Прошло полтора года с момента присоединения Крыма к России. Об этом знаменательном событии сказано много. У всех на слуху медийные персонажи — Аксенов, Чалый, Поклонская… Но рядом с ними жили и работали другие люди, каждый своим трудом и гражданской позицией приближавшие крымскую мечту — вернуться домой!

Одна из таких подвижников — наш сегодняшний собеседник, журналистка из Симферополя, главный редактор Интернет-издания «Зеркало Крыма», кандидат филологических наук, много лет преподававшая журналистику в Черноморском филиале МГУ им. Ломоносова Юлия ВЕРБИЦКАЯ.

«Мы вернемся к тебе, Родина!»

— Юля, то есть филиал знаменитого российского МГУ все годы, что Крым входил в состав Украины, беспрепятственно действовал в Севастополе? А как же притеснения со стороны националистов всего русского?

— Филиал МГУ в Севастополе был открыт еще Лужковым. Сейчас многие пристраиваются к присоединению Крыма, но, на мой взгляд, крымские журналисты, ученые, сотрудники вуза, рядовые граждане — действительно много делали, чтобы Россия присутствовала в информационном пространстве и событийном поле Крыма.

Севастополь всегда был пророссийским боевым городом. Город-герой пытались демилитаризировать, сделать из него туристическую мекку, запрещали проводить парады, всячески испытывали терпение военных…

Но националистический натиск местное население выдержало и, как вы помните, «Крымская весна» началась с событий в Севастополе, а именно с победы народного мэра Алексея Чалого. В возвращении Крыма на родину этот город сыграл решающую роль.

— Почему решающую?

— Потому что Севастополь всегда отличался от столицы Крыма Симферополя гомогенным этническим составом. В Севастополе был флот, и было лишь 6% населения крымских татар, остальные русские.

В Симферополе же процент русского населения велик, но взрослых, активных мужчин меньше. Поэтому был определенный страх, что нас никто не защитит, что силы неравные.

Как говорил Михаил Бахарев, главный редактор газеты «Крымская правда», в которой я работала, в Крыму есть два главных фактора российского присутствия: черноморский флот и «Крымская правда». Если бы не они, то неизвестно, как бы развивались события.

— Каким образом газета воздействовала столь радикально на политическую ситуацию?

— «Крымская правда» — это в прошлом газета обкома КПСС, ей почти 100 лет, но она у нас и сегодня самая уважаемая и популярная газета. Сам факт, что она выходила все эти годы, когда Крым был в составе Украины, и то, что мы всегда писали там все, что думаем, говорит о многом. Газета была пророссийская…

Газета поднимала тему присоединения к России с 90-х годов, когда об этом никто и не мечтал. Очень были категоричные статьи, но они выражали мнение большей части крымского населения.

— Людей с такой позицией на Украине называют москалями…

— Потому выступления главного редактора и вызывали аллергию и ненависть у украинских националистов. Наш коллектив разделял точку зрения шефа, а он всегда говорил, что «я не просто редактор, а политик — я формирую убеждения». Он и формировал — у нас, у читателей.

В отдел писем редакции приходило множество сообщений, в которых люди говорили, что мы единственные, наряду с Черноморским флотом, кто сохранил ощущение присутствия России на полуострове.

Важно, что за эти 20 лет в составе Украины крымчане сохранили свою идентичность, главной составляющей которой является язык. Понимаете, когда вокруг тебя звучит украинская речь — в рекламе, на телевидении, в госучреждениях, начинаешь испытывать дискомфорт: существенная часть твоей идентичности становится неустойчивой и подвергается давлению. А тут — русская газета, со статьями Бахарева «Мы вернемся к тебе, Родина!».

— Как сложилась судьба этого человека?

— Он и сейчас возглавляет «Крымскую правду», но у него был период политический, когда он занимал должность первого вице-спикера крымского парламента, а потом опять вернулся в газету. Как по мне, он — один из крымских героев, кто приближал присоединение Крыма к России своим каждодневным трудом.

«Заповедник тихих героев»

— В России в связи с Крымом известны в основном три фамилии — Аксенов, Чалый, Поклонская, три лидера «Крымской весны». Да, они замечательные, они приняли вызов, пошли на риск, понимая вероятность негативного развития сценария.

Но все эти 20 лет в Крыму существовал, как я его называю, «заповедник тихих героев». Эти люди не такие заметные и великие, как Аксенов, Чалый и Поклонская, но они своим присутствием, своей работой поддерживали среду, формировали пророссийское настроение социума.

— То есть те кадры, которые мы видели по телевидению — счастливые лица, флаги, крики «Россия! Россия!» это действительно искренне, это не постановочные кадры? Это выплеск критической массы надежд и ожиданий?

— Да. Мой папа, например, всю жизнь считал, что Крым отдан Украине несправедливо и всегда говорил: «Я хочу дожить до того момента, когда Крым вернется в состав России». Я к этому относилась скептически, но вот его мечта осуществилась!

Все эти дни и события «Крымской весны» с квинтэссенцией — днем референдума, и после него — с праздником и объявлением результатов, это было невероятное событие! Никто никого на голосование не выгонял, волеизъявление было абсолютно честное и добровольное.

…Есть такой функционал у журналистов — фиксер: это когда приезжает съемочная группа на какую-то точку, находят местного человека, который всех знает, имеет связи и опыт организации процесса. Вот я тогда была таким фиксером в Крыму, знала очень многие зарубежные и российские съемочные группы. И у всех, кто приезжал, чтобы увидеть события своими глазами, было ощущение сюрреальности, как в романе «Остров Крым»: вежливые люди стоят повсюду… вот они окружили парламент и здание правительства… вот к ним подбегают дети, фотографируются… все радуются, праздничное настроение, шарики, мороженое и в тоже время — дикое напряжение!

Все понимают, что в эти минуты происходит историческое событие, точка невозврата, что мир изменится полностью и прежней жизни уже не будет. И что в любой момент может случиться необратимое или конфликтное, какая-то провокация…

Впрочем, у крымчан какого-то агрессивного отношения к Украине не было. К этому времени на полуострове родилось уже поколение людей, для которых Украина была родиной, а украинский язык — нормой. Но для тех, кто, как и я, повзрослее и для кого родина — это Советский Союз, «Крымская весна» была особо волнительна. И главным месседжем было то, что мы вернулись домой. И это само по себе счастье! Можно говорить на родном языке и никто тебя не заставит делать то, чего ты не хочешь. И вот за это ощущение ДОМА огромное спасибо России!

Крым дербанили все, кому не лень

— А было ощущение чужбины?

— От этого ощущения избавляла автономия. У крымчан до присоединения была поговорка: «За Перекопом для нас земли нет!». И все, что происходило на материке — на Украине — нас особо не интересовало. Крымский регионализм как часть крымского мифа нас и спасал от украинских политиков, чиновников, их жадности, наглости и лицемерия…

Они сюда приезжали и просто дербанили Крым, а прежние крымские власти, которые были частью украинской «элиты», в этом им активно помогали. Украинские политики и власть придержащие в промежутках между перепалками друг с другом, с Москвой, переговорами с Вашингтоном и Брюсселем рвали Крым на куски — землю, недвижимость, застраивали заповедники и первую линию приморской зоны… Никто ничего не развивал и никуда ничего не вкладывал.

— А журналисты противостояли тем, кто дербанил Крым?

— Я скажу так… Я, конечно, активистка, и когда у нас в Симферополе на главной улице Горького пилили деревья под лозунгом реконструкции, мы с коллегами привязывали себя к деревьям, а когда был третий тур президентских выборов в 2004 году, бегали с плакатами Януковича в его поддержку.

Да, разоблачать в прессе преступления политиков было можно, но толку это не имело никакого. У нас в Крыму даже ходила поговорка: каждый местный олигарх должен иметь свою футбольную команду, свою газету и свой телеканал. И каждый из них использовал эти ресурсы как дубины для выяснения бизнес-отношений друг с другом.

На Украине было тоже самое. Поэтому, если даже выходила статья с критикой какого-то олигарха и возмущением размерами дворца у Януковича, эффекта разоблачения не было, потому что все знали, чья это газета и кто против кого дружит. Власть печатного слова нивелировалась местечковой украинской спецификой.

Манипуляции вокруг майдана

— Помните историю с «онижедети», когда в 4 часа утра «Беркут» избил студентов, после чего, собственно, и началась гражданская война на Украине?! Ведь подстрекателями выступили как раз мои коллеги, одни из моих самых на тот момент уважаемых журналистов Мустафа Найем и Сергей Лещенко. Они в числе первых подстрекали людей. Мустафа писал: «Берите зонтики, теплые вещи, пледики и отправляйтесь на майдан».

Когда я увидела в соцсетях, что «Беркут» избил студентов — (я преподаватель), у меня была первая реакция сесть в поезд и ехать в Киев защищать ребят.

— Что же остановило?

— Разум. И защищенная диссертация по информационным технологиям и манипуляциям в медиапространстве — я понимала, что используются чистой воды технологии, провоцирующие людей на неконтролируемые эмоции и действия.

Особенно бурно ситуация развивалась в соцсетях. Люди, которых считаешь для себя значимыми, писали: собираем вещи и — на майдан! И это подстегивало и твое эмоциональное состояние. И чтобы сохранить адекватность мышления, нужно было сопоставить факты, в том числе и подающиеся в российских СМИ, в украинских, в соцсетях, в блогах коллег и рассказах очевидцев-журналистов.

И тогда стало понятно: происходящие события имеют четкий технологический характер и являются циничной манипулятивной техникой свержения власти. А мы этого уже наелись — из Крыма ведь очень хороший обзор происходящего как в Москве, так и в Киеве. Поэтому разум и удержал.

Украина — это прекрасная, замечательная, богатая страна, где живут красивые, душевные люди, где хороший климат, природа и почвы… Есть все условия для процветания.

В российской политической культуре президент — это монарх, власть священна, а хаос приводит в ужас. На Украине же есть поговорка: «два украинца — три гетьмана». И хаос в Незалежной, полиархия, несколько центров влияния и борьба всех против всех — это нормально.

— Вечная «Свадьба в Малиновке»…

— Именно.

Но несмотря ни на что, к Украине в Крыму относились хорошо. Однако когда в Киеве начались эти дикие события, мы поняли, что если что-то начнут поджигать, то начнут из Крыма. А у нас этнический состав — настоящая горячая точка. Так считали и всевозможные политологи и эксперты, которые сюда много лет приезжали, измеряли конфликтогенность региона и примеривали нам то балканский сценарий, то кипрский вариант.

— Крым подрывали изнутри?

— Да, готовились к диверсиям. К моменту присоединения к России среди 13% населения крымских татар активно гуляли представители «Хизбут-тахрира», (экстремистской партии, запрещенной в России). И меджлис — нелегальный этнический парламент — всегда делал то, что хотел, и ваххабиты были… Все это было пороховой бочкой, с которой Киев заигрывал.

Все эти факторы мы знали и понимали, что, если начнут с нас, это будет просто ад. И другого выхода, кроме как войти в состав России, глядя на хаос в Киеве, у нас просто не было.

Но мы и по сей день живем в потенциально горячей точке. С периодичностью в два-три месяца по соцсетям и среди журналистов бродит слух, что украинскую армию, натренированную американскими инструкторами, раздраконят и поведут на границу с полуостровом, и что столкновение в Крыму неизбежно… Да и война на Донбассе к крымчанам гораздо ближе, чем к москвичам. Наши ополченцы ездят туда воевать. У нас много беженцев оттуда…

— Украина разрубила народ по живому: на «москалей» и националистов, у которых уровень враждебности к России и русским зашкаливает. Иногда кажется, что украинцев чем-то таким кормят, что у них у всех поголовно отшибло тот самый разум и сделало из людей зомби.

— Да, украинская тема произвела радикальный перелом в обществе и всех разделила на своих и чужих. Это коснулось и профессиональной среды, и соцсетей, и бытового уровня, и родственников, друзей, приятелей. Эти изменения, резкая радикализация выглядят необратимыми. Но мы все же любим Украину и ждем, когда люди проснутся и включат разум. Потому что нам тягостно жить в таком конфликте…

— Вот уже полтора года как Крым вошел в состав России. Вы довольны возвращением домой или чешете репу и говорите: блин, зачем нам это было надо?

— На счет «репы» — однозначно нет таких настроений. Но, конечно, поначалу была сильная эйфория и большие ожидания: вот придет Россия в Крым и тут будут вторые Сочи или второй Грозный, «упакованный» и блестящий!

Нам говорили: вы только потерпите, и из вас сделают витрину, у вас будет много денег… Конечно, крымчане, как южане, народ корыстный. Они зарабатывают на курортниках. Есть даже такое понятие как «крымское жлобство»: взял одного туриста, ободрал его как липку, а после хоть трава не расти. Поэтому ожидания халявных, федеральных денег были большие.

Но это можно понять, ведь в Крым 20 лет никто ничего не вкладывал, не развивал инфраструктуру, и люди жили очень скромно, даже бедно. Кто смог пристроиться, как в неофеодализме возле маленького князька-олигарха, тот жил нормально.

Но разочарований пока нет, потому что все понимают: Донбасс, трудности, денег нет, санкции… К тому же хоть небольшие изменения, но происходят — крымский мост строится, в Керчи завод по производству стройматериалов готовится к запуску, банковская система более менее отлажена, можно уже даже снять деньги с карточки Visa. Цены, правда, у нас дикие, их никто не регулирует. Москвичи приезжают и удивляются, что продукты в Крыму дороже, чем в Москве, хотя у нас дефицита продовольствия нет, продукты завозят и с Украины, и из России.

Немного ожил рынок недвижимости. Поначалу многие бросились скупать дома и квартиры в Крыму — как элитное жилье на берегу, так и старенькую вторичку. В основном это были российские чиновники. Потом они это дело приостановили, потому что инфраструктура не развита, дороги плохие, цены высокие, непонятно, что будет дальше…

Теперешний Симферополь — это заброшенный, грязный, убитый город. Если сравнить любой средний российский город, например, Уфу или Самару, — это небо и земля. И когда россияне приезжают в Симферополь, они приходят в тихий ужас.

Кроме как в море купаться, в Крыму сегодня делать нечего: это к тому, что быстро не заработаешь, не наваришь, не урвешь. А вот приезжать и вкладываться в долгосрочные проекты, стартапы, на перспективу — милости просим. Мы готовы принять тех, кто хочет развивать наш любимый полуостров.

— Как Вы думаете, удастся вашему молодому правительству поднять экономику Крыма хотя бы до среднероссийского уровня?

— Всех крымских властей — представителей правительства, депутатского корпуса, Госсовета — я знаю, ибо давно в политической журналистике и со многими на «ты». Отвечу так — как управленцы, они, конечно, стараются. Но в них очень сильны атавизмы украинской политической культуры — подковерность, договоры, интриги, все против всех, двое против трех, корысть…

С этим багажом они вливаются в российскую систему, интегрируются и еще не освоились. Но основная проблема в том, что они слишком боятся вызвать на себя гнев вышестоящей власти и что-то испортить, поэтому практически не проявляют инициативы.

— Это, похоже, болезнь общероссийская. Наши чиновники тоже из страха испортить отношения с вышестоящими, не дают им полной картины происходящего. Например, при дефиците бюджета 80% в страхе покажут 10%, потому что не смогут ответить на вопрос «А для чего вы там, собственно, сидите?».

— Вот поэтому и происходит искажение информации, необходимой для принятия важных стратегических решений. Я считаю, что это основной минус крымских властей.

И еще один момент… Может это и принято в российской культуре — не просить больше денег из бюджета, а возвращать даже не потраченное? Наши откуда-то взяли эту привычку и уже внедряют. Но ведь есть известное правило: если ты вернул в бюджет деньги и вовремя не потратил, то на следующий срок тебе дадут ровно на столько меньше, на сколько ты вернул!

— А на какие же тогда средства поднимать экономику и строить инфраструктуру, если деньги возвращать в бюджет?

— Вот это главный вопрос. Поэтому мне кажется, если бы наши власти были смелее, активнее в решениях, не боялись тратить федеральные деньги, ситуация была бы иной. Периодически ходят слухи, что президент Путин хочет заменить всех наших управленцев на федеральную команду. Но не факт, что это будет спасительное решение.

Я как-то задалась вопросом: а где взять хороших управленцев, эффективных менеджеров и при этом государственников по духу? И чтобы еще они были людьми с высокими личностными качествами. И пришла к выводу, что все эти три фактора в одном человеке — редкость, таких людей единицы, и они нарасхват.

Есть носители одного из качеств — это, например, отличный управленец, но с либеральными взглядами. Или супер государственник, но отвратительный менеджер. Или человек с высокими личностными качествами, но если он не будет государственником, то его просто «задавят» за игнорирование правил игры в госсистеме.

Вот, пожалуй, только санкции могут сыграть положительную роль в кадровой политике, потому что если топ-менеджер, управленец высокого класса оказывается в списках невыездных, ему не открывают визу и он понимает, что придется жить здесь и ему, и его внукам, он вынужден будет стать государственником. И вот эта невольная аскеза может воспитать в нем самые лучшие качества, неожиданно для него самого и приятно неожиданно для нас.

— Юлия, вы оптимистка.

— Спасибо!

Беседовала Елена САРКИСОВА,

«Георгиевская ТВ НЕДЕЛЯ»

Источник: http://tv-geo.ru