Рафаэля Хакимова в татарском мире знают все мало-мальски интересующиеся национальным вопросом. Его знают в Российской Федерации ученый мир и политики. Имя его на слуху в большом Мусульманском мире. И на Западе его признают как ученого-эксперта. Его труды и идеи стали практикой строительства Татарстана в наше время. И сегодня Рафаэль Сибгатович востребован: Татарский Мир накануне начала нового осмысления и наполнения нового содержания.

Часть 1. В чем бывший советник Шаймиева не был согласен со своим шефом, какая национальная идея необходима стране и какие принципы современная власть в России унаследовала от Золотой Орды.

Выборы глав регионов, которые недавно вернул федеральный центр, будут иметь в Татарстане существенное отличие от других регионов. Директор института истории АН РТ Рафаэль Хакимов в ходе интернет-конференции с читателями «БИЗНЕС Online» высказал мнение, что выборы в Татарстане будут иметь характер договоренности экономических кланов с учетом мнения общественности. Бывший советник Шаймиева не считает это проблемой, он полагает, что татарстанская элита в отличие от московской привязана не к зарубежным оффшорам, а к своей земле.

«ТАНДЕМ ХИТРИЛ…»

— Рафаэль Сибгатович, давайте начнем с актуального — с сессии Госсовета РТ от 21 июня, на которой так неожиданно дружно депутаты проголосовали за предложение фракции КПРФ не выбирать президентом РТ того, кто побывал на этом посту два срока подряд: «за» это предложение — 33 голоса, «против» — 38. Что случилось с нашими, в общем-то, довольно предсказуемыми парламентариями?

— Я думаю, что это связано не столько с нашими внутренними делами, сколько с выборами Путина. Это их отголоски. Потому что у многих вызвало недовольство то, что тандем хитрил. И у людей осталось ощущение, что политики их обманули.

— Но на сессии Госсовета РТ речь шла о местном законе.

— Есть желание и здесь проводить общедемократические нормы, которые есть в других странах. Я думаю, это просто продемократические настроения, и не связано с кем-то персонально — ни с Миннихановым, ни с кем другим.

«ЧТО ЛУЧШЕ — ДЕМОКРАТИЯ ИЛИ СТАБИЛЬНОСТЬ?»

— Хорошо, если говорить о демократии, то можно вспомнить, как в 1996 году Татарстан сам (без давления извне!) убрал норму, запрещающую выбираться президентом более двух сроков. Как вы считаете, это не было ошибкой? И как это соотносится с сегодняшними «продемократическими настроениями», о которых вы сказали?

— Это вопрос преемственности власти. Я, например, всегда за демократические принципы. Но как они у нас действуют?! И весь вопрос тогда упирается в практику, а не в те процедуры, которые существуют. К сожалению, те процедуры, которые есть в мире, здесь очень трудно внедрить. Поэтому в то время Шаймиев — это был вопрос стабильности. Что лучше — демократия или стабильность? Не будет стабильности, не будет и демократии.

— Путин и его сторонники могут сегодня то же самое ответить…

— Могут. Это и понятно — многие будут за стабильность.

— Но получается, что почти половина Госсовета Татарстана — за демократию любым путем…

—  Если бы при голосовании в Госсовете РТ стояла конкретная фамилия — Шаймиева избрать на столько-то сроков, Минниханова — на столько-то, то картина была бы другая.

— Возврат к выборности глав регионов — это хорошо, как вы оцениваете?

— Это хорошо! Маятник качнулся  — дошел если не до точки кипения, то до возможного отклонения. Путин, сколько мог, проводил централизацию. Но потом столкнулся с коррупцией, которая называется «вертикаль власти», и маятник пошел в другую сторону.

«ОБЩЕСТВЕННОЕ МНЕНИЕ У НАС СИЛЬНО ПРИВЯЗАНО К ЛИЧНОСТИ»

— Нам обещали, что глав регионов народ будет выбирать сам. Но как теперь оказывается, это будет не совсем так. Например, беспартийные выдвиженцы не смогут участвовать в выборах. Непонятно, региональная партия будет выдвигать кандидата, или это будет по указке Москвы? Все эти изменения носят лишь формальный характер? (Римма Бикмухаметова)

— Не думаю, что на практике закон о выборах главы региона означает реальную политическую конкуренцию. Есть некий общественный договор. На этот вопрос, может быть, надо смотреть исторически: в России система всегда была клановой. Неизбежно. Монархический принцип не работал! Но кланы работали. Как ни странно, но в Золотой Орде было точно так же.

— А как «клановость» можно применить к нашему времени? Сейчас же нет родовых кланов.

— Есть экономические кланы. Можно обобщенно назвать «олигархи», хотя, конечно, не все олигархи. Или можно назвать «группа». Какова сегодня по численности эта группа в России, не знаю, но минимум — четыре, максимум — семь, больше система управления не выдерживает. В России все и держит группа из 4 — 6 семей.

— А в регионах, в Татарстане?

— Здесь немного другая ситуация. Московские олигархи у нас укрепиться не смогли, а наши олигархи, если здесь уместно такое слово, в отличие от московских, привязанных к швейцарским банкам и оффшорам, привязаны к этой земле. Поэтому политическая ситуация у нас немножко другая.

— Значит, что выборы президента в Татарстане будут по договоренности между кланами?

— Не только, но и с учетом общественности. А общественное мнение у нас сильно привязано к личности, к лидеру. В России, в принципе, есть такая ментальность, но в Татарстане она усилена, поскольку взаимоотношения Казани и Москвы всегда были напряженными, и доверие было не столько партиям, сколько руководителю, который обеспечивает здесь спокойствие. А для нас русско-татарские отношения всегда были ключевыми в этих делах. Раз руководитель олицетворяет это спокойствие — надо голосовать за него. Ведь многие на этих выборах говорили: «Единая Россия» мне противна, но раз Минниханов сказал, я буду голосовать за Путина»

«У ПУТИНА НЕТ ИНОГО ВЫХОДА, КРОМЕ КАК ОПИРАТЬСЯ НА РЕГИОНЫ»

— Как вы думаете, не приведет ли приход Путина на очередные сроки к смене политики от федерализма к унитарному устройству, в том числе как реакция на действия оппозиции? Вся предыдущая его деятельность свелась к усилению давления центра через «вертикаль власти». Как будут развиваться события дальше? (Рамиль)

— Во-первых, Путин и не уходил. Во-вторых, «вертикаль власти» уперлась в стенку, которая называется «коррупция», «неэффективное управление», «ожидаемое падение уровня жизни». Поэтому у Путина нет иного выхода, кроме как опираться на регионы. Одна система не сработала явно —  это совершенно очевидно даже для него, ее инициатора. Значит, нужно уходить в федерализм, децентрализацию.

Ельцин в период дефолта 1998 года спасался тем, что бросил регионы, сказав: «Делайте, что хотите. Берите суверенитет, сколько хотите…» Так и было. Цена на нефть упала до 8 — 10 — 12 долларов за баррель. Качалки остановились. Но в то время экономическое положение в регионах было лучше — были ресурсы. А сейчас непонятно, на что опираться, если у тебя нет сырья, которое все «выгребают» в центр.

«В РЕГИОНАХ СУЩЕСТВУЮТ ПРОФЕДЕРАЛИСТСКИЕ НАСТРОЕНИЯ»

— До начала 2000-х гг. в вопросах перспектив развития российского федерализма, моделей решения национального вопроса отчетливо звучал голос Татарстана. Была консолидированная, научно обоснованная и активно пиарившаяся точка зрения республики. Почему в сегодняшних  условиях общероссийской дискуссии о децентрализации, решении национального вопроса нет уже столь четкого и громогласного мнения Татарстана на сей счет, а есть только отдельные комментарии? (Айрат Файзрахманов)

— Я не против того, что нужно активнее высказываться. Но в свое время была сплоченная группа — в аппарате президента РТ, в Госсовете, в кабинете министров республики, которая согласованно действовала в этом вопросе. И несмотря ни на что мы в 2007 году «вырвали» договор. Конечно, он был номинальный, но это политический акт. Этот договор нужно рассматривать не только с точки зрения «сколько он дает налоговых послаблений». Но политическое послабление существует. Многие вещи в России строятся в зависимости не от того, каков закон или конституция, а в зависимости от того, как сложились отношения.

Мы тогда это сделали. И сегодня это можно сделать. Более того, сейчас сделать это легче, потому что в регионах существуют профедералистские настроения. В этом году я был на конференции в Екатеринбурге, и меня удивило, что там ученые, руководители второго ранга — все за федерализм. Я тогда сказал — у нас «хлеб» отнимают, нам нечего добавить… Причем высказываются очень жестко. И это настроение тех же людей, которые несколько лет назад «громили» Татарстан за суверенитет и федерализм. И думаю, Екатеринбург — это не исключение.

— Какие задачи решает Институт федерализма? Востребована ли его работа в высших органах РФ? Ведется ли межрегиональная работа по проблемам федерализма? (Рамиль)

— Я не сказал бы, что его работа востребована в Российской Федерации, но я и не могу сказать, что этим не интересуются толковые специалисты, в том числе из государственных структур.

За эти годы нам удалось создать если не школу, то круг коллег, который интересуется темой федерализма, отслеживает эти вопросы и возвращается к ним время от времени, в том числе и в Казани. Это очень полезный аналитический материал. Например, недавно мы собирались небольшой группой — человек 30, но это были люди-суперэксперты в своей сфере. И одна такая конференция дает картину, что происходит в России в регионализации, в экономическом плане. Был представлен доклад по социологии, по положению дел на Урале. И становится понятно, что же происходит в стране, куда двигаться дальше.

Конечно, для экспертов это очень полезно. Но отсылать материал в государственные органы… Сколько можно писать эти бумаги Козаку или Хлопонину? По федерализму все уже давно написано, и всем все известно. Не знаю, что еще можно добавить. Просто эти вопросы надо решать.

В Татарстане есть традиционный интерес, но он тоже далеко не идет. Я бы, например, взял договор 2007 года и «педалировал» на него, потому что из него можно кое-что выжать. Вот недавно у премьер-министра РТ Ильдара Халикова было совещание, где все жаловались, что татарский язык умирает. Все стали предлагать, какие шаги можно предпринять. Но никто не вспомнил договор 2007 года, в котором записано: «Чиновники определенного разряда должны знать два государственных языка». Список должностей стали было составлять, но потом договорились сделать его приложением, а так двуязычного записали только президента. То есть у договора еще есть потенциал. Потому что в политике всегда так — кто кого «передавит», грубо говоря.

«ИНСТИТУТ ФЕДЕРАЛИЗМА СУЩЕСТВОВАЛ НА ГРАНТ ФОНДА МАКАРТУРОВ»

— В каком формате существует сегодня Институт федерализма?

—  Институт федерализма существовал на грант фонда МакАртуров, но в июне этого года грант закрывается. Много лет нам продлевали этот грант, и он считался одним из самых успешных в Российской Федерации. Правда, одно время нам его прикрыли, когда были гонения на американские гранты. Но все-таки федерализм — это конституционная норма! За что нас осуждать? Фонд МакАртуров во всем мире фигурирует как очень достойный — он ничего не насаждает и ничего не требует взамен.

— Американский грант заканчивается, и что дальше?

— Думаю, скорее всего, мы выиграем российский грант. Может быть, под другим названием — не федерализм, а допустим, региональная политика. Сегодня очень интересные процессы идут в экономической сфере. Мне даже эта сторона интереснее, чем политическая, потому что по политической можно быстро собраться, принять закон или даже просто вернуться к действующей Конституции России…

А в экономике идут действительно серьезные изменения, которые, по сути, ломают всю политическую структуру. Интересно посмотреть, как действуют политическая элита и бизнес-элита регионов. Они могут быть за унитаризм, за губернизацию, против федерализма и суверенитета, а сами фактически идут в эту сторону.

— В мире достаточно разнообразные модели федерального устройства. Примеры каких стран могли бы быть показательны для нас? Каков зарубежный опыт делегирования полномочий и его законодательного закрепления актуален в наших условиях вместо нынешнего «спускания полномочий», а точнее  — расходов на их финансирование? (Рамиль)

— Нельзя взять одну страну и сказать, что нужно идти вот этим путем… Есть два типа федерализма. Один из них — американский, где есть большая территория и ее нужно сочетать с демократией, и получается, что федерализм в США выступает как территориальный каркас демократии. Но есть и швейцарский тип — это когда есть этнические и религиозные сообщества в качестве социальной основы кантонов. Есть и немецкая модель федерализма, но ее тяжело объяснить, потому что не все понимают, что немцы на самом деле говорят на очень разных диалектах.

— Как и татары в разных концах СНГ плохо понимают друг друга…

— Нет! Вы привели плохой пример! Я понимаю казахов, киргизов, узбеков, туркменов, а немцы не понимают друг друга. И попробуйте сказать баварцу, что он немец!.. Он баварец, и диалект совсем не похож на литературный язык!

«РОССИИ ПОДОЙДЕТ СОЧЕТАНИЕ БОЛЬШОЙ ТЕРРИТОРИИ С ЭТНИЧЕСКИМ МНОГООБРАЗИЕМ»

— Так что все-таки подойдет России?

— Сочетание двух типов, т.е. большой территории с этническим многообразием. Вот говорят, что искусственно поделили области, республики, а на самом деле это естественно выросшее, и ничего в этом плохого нет. Здесь сочетается и то, и другое. Кстати, и чисто русские области различаются, например, Дальний Восток говорит: «У вас в России…»

— Как вы считаете, Путин за многие годы у власти все-таки изменился?

— Я думаю, что он, как прагматик, вынужден идти в сторону федерализма, хотя и неохотно. Довольно трудно человеку, который работал в сугубо пирамидальных структурах, где централизация была успехом всего дела, представить, что децентрализация приводит к успеху. Мне-то легко, потому что в академическом институте именно децентрализация дает успех. Нельзя же скомандовать ученому — сделай открытие или через два года стань нобелевским лауреатом…

— Так, может быть, у нас просто не ставят амбициозных задач?

— Я думаю, у кого есть потенциал, тот сам себе задачу поставит.

— Татарстан критикует федеральный центр и Путина за то, что выстроили жесткую «вертикаль власти», не дают свободу действия регионам. Но ведь у нас в республике тоже выстроена жесткая вертикаль! У нас нет доли децентрализации даже на уровне муниципалитетов. Как при этом мы можем учить федеральный центр демократии?! Это не кажется вам странным, парадоксальным?

— Не кажется.

«БЕСКОМПРОМИССНЫ ТОЛЬКО ГЕРОИ, НО У НИХ ИЗВЕСТНЫЙ КОНЕЦ…»

— Вы были одним из конструкторов этой модели управления…

— Надо еще сделать поправку, что бывает некая конструкция в голове, а бывают реалии…  И очень плохо, когда конструктивизм навязывают, это самое противное в истории. Вынуждены считаться с реалиями. И я не со всем согласен, что делал Шаймиев.

— Не совсем согласны или вообще не согласны?

— Если бы я был вообще не согласен, то был бы в оппозиции. Но приходится с чем-то соглашаться, идти на компромисс. Бескомпромиссны только герои, но у них известный конец… Политика — всегда компромисс! Но есть какие-то границы.

— Но вы соглашались с той жесткой системой управления, которую выстроил Шаймиев…

— Я сейчас не буду приводить свою биографию — меня ведь и отстраняли на какое-то время… Да, я всегда был за то, чтобы демократию довести до самоуправления. И не только по абстрактным политическим соображениям, но и по экономическим, потому что это опора на землю, малый бизнес и прочее. Про малый бизнес больше других говорил именно я. Даже концепцию его развития написал. Я всегда был, есть и буду за это. Но Шаймиев часто говорил: «Не ко времени…»

— Все-таки какое моральное право имеет республика на то, чтобы требовать от Москвы децентрализации, когда сама является апологетом жесткой управленческой системы, которая по-своему эффективна?

— Но если бы мягче были федеративные отношения, возможно, и в республике было бы мягче.

— Но при Ельцине одно время было очень мягко…

— При Ельцине где-то было очень жестко, где-то он отпустил, не зная, зачем и почему. Элемент анархии тоже был, и если бы это дошло до каждой деревни… Хозяин всегда контролирует. И ментальность не так легко сменить. Как говорил Пророк Мухаммед: «Если эти две горы друг с другом встретятся, я в это поверю. Но если вы скажете, что человек изменится, я в это не поверю…»

КТО НА СЕБЯ ВОЗЬМЕТ РИСК СОЗДАТЬ ПАРТИЮ В ТАТАРСТАНЕ?

— Существовали ли в прежние исторические эпохи политические партии, созданные по методу сверху-вниз? Имеют ли такие партии исторически право на существование и развитие? Или это лишь признаки нашего времени? (Фатхутдинов)

— В России партии возникли после 1905 года, и они возникли, конечно, снизу. У монархии не было необходимости создавать партию — она и так была у власти. А после Гражданской войны КПСС создавалась фактически сверху, потому что партия большевиков — это была небольшая секта.

А то, что партия создается сверху, — это довольно общая ситуация: нашел деньги, купил телеканал… Например, в Италии Сильвио Берлускони создал свою партию из футбольных фанатов клуба «Милан» и выиграл выборы.

Создание партии снизу — это когда, например, предприниматели объединяются для защиты своих интересов. Эта партия не столько для того, чтобы завоевать власть, сколько для отстаивания интересов. Может быть партия либерального толка, которая не стремится к власти, но хочет распространения своих идей. Они не рвутся к процентам, они просто хотят, чтобы их услышали как политическую силу.

— После принятия нового закона о партиях неужели у Татарстана нет потенциала создать свою?

— Это вопрос политический — кто на себя возьмет риск. Весь вопрос в этом. Желание создать такую партию регионов в России существует. И для этого не надо ничего выдумывать, потому что сегодня никакая идеология не работает, а интересы регионов реально существуют. «Единая Россия» возникала как партия регионов, но потом ее «испортили», вмешиваясь в ее дела. Я это хорошо знаю, потому что мы с Олегом Морозовым все это начинали.

— Почему у движения «Татарстан — новый век» нет амбиций перейти в новое качество? Или это уже кризис идей?

— Это, прежде всего, менеджерские дела. Выступая на 10-летии движения «ТНВ», я сказал, что «Татарстан — новый век» несмотря ни на что продолжает жить…

— Может быть, уже нет необходимости или интереса?

— Во-первых, интерес есть у людей, которые могут быть и не депутатами. Это хорошая идея, и она легко может возникнуть в любом регионе. Все дело в том, что есть надежда, что «Единая Россия» все же каким-то образом изменится. Я прямо предлагаю, как радикальное решение, расколоть ее на правую и левую фракции. Шаймиев с этой идеей выступил еще на первом съезде. А в существующем варианте партия бесполезна. Центризм они взяли у Шаймиева, но у нас он имел другой смысл: не чисто партийный, а государственный, когда в основе лежал межнациональный баланс и баланс социальных слоев.

Страна нуждается в правых идеях. Делить нечего — надо сначала заработать, а потом делить… Все левые силы хотят делить, а о реформах они не говорят. Они говорят — в стране все плохо… А кто сомневается в том, что все плохо? В этом и Путин не сомневается. Но правые либеральные идеи и партии у нас дискредитированы. Вот и получается, что «Единой России» сегодня нужно взять эту миссию. Но всегда боятся идти на раскол. А для того чтобы не бояться этого, надо быть очень уверенным в себе. Когда в себе уверен, то не боишься ни критики, ни оппозиции. А когда чувствуешь слабину или нет достаточного опыта в политическом плане, тогда это всегда отражается на поведении.

«САМОЕ СЛОЖНОЕ СЕЙЧАС — ЭТО КОНФЛИКТЫ, А ОЛЕГ МОРОЗОВ — ХОРОШИЙ ПЕРЕГОВОРЩИК»

— Как вы оцениваете привлечение Олега Морозова в команду президента? Это понижение или повышение? Его ли это место? 

— Это его место! Аппарат президента России — это центр принятия решений. Для меня, как практического работника, это, конечно, более ключевая должность. У Суркова с идеологией были промашки, хотя менеджер он хороший, а Морозов более тонко понимает эти вещи.

— Морозов будет эффективен на этой должности?

— Да, конечно. Самое сложное сейчас  — это конфликты, а он хороший переговорщик.

— Есть у него этот опыт?

— Да. Он в свое время работал в Татарском обкоме КПСС, а я был в движении «Татарский общественный центр». И мы согласовывали позиции. Он как переговорщик очень хорош. Я знаю по Госдуме — у него в кабинете собирались и коммунисты, и либералы, и правые, и левые… Для него это всё люди, и он со всеми может найти общий язык. У него нет жестких идеологических пристрастий.

И хорошо, что он привержен Татарстану. Это при том, что в Москве невыгодно выглядеть приверженцем республики. Но в этом есть и плюс — с тобой приходится считаться, и ты всегда в политике будешь что-то значить. А как только ты «сдашь» Татарстан, как Василий Лихачев, ты выпадешь из обоймы, ты уже никому не нужен. Олег Морозов это хорошо понимает.

— В Думе Морозов был мощным лоббистом республики, а в администрации президента сможет ли? Татарстан выиграл или проиграл от его ухода в администрацию?

— Не проиграл, нет.

— Морозов в подчинении у Володина…

— Я понимаю, но в идеологическом плане Володин и Морозов  — это несопоставимо. Морозов в этой части — ас.

— Даже ас, так?!

— Конечно! Когда создавали ОВР, Сурков выразился примерно так: «Вы за 57 минут без копейки денег всю Россию на уши поставили». Это у него, конечно, есть. И общий язык он умеет находить со всеми. А это очень важно сегодня, когда Болотная площадь и прочее

«ВОТ ЕСЛИ БЫ ЗАКОНЫ ДЕЛАЛИ ВСЁ ПРОЗРАЧНЫМ…»

— В РТ бизнес-сообщество и государственные структуры тесно переплетены между собой. Данный факт имеет как положительные, так и отрицательные следствия. Есть ли необходимость принятия федерального закона о формировании в России института лоббизма, как это было сделано, например, в США, где лоббизм закреплен на законодательном уровне, а порядок работы лоббистов регулируется государством? (Шаяхметов И.Р.).

— Я не уверен, что в этом случае стало бы все прозрачно. Вот если бы законы делали всё прозрачным, то у нас всё двинулось бы резко вперед… Конечно, в законе о лоббизме нет ничего плохого, но все равно лоббизм будет другой — скрытый. А то, что власть увязана с бизнесом, — это общероссийская ситуация. Я не хочу сказать, что это хорошо, но это общая ситуация. И законы зачастую принимаются соответствующие.

Но так продолжаться долго не может. Часто это вредит, особенно малому бизнесу. А малый бизнес — это реально локомотив экономики. И не надо смотреть, сколько процентов в ВВП или в налогах он занимает. У нас очень интересные экономисты — они считают по каким-то теориям. А надо смотреть, что малый бизнес — это, во-первых, двигатель и инициатива; во-вторых, он осваивает ресурс, который лежит «под ногами»; в-третьих, он сам себя кормит, и у государства голова не болит, как обеспечить этих людей. Когда функции государства в экономике падают, растет эффективность, и страна начинает процветать.

«ИДЕОЛОГИИ НЕТ, И НАЧИНАЮТСЯ ЭТИ СПОРТИВНЫЕ ДЕЛА…»

— Какой у нас в России сейчас общественный строй? (Павлова Э.П.)

— Такое деление сегодня очень условно, его трудно вписать в марксистскую или капиталистическую концепцию. Но если уж как-то пытаться ответить на этот вопрос, то, наверное, олигархический капитализм, псевдокапитализм. Рынок не рынок, демократия не демократия.

— Если обществу, в котором мы живем, не нужны больные дети, старики и убогие, то это общество с какой идеологией? (Павлова Э.П.)

— Вопрос с идеологией в России очень сложный. За Татарстан я еще могу сказать, какие ценности у нас признаются и стали уже частью культуры: баланс интересов, муфтий и архиепископ на праздниках стоят всегда рядом. Или символы — мечеть-церковь.

А в России идет идеологический разброд. Во-первых, они считают, что это не нужно, идеология — это ошибка. Так назовите это системой ценностей! У американцев все равно есть система ценностей, пусть это не идеология, как коммунистическая, но без этого не может существовать общество — это обруч, который стягивает. В России сегодня таких обручей нет. И поэтому они, не выработав никаких ценностей, кинулись в исторические сюжеты. Это всегда так было и раньше. До возникновения развитой идеологии ее роль исполняли история или религия.

Но религия сегодня как идеология опасна, потому что сегодня нет одноконфессиональных стран. Миграции, переезды… Многоконфессиональность стала фактором, и она усиливается. Многообразие вообще в мире усиливается. И в этих условиях, если религия или этничность становятся идеологией, то это опасно. А значит, должна быть система ценностей, которая объединяет. В России этого нет.

Поэтому они шарахаются — то Столыпина начинают поднимать (непонятно, с чего это вдруг такую сомнительную фигуру), то Петра (это совсем демоническая фигура), то Николая II (но чего там поднимать-то? Да, расстреляли, надо пожалеть. Но при нем был и Распутин, и хлыстовщина).

Идеологии нет. Куликовская битва — поле не нашли Куликово. Смута — поляки сами ушли. Киев ушел — Киевской Руси нет. Вот и получается некий разброд. Военное время уходит, старики уходят, для молодежи уже это становится древней историей, а не идеологией. Гражданская война «не работает». На что опереться? На какие силы? На какие фигуры? Мы хоть говорим — Муса Джалиль, у нас это срабатывает…

Идеологии нет, и начинаются эти спортивные дела — бои без правил. Это ужасно! Потому что все народные игры, Сабантуй — все были в рамках каких-то правил. Весь смысл этих игр был в том, что они шли по правилам. Это создавало у людей не материальный интерес, а вырабатывало нормы культуры, и их придерживались. А сейчас бои без правил! Так что если убогих, больных забросили и сказали: «Ты  — бедный, значит, сам виноват», то у такого общества нет будущего. Это не идеология.

«Я БЫ ТОГДА НАЗВАЛ ПРЕЗИДЕНТА РТ «РАИС»

— Однажды на вопрос корреспондента о том, нет ли в Татарстане настроений по отделению от РФ, вы очень тонко, с добрым юмором и обезоруживающей смекалкой ответили: «Отделяться? Вокруг территории, ранее принадлежавшие нам. Мы будем расширяться!» Вопросы: 1. Могли бы вы поведать нам о других примерах подобной смекалки из вашей жизни? 2. Как бы вы назвали должность президента РТ после 2015 года, и уместно ли в данном случае применение смекалки? (Ф.Ф. Ермаков).

— Наверное, смекалка не мешает… Был такой смешной случай. В тот период, когда шли переговоры с Москвой о разграничении полномочий, Шаймиев был озабочен птицефабриками — чтобы кормить кур рыбной мукой. А для этого на Дальнем Востоке надо иметь завод, чтобы он оттуда поставлял эту муку. И он поручает нам добиться того, чтобы в договоре шельф тоже записали в совместные полномочия. А как шельф запишешь?! Но указание есть указание, я, как советник, должен его выполнять… И я говорю — мы вписываем сюда шельф. Объяснить, что на Дальнем Востоке у Татарстана есть планы рыбу ловить и оттуда привозить рыбную муку, невозможно, нужны другие аргументы…

— И как же вы выкрутились?

— …Мне отвечают: «Да вы что? У вас там никакого моря даже близко нет! Какие совместные полномочия?» А я говорю: «Ну а как же Татарский пролив?..» Все весело рассмеялись и согласились. В окончательном варианте договора эту норму убрали. К 1994 году ситуация поменялась кардинально так, что возить муку с Дальнего Востока стало ужас как дорого!

— А по поводу наименования должности президента? Президент, губернатор? Кто он?

— Вообще-то тут игра словами, конечно. Для жизни все это не нужно. Возможно, здесь кроется проверка «на прочность», насколько Татарстан готов отступить от того, что уже принято. Можно потом губернизацию проводить?..  В этом случае такая провокационность может иметь какой-то смысл: будут возражать, значит, вопрос губернизации не будем поднимать… Я так предполагаю. А для меня это игра словами. Ну чем тебе мешает сегодня слово «президент» Татарстана? Чем, каким образом? Где-то конфликт из-за этого возник?

— Как вы говорили про договор: практического смысла нет, но символически это важно…

— Если игру в символы продолжать, я бы тогда назвал президента РТ «раис». Это то же, что и президент, только на другом языке. Мне, например, все равно, если это не касается ни полномочий, ни чего-то другого.

Автор: Татьяна Завалишина

Фото: Сергей Елагин

Источник: http://www.business-gazeta.ru