича в присутствии наследника престола. «Прижатое к стене возложенным на него Государем поручением, совещание посвятило себя обсуждению разных мероприятий, предлагавшихся министрами и имевших характер усиления надзора, охраны и проявлений власти, но, к сожалению, как тогда говорили скептики, и весьма основательно, ничего не предвещавших, кроме усиления переписки и пререканий между разными ведомствами… Наконец слово взял Цесаревич и сказал, что он «не ожидает особенного успеха от предложенных мероприятий, так как видит, что главное зло заключается… не в отсутствии мероприятий, которых очень много, а в разрозненности ведомств между собою, в отсутствии солидарности между ними, во внутреннем разладе между ними…».
В своей знаменитой речи 11 февраля 1909 года по поводу мер правительства по борьбе с террором в России Столыпин сказал: «Там, где аргумент — бомба, там, конечно, естественный ответ — беспощадность кары». Но в той же речи Столыпин подчеркнул, что все полицейские и силовые меры — это не цель, а лишь средство борьбы с этим злом…
«И благословил Бог Ноя и сынов его и сказал им: Я взыщу и вашу кровь, в которой жизнь ваша, взыщу ее от всякого зверя, взыщу также душу человека от руки человека, от руки брата его; кто прольет кровь человеческую, того кровь прольется рукою человека: ибо человек создан по образу Божию…» Сегодняшние каины-человекоубийцы ходят неразличимые в толпе, и они не носят на себе знамение Проклятия. Но слово о том, что человек носит образ Божий, дает основание предположить, что печать Каина была печатью не только братоубийцы, но и богоубийцы, который, придет время, будет кричать вместе с толпою: «Распни! Распни Его!» «Покусившийся» на Бога «покусился» на Любовь, ведь «Бог есть Любовь» (Ин. 3, 16; 1Ин. 4, 8). И частица этой Любви есть в каждом человеке. Это и есть Его образ. Тот, кто заставляет других убивать, исполняет сатанинский план разрушения Любви, последнее, что еще связывает людей, подчас неосознанно для них самих.
Только однажды Бог дал убийце знамение образа человеческого, покусившегося на Любовь, «вытряхнув» его душу наизнанку. Печать Каина была не штампом, поставленным на его чело, но страшным обликом, зеркалом, приставленным к самым недрам его сердца. И весь мир содрогнулся.
Священное Писание подробно повествует о каждом из сыновей Адама, и даже его внуках, с точным указанием, сколько лет они жили на Земле. Однако о смерти Каина Книга Книг не говорит ни слова. Могу понять переход души от жизни к смерти и потом опять к Жизни, но переход от смерти души на земле к Смерти Вечной остается тайной…
Армен ОГАНЕСЯН