На вопросы заочного круглого стола Центра Разумкова отвечает Алла ЯЗЬКОВА, руководитель Центра «Средиземноморье-Черноморье», Институт Европы РАН.

— Как Вы оцениваете текущую геополитическую ситуацию в Черноморском регионе и перспективы ее последующего развития (5-15 лет)?

— Ранее относительно спокойный и, в известной мере, периферийный регион Черного моря за истекшие после распада СССР два десятилетия стал перекрестком многосторонних противоречий и геополитического соперничества.

Достаточно упомянуть, что когда в 1990 г. тогдашний Президент Турции Т.Озал предложил программу взаимодействия и сотрудничества черноморских государств, их насчитывалось всего четыре — СССР, Турция, Румыния и Болгария, в то время как в 1992 г. Договор о Черноморском экономическом сотрудничестве подписали уже 11 стран «Большого Причерноморья» (сегодня их 12). В последующие годы на этом относительно небольшом пространстве сфокусировалось множество интересов в сфере экономики, экологии, туризма, которые, при наличии здравого смысла и доброй воли, могли бы создать основу для масштабного и конструктивного сотрудничества.

На практике же Черноморский регион постепенно становился средоточием множественных конфликтов и многостороннего соперничества с участием не только причерноморских стран, но и ведущих европейских и мировых держав.

В этих условиях отошло на второй план и стало менее активным традиционное соперничество СССР (России) и Турции, располагающей сегодня второй (после Украины) протяженностью береговой линии и осуществляющей контроль Черноморских проливов.

Политическое противостояние в регионе существенно осложнилось после вторжения в черноморское геополитическое пространство крупных внешних игроков, прежде всего, Соединенных Штатов и Евросоюза.

Уже начиная со II половины 1990-х годов заинтересованность США не только в создании альтернативного Персидскому заливу пути транспортировки энергоресурсов, но и в предотвращении того, чтобы Россия монопольно доминировала на геополитическом пространстве Причерноморья, повлекло за собой усиление противоречий, в которые в той или иной мере оказались вовлеченными причерноморские государства. В отношениях между ними стали возрождаться ранее отошедшие на второй план территориальные и межэтнические споры, в которые оказались вовлеченными заинтересованные в поддержании напряженности внешние игроки.

Наконец, геополитическая ситуация в Черноморском регионе претерпела дальнейшие изменения после российско-грузинского конфликта августа 2008 г., в ходе которого возросла напряженность между США и Россией, военные флоы которых оказались в дни конфликта на опасно близком расстоянии.

Признание Россией независимости Абхазии и Южной Осетии не только надолго заморозило российско-грузинские контакты, но и осложнило развитие отношений России с рядом причерноморских государств. В этих условиях появились дополнительные возможности для продвижения в регион США и Евросоюза.

Американские военные базы появились в Румынии и Болгарии еще в 2005 г., при этом Президент Румынии Т.Бэсэску прямо аргументировал подписание соглашения о создании четырех американских военных баз в Констанце необходимостью «стратегически уравновесить позиции России на Черном море».

Тем самым был укреплен черноморский фланг НАТО, членами которого к этому времени, наряду с Турцией, уже были Румыния и Болгария. Был также создан известный противовес отношениям США с Турцией, подчас проявлявшей известную самостоятельность в вопросах внешней политики (например, запретив в марте 2003 г. проход американских войск в Ирак через турецкую территорию).

Дальнейшему укреплению позиций Соединенных Штатов способствовал согласованный с Румынией проект размещения ПРО США на ее территории, что не могло не вызвать обеспокоенности близлежащих государств — прежде всего, Молдовы и Украины, периодически подвергающихся политическому прессингу со стороны Румынии.

В целом же стратегическая линия Соединенных Штатов на Черном море на протяжении ряда лет сохраняла рудименты холодной войны и была направлена на вытеснение России из черноморского геополитического пространства.

Хотя нельзя не заметить, что Администрация Б.Обамы подходит к проблемам Причерноморья с учетом более широкого понимания американских внешнеполитических задач.

Что же касается Европейского Союза, то он достаточно долго не проявлял интереса к Черноморскому региону,
и только в ноябре 1997 г. появился первый документ — «Заявление Еврокомиссии по региональному сотрудничеству в районе Черного моря». Далее были подписаны двусторонние соглашения о сотрудничестве с рядом причерноморских стран, и эти страны были включены в Европейскую политику соседства (ЕПС). А после вступления Румынии и Болгарии в ЕС (2007 г.) интерес Евросоюза к региону существенно повысился, были выдвинуты специальные проекты сотрудничества — Черноморская Синергия и Восточное партнерство.

Деятельность Евросоюза не могла не привлечь внимания Организации черноморского экономического сотрудничества (ОЧЭС), предложившей Евросоюзу сотрудничество в рамках совместных проектов, преимущественно в экономической сфере, в том случае, если бы ОЧЭС была предложена роль равноправного партнера, а не объекта региональной политики ЕС. Впоследствии был достигнут компромисс: взаимное одобрение конкретных проектов, преимущественно в экономической сфере, однако, принятие программы Восточное партнерство притормозило развитие сотрудничества ЕС — ОЧЭС, исключив Россию из сферы регионального взаимодействия.

В целом же геополитическая ситуация в регионе Черного моря подвержена негативному воздействию целого ряда внутренних и межгосударственных конфликтов, создающих обстановку нестабильности и возможности своекорыстного вовлечения внешних сил, прежде всего, США и НАТО. Что же касается Евросоюза, то переговоры о евроинтеграции постсоветских стран Причерноморья существенно замедлились на фоне мирового экономического кризиса и, особенно, революций в арабских странах Средиземноморья, с которыми Евросоюз связан исторически и экономически и которым он намерен оказать более весомую поддержку.

— Каковы место и роль Украины и Крымского полуострова в системе безопасности Черноморского региона?

— Украина в ближайшей и среднесрочной перспективе могла бы стать важным геополитическим фактором в Черноморском регионе. После августа 2008 г. она сохранила позитивные отношения с Грузией, отказавшись от признания Абхазии и Южной Осетии, а в декабре 2008 г. подписала, наряду с Грузией, Хартию о стратегическом партнерстве с США. В рамках ГУАМ Украина сотрудничает также с Азербайджаном и Молдовой, что не мешает ей поддерживать деловые и добрососедские отношения с Россией.

В то же время наибольшие сложности возникают в отношениях Украины с Румынией из-за заявляемых румынским Президентом претензий на территории части Одесской и Черновицкой областей и противоречащей украинскому законодательству раздачи гражданам Украины румынских паспортов.

Другой источник потенциальной нестабильности — радикализация движений крымских татар, находящих поддержку исламских организаций Турции, а в последнее время и Северного Кавказа.

В системе безопасности Черноморского региона Крымский полуостров занимает важное место и по ряду других причин. Здесь сконцентрировано русскоговорящее население, от настроений которого в известной мере зависят отношения с Россией. Наконец, в Севастополе базируется российский Черноморский флот, бывший до подписания соглашения о его длительном базировании предметом постоянных споров между Россией и Украиной.

Дело здесь не только в исторических традициях, хотя и они постоянно находятся в поле зрения российской общественности самых различных политических ориентаций. Несмотря на его кризисное состояние, Черноморский флот способствует поддержанию баланса военно-морских сил в регионе и за его пределами, периодически участвуя в программах BLACKSEAFOR, Sea Breeze, а также в антитеррористической операции «Активные усилия» НАТО на Средиземном море и российско-итальянских военно-морских учениях.

Из сказанного следует, что России и Украине следовало бы найти отвечающие взаимным интересам правовые основы пребывания Черноморского флота в Севастополе — с тем, чтобы не будоражить общественное мнение обеих сторон.

Центр Разумкова,

журнал «Национальная безопасность и оборона»
№ 4-5 (122-123), 2011

Заочный круглый стол проводился с 5 января по 23 марта 2011 г.

Источник: http://www.blackseanews.net

На вопросы заочного круглого стола Центра Разумкова отвечает Якоб ХЕДЕНСКОГ (Jakob HEDENSKOG), заместитель директора по исследованиям Агентства оборонных исследований (Швеция)

— Как Вы оцениваете текущую геополитическую ситуацию в Черноморском регионе и перспективы ее последующего развития (5-15 лет)?

— Регион Черного моря скрывает огромный потенциал, но в то же время — проблемы и риски. Из-за его стратегического расположения в центре Евразии контроль над Черноморским регионом составляет огромный геополитический интерес. В частности, важность региона состоит в его роли как важного транзитного маршрута, «энергетического коридора» между Европой и Каспийским морем.

Вероятность существенного увеличения добычи нефти и газа на шельфе самого Черного моря в следующие годы может еще больше повысить его стратегическое значение.

На данный момент, через 20 лет после распада Советского Союза, ситуация по безопасности в регионе характеризуется двумя противоположными тенденциями.

С одной стороны, завершение холодной войны положительно повлияло на региональную безопасность. После распада Советского Союза возникли новые государства, прежние союзники по Восточному блоку переориентировали свою внешнюю политику и политику безопасности на Запад. В регионе экономические реалии получили приоритет над военными амбициями. Общей тенденцией стало укрепление доверия и выполнение общих инициатив, направленных на улучшение региональной стабильности и безопасности.

С другой стороны, позитивные изменения не везде положили конец потенциалу региональных конфликтов и нестабильности. Наиболее очевидным примером стала война России с Грузией в августе 2008 г., которая продемонстрировала нестабильность региона и возможность конфликта на пространствах между границами России и ЕС.

Одним из последствий этой войны стало увеличение веса России в регионе. Использование ею силы против Грузии показало, что Россия снизила порог одностороннего применения силы против одного из своих соседей.

Еще одним следствием войны стало падение доверия к Соединенным Штатам как фактическому гаранту безопасности прозападных правительств региона.

США поощряли стремление Грузии вступить в НАТО, но не смогли помешать нападению Грузии на Южную Осетию или военной интервенции России с целью наказания Грузии. Эта война также затормозила вступление Грузии и Украины в НАТО из-за опасения реакции России (и нехватки общественной поддержки в случае Украины). Кроме того, из-за политики «перезагрузки» отношений с Россией Президента Б. Обамы очень маловероятной выглядит возможность в ближайшем будущем открытого вызова России со стороны США в Черноморском регионе.

Нерешенные конфликты в постсоветских республиках и всегда нестабильный Северный Кавказ и в дальнейшем угрожают безопасности и стабильности в Черноморском регионе. Даже когда нет непосредственной угрозы возобновления этих конфликтов или их распространения на другие страны, некоторые из этих конфликтов (особенно в Нагорном Карабахе и Приднестровье) связаны с незаконной торговлей оружием и организованной преступностью, что будет дестабилизировать их соседей.

Конфликты на Северном Кавказе имеют явный террористический потенциал. Поэтому, кроме традиционного «государственного» потенциала угроз и конфликтов, в Черноморском регионе существует также широкий спектр «новых» угроз безопасности (таких, как терроризм, незаконная иммиграция, незаконная торговля оружием и наркоторговля), которые государства должны преодолевать совместно.

Что касается отмеченных новых угроз безопасности, то Черноморский регион важен в нескольких аспектах.

Регион сам по себе является как источником новых угроз, так и барьером для угроз, которые распространяются из Азии и Ближнего Востока на Запад, и является в этом смысле форпостом европейской и мировой борьбы против этих угроз.

Главной же проблемой для стабильности в Черноморском регионе в ближайшие 5-10 лет является продолжение неоимперской политики России и ее стремление возобновить часть влияния, потерянного ею после падения Советского Союза.

Подписание договоров с Абхазией и Южной Осетией о постоянных военных базах и решение разместить в Абхазии систему противовоздушной обороны С-300 угрожают балансу сил в регионе. В 2010 г. Россия также продлила сроки базирования Черноморского флота в Крыму и российских войск в Армении до начала 2040-х годов с возможностью последующей пролонгации.

Решающее значение для безопасности Черноморского региона имеют хорошие отношения между Россией и Турцией.

Если возобновится историческая вражда двух региональных сил, то это безусловно повлияет на другие государства вокруг Черного моря. Нынешние российско-турецкие взаимоотношения лучше, чем когда-либо, но определенное взаимное недоверие остается, и усиление конкуренции за энергоресурсы может обострить противоречия в будущем.

Что касается военно-морского баланса в регионе, то ВМС Турции превосходят российский Черноморский флот как по количеству, так и по качеству кораблей.

Однако, учитывая, что они базируются не только в Черном, но и в Средиземном и Эгейском морях, — стареющий Черноморский флот России до сих пор имеет преимущество на Черном море, по крайней мере по количеству кораблей. В маловероятном военном конфликте в Черном море Турция должна будет перебросить свои ВМС через узкий Босфор, что является слабым местом. То же касается сил НАТО в Средиземном море, поскольку их проход в Черное море ограничен лимитами присутствия кораблей неприбрежных государств в Черном море, установленными Конвенцией Монтре.

Асимметричный характер Черноморского региона с двумя мощными — Россией и Турцией — и несколькими более слабыми игроками сдерживает укрепление региональной безопасности.

Великодержавные амбиции России и Турции часто противоречат укреплению регионального сотрудничества безопасности, которое поддерживает большинство меньших государств региона.

Москва и Анкара — едины в желании ограничить влияние Запада в Черноморском регионе, на который некоторые меньшие страны (особенно Румыния и Болгария — члены ЕС и НАТО) смотрят более благосклонно. Преимущество России и Турции в регионе неопровержимо и, что касается морских дел, то Черное море уже более-менее разделено ими на зоны интересов (России — на северо-востоке, Турции — на юго-западе), в которых они не пытаются без потребности мешать действиям друг друга.

— Каковыми являются место и роль Украины и Крымского полуострова в системе безопасности Черноморского региона?

— Важность места Украины и Крымского полуострова в системе безопасности Черноморского региона имеет несколько измерений.

Стратегическое измерение связано с тем, что Крым (и особенно — Севастополь) расположен в самом центре Черноморского театра военных действий. Понятно, что флот в Севастополе имеет сегодня для России скорее всего символическое значение, но эта символичность связана с прошлым величием и жертвенностью во время Второй мировой войны и раньше, во время российско-турецких войн ХІХ в.

В то же время сохранение присутствия Черноморского флота в Крыму предоставляет России важный инструмент политического, экономического и военного давления на Украину, если Украина не будет действовать так, как этого желает Россия.

Однако, при президентстве В. Януковича, Украина не имеет имевшихся при В. Ющенко амбиций играть роль субрегионального лидера в Черноморском регионе или поддерживать европейскую ориентацию постсоветских стран в Черноморском регионе вопреки России.

Среди шести причерноморских стран Украина имеет вторую самую длинную береговую линию, после Турции. После получения независимости Украина мечтала о превращении своего причерноморского региона в важный узел транзита товаров с Кавказа и Средней Азии в Европу. В геоэкономическом смысле Украина и Крым расположены на потенциальном пересечении главных транспортно-коммуникационных путей между Севером и Югом, Востоком и Западом. Сейчас 80% всего экспорта российского газа на рынки ЕС осуществляется территорией Украины. Украина до сих пор надеется, что в будущем по крайней мере часть каспийской нефти будет экспортироваться в Европу украинской территорией.

Кроме потенциальных поступлений от транзита каспийской нефти в Европу, Украина также надеется на диверсификацию источников энергоснабжения и на то, что позиция ключевого транзитера нефти в Европу повысит ее геополитический вес. Киев также присоединился к инициированному ЕС проекту TRACECA — программе развития транспортных связей между Средней Азией, Кавказом и Европой, которая касается лишь наземного транспорта и не касается транспортировки каспийских энергоносителей.

Украина также имеет значительные возможности в морских перевозках благодаря мощностям своих портов и немалому торговому флоту, унаследованному Киевом от Советского Союза. Унаследовала Украина также наибольшую среди всех советских республик судостроительную отрасль, возможности которой могут вырасти после серьезного сокращения, реконструкции и модернизации. Есть несколько предложений развития сотрудничества между Украиной и Россией в военном строительстве, включительно с вероятностью общих проектов судостроения на мощностях украинских верфей в Николаеве.

Следовательно, если события в Черноморском регионе будут развиваться мирно и демократически, экономическая важность региона может серьезно способствовать экономическому росту в Украине разных отраслей экономики, таких, как туризм, транспорт, судостроение, разведка и транзит энергоресурсов.

Центр Разумкова, журнал «Национальная безопасность и оборона» № 4-5 (122-123), 2011

Источник: http://www.blackseanews.net

Сайт BSN продолжает публиковать материалы заочного круглого стола Центра Разумкова, который проводился с 5 января по 23 марта 2011 г. Предлагаем вашему вниманию мнение Димитриоса ТРИАНДАФИЛЛУ, директора Центра международных и европейских исследований (Турция).

— Как Вы оцениваете текущую геополитическую ситуацию в Черноморском регионе и перспективы ее последующего развития (5-15 лет)?

— Черноморский регион остается нестабильным уже несколько лет. Причина в том, что происходят ряд параллельных процессов: интеграция, региональная кооперация (или их недостаточность) и политическая блокировка. Как следствие, сегодня нет четкого понимания направления, в котором двигается регион. До сих пор нет также его определения в геополитических терминах: или это пограничный регион, или «мост или буферная зона», «бастион», расположенный в центре Маккиндеровского «геополитического хартленда» [1].

Как следствие, отмеченные процессы оставляют разным игрокам самим решать, какие процессы актуальны, а какие — нет.

Если говорить конкретнее, то Черноморский регион после завершения холодной войны находится под воздействием разных тенденций. Если период сразу после холодной войны был обозначен, в частности, регионализмом (структуризация мира по регионам как тенденция и как политическая платформа) и созданием «конкретного регионального проекта»[2], то со временем ценность регионализма в Черноморском регионе подверглась серьезным испытаниям. Почему?

С одной стороны, созданная в июне 1992 г. форма регионализма (Организация Черноморского экономического сотрудничества, ОЧЭС) не смогла полностью раскрыть свой потенциал; с другой — взаимоотношения между ключевыми игроками развивались таким образом, что это осложнило сотрудничество.

В этом контексте считается, что Российская Федерация и Турция (обе, учитывая размеры территорий, экономик и потенциалов принадлежат к ведущим инициаторам черноморского регионализма), отдают предпочтение сохранению в регионе статус-кво, с акцентом на морской безопасности путем предотвращения любого пересмотра Конвенции Монтре 1936 г. и укрепления кооперации в рамках инициативы BLACKSEAFOR.

В последнее время российско-турецкое сотрудничество также мотивировано вопросами энергетической безопасности, с их знаменитыми конкурирующими трубопроводами и способностью обеих стран (России — как производителя и транзитера энергоносителей, Турции — как ключевого транзитного государства) хранить ведущую роль в энергетической игре как козырь в отношениях с США и ЕС.

Этот кондоминиум России и Турции кажется крепче любых союзнических обязательств каждой из них.

Непересмотр Конвенции Монтре осложняет отношения Турции с некоторыми ее союзниками по НАТО, что показала российско-грузинская война 2008 г. и условия пребывания военных кораблей США в Черном море.

Кроме того, НАТО до сих пор не имеет хоть какой-то черноморской политики, хотя три из шести причерноморских стран являются его членами (Болгария, Румыния, Турция).

С другой стороны, США до сих пор находятся в поисках четкой Черноморской стратегии.

После формулировки концепции достаточно искусственного региона «Расширенный Ближний Восток и Северная Африка» (Broader Middle East and North Africa, BMENA) (которая должна была учесть ситуацию после событий 11 сентября, выявившие транснациональную природу международного терроризма)[3]; призывов к подготовке евроатлантической стратегии для Черноморского региона (учитывая приобретение членства в НАТО Румынией и Болгарией) и противодействия «терроризму и другой нестабильности, выходящих из более широкого Ближнего Востока»; появления новых проблем энергетической безопасности[4] (обусловленных идеологемой продвижения демократии, инспирированной Революцией роз в Грузии и Оранжевой революцией в Украине) — сегодня Соединенные Штаты, кажется, больше проникаются последствиями сближения с Россией и решением таких глобальных проблем, как ядерная программа Ирана и события на Ближнем Востоке, чем Черноморским регионом как таковым.

Конечно, вопрос энергетической безопасности так же важен, как и транснациональные риски терроризма и организованной преступности (например, противодействие ядерному терроризму в регионе), но с провалом демократических «революций» в Грузии и Украине парадигма демократии несколько отступила.

Очень выразительной в этом смысле была речь Х.Клинтон на Мюнхенской конференции по безопасности в 2011 г., где она сказала, в частности относительно ситуации на Ближнем Востоке, что переход к демократии — это стратегическая реальность, но «есть риски перехода к демократии. Он может быть хаотическим. Он может вызывать временную нестабильность. Хуже того — и мы уже это видели — переход может выродиться в еще один авторитарный режим. … Следовательно, переход к демократии будет действенным, лишь если он будет продуманным, всеобщим и прозрачным»[5].

Другим влиятельным игроком в Черноморском регионе является Европейский Союз, который одни считают региональным фактором, другие — посторонней организацией.

Так или иначе, ЕС постоянно влияет на регион — своей привлекательностью, использованием «мягкой силы» через обязательство и физическим присутствием на берегах Черного моря после вступления в него Болгарии и Румынии в январе 2007 г. Пораженный, как и Соединенные Штаты, терактом 11 сентября и последующими взрывами в Лондоне и Мадриде, ЕС значительно повысил внимание к безопасности, стабильности и благосостоянию своих соседей.

Результатом стало одобрение, следом за Европейской политикой соседства (2004 г.), инициативы Черноморской синергии — в 2008 г., и Восточного партнерства — в 2009 г.

Эта спешка не всегда помогала ЕС выработать четкий подход к Черноморскому региону, поскольку последующая политика кажется скорее следствием внешнеполитических прерогатив отдельных стран-участниц, чем составляющей единственного подхода к региону. Разработка Стратегии ЕС для Дунайского региона в конце 2010 г. еще больше осложняет эту неопределенность.

Длящийся глобальный финансово-экономический кризис тоже прибавил нестабильность Черноморскому региону, где быстрый рост, что наблюдался с 2000 г., остановился в ІІІ квартале 2008 г.

Вследствие этого, развитие региона в кратко- и среднесрочной перспективе зависит от достижения понимания между его ключевыми игроками. Тогда как Россия и Турция выступают за сохранение статус-кво, ЕС и США должны лучше осознать свои приоритеты и цели, поскольку проблемы, которые стоят перед регионом, — многочисленны и нуждаются во внимании.

— Каковыми являются место и роль Украины и Крымского полуострова в системе безопасности Черноморского региона?

— Очевидно, что Украина не приобрела дополнительного веса в Черноморском регионе после приобретения независимости. Ее присутствие до сих пор характеризуется непоследовательностью, которая мешает ей взять на себя роль серьезного игрока.

Так, она практически не принимает участия в ОЧЭС, поскольку не смогла играть такую политическую роль, которая бы отвечала ее экономическому влиянию (Украина вместе с Россией, Турцией, Грецией и Румынией является главными контрибуторами бюджета ОЧЭС).

Свою непоследовательность она показала также периодическим расположением к другим региональным организациям, таким, как ГУАМ, чей секретариат базируется в Киеве, и Содружество демократического выбора, — что отражало политические приоритеты антироссийской риторики и идеи продвижения демократии предыдущей американской администрации.

Дело в том, что Украина не должна принимать участие в разных региональных инициативах за счет своих приоритетов. Каждый форум должен равной мерой служить продвижению ее интересов.

Следовательно, потенциал увеличения роли Украины в Черноморском регионе достаточно высок, поскольку ей есть, на что опереться. Роль в энергетическом секторе из-за использования множества трубопроводов, также логично напоминает о ее потенциале так же, как и — как это ни парадоксально — взаимопонимание с Россией относительно присутствия Черноморского флота РФ в Севастополе.

Севастопольская сделка, как бы ее не критиковали, может позволить Украине выйти из тени России (и Турции), поскольку ее нынешнее Правительство должно показать, что оно так же патриотично, как и предыдущее. В этом контексте Крымский полуостров является основополагающим элементом любой будущей роли Украины в Черноморском регионе.

Европейский Союз мог бы сыграть ключевую роль, учитывая неоднозначное отношение к НАТО в Украине и в Крыму в частности. Большее присутствие и задействованность ЕС в Крыму через гражданское общество, СМИ и образовательные инициативы могут лишь повысить роль Украины как сторонника инициатив гражданского общества, в которых очень нуждается Черноморский регион.

Другими словами, поддержка Украиной инициатив «мягкой силы» на субнациональном уровне могла бы сделать ее одним из лидеров кооперации государств региона и гарантов черноморской безопасности. Это также могло бы побудить ЕС и его стран-участниц откорректировать их приоритеты и положить начало реализации единой черноморской стратегии.

Димитриос ТРИАНДАФИЛЛУ, директор Центра

международных и европейских исследований (Турция)

Перевод с украинского и подбор фото Андрей Клименко,Jr, BSN

[1] Ciut? F. Region? Why Region? Security, Hermeneutics, and the Making of the Black Sea Region. — Geopolitics 13, no.1, January 2008, pp.120-147.

[2] Hettne B. Beyond the ‘New’ Regionalism». — New Political Economy 10, no.4, December 2005, pp.543-571.
[3] Ayd?n Mustafa. Geographical blessing versus geopolitical curse: great power security agendas for the Black Sea Region and a Turkish alternative. — The Security Context in the Black Sea Region, ed. by Dimitrios Triantaphyllou, Oxon: Routledge, 2010, pp.49-64.
[4] Asmus R.D. Next Steps in Forging a Euroatlantic Strategy for the Wider Black Sea. — Next Steps in Forging a Euroatlantic Strategy for the Wider Black Sea, ed. by Ronald D. Asmus, Washington, D.C.: The German Marshall Fund of the United States, 2006, pp.15-33.
[5] Speech at the 47th Munich Security Conference. — www.securityconference.de

Центр Разумкова, журнал «Национальная безопасность и оборона» № 4-5 (122-123), 2011

Источник: http://www.blackseanews.net

На вопросы Центра Разумкова отвечает Джеймс ГРИН, президент компании Effective Engagement Strategies LLC (США). Перевод с украинского Андрей Клименко, BlackSeaNews

— Как Вы оцениваете текущую геополитическую ситуацию в Черноморском регионе и перспективы ее последующего развития (5-15 лет)?

— 20 лет назад Черное море было барьером, границей времен холодной войны между враждебными блоками, где военно-морские силы играли в кошки-мышки — одни стремились обеспечить доступ к жизненно важным маршрутам судоходства в Средиземном море, другие угрожали промышленным центрам Советского Союза — в случае, если произойдет невероятное.

Так было не всегда. Две тысячи лет назад Черное море было путем продвижения цивилизации, которым шли бесчисленные искатели приключений, торговцы и колонисты, которые превратили Черное море в Греческое озеро.

А еще оно было перекрестком, местом, где встречались и смешивались колонии, царства и племена.

Сегодня будущее этого региона находится под вопросом.

До 2008 года 10 черноморских стран, невзирая на различия и разные культуры, жили в мире, с которым пришло и благосостояние: в 2000-2008 годах средние темпы роста ВВП в Черноморском регионе составляли 5,9% в год, в 2002-2008 годах рост наблюдался во всех странах региона.

Экономика росла на основе продуманной макроэкономической политики, политической стабильности и улучшения бизнес-климата. Быстро увеличивались личные доходы. Прямые иностранные инвестиции выросли в 16 раз — с $8 млрд. в 2000 до $130 млрд. в 2008 году. Две страны, Болгария и Румыния, в 2008 году присоединились к Европейскому Союзу, Турция получила статус кандидата.

Но объем торговли и экономического сотрудничества внутри региона оставался умеренным, невзирая на создание таких региональных организаций, как ОЧЕС и ГУАМ.

Экономический кризис 2008-2009 годов больно поразил регион и его население. Средние темпы роста ВВП в странах региона уменьшились с заоблачных 7,3% в 2006 году до 4,3% в 2008, а в 2009 году было зафиксировано падение на 6,4%.

К счастью, сегодня регион уверенно смотрит в будущее, на что указывает рост в 2010 году и ряд долгосрочных преимуществ:

• близость огромного рынка ЕС;
• благоприятная бизнес-среда с политической и макроэкономической стабильностью;
• хороший человеческий капитал при сравнительно невысокой стоимости труда.

Появление новых перспективных проектов транзита энергоносителей, таких, как трубопроводы Nabucco и «Южный поток», а также потенциал добычи энергоносителей в самом Черном море тоже будут содействовать региональному развитию.

Однако, на в целом позитивные перспективы экономического роста могут повлиять несколько факторов.

Первый — это возможность увеличения региональной торговли.

Пока она не является существенным фактором роста, поскольку страны региона ориентировались преимущественно на внешние рынки как базу роста, в первую очередь, на рынок ЕС. Это отвлекало внимание от региональной торговли и привело к определенной конкуренции между странами региона.

Но теперь, когда Болгария и Румыния уже в ЕС, Турция имеет с ЕС долгосрочный таможенный союз, а Украина и Грузия ведут переговоры о зоне свободной торговли, большая часть региональной торговли вскоре сможет развиваться под более широким торговым зонтиком ЕС. Возможности беспошлинной перевозки морских грузов из Севастополя в Синоп, Варну или Батуми вызывают параллели со свободной торговлей и процветанием региона в античные времена.

Второй фактор — развитие инфраструктуры.

Сегодня трансграничная торговля по периметру является достаточно скромной и ограничивается не только бюрократическими, но и физическими и ментальными барьерами.

Крайне необходимы инвестиции в физическую и экономическую инфраструктуру: порты, дороги, трубопроводы и многочисленные услуги, нужные для поддержки растущих обменов и торговли на берегах Черного моря.

Так же важно инвестировать в человеческую инфраструктуру:

• трансграничные связи между коммерческими, культурными и неправительственными организациями;
• образовательные обмены и язык (в т.ч. английский);
• диалог экспертов и политиков для формирования общего понимания региональных вопросов и поиска общих решений.

Создание региональных институтов, реальных или виртуальных, и общие региональные проекты могут стимулировать не только человеческие, экономические и политические отношения между странами, но и формирование региональной идентичности.

Третий, больше негативный, фактор — риск возвращения линий раздела.

Благоприятная политическая и деловая среда была одним из факторов роста в регионе. Но выгоды этого фактора распределялись неравномерно. В рейтинге легкости ведения бизнеса Мирового банка Грузия занимает первое место в Восточной Европе. Армения, Болгария, Азербайджан и Румыния находятся в верхней части списка, Турция — посредине. Молдова, РФ и Украина — в числе отстающих.

Кроме этих экономических отличий, есть отличия политические.

• Румыния и Болгария являются относительно успешными новыми демократическими странами, членство в ЕС укрепляет еще слабые внутренние институты и политическую культуру.
• Турция, Молдова и Грузия остаются в переходном состоянии и добились успеха в последние годы.
• В Азербайджане и России — крепкие авторитарные режимы.
• Украина, которую год назад, невзирая на многочисленные недостатки, считали новой демократической страной, теперь, как кажется, сползает к авторитаризму и постсоветской монопольной системе ведения бизнеса.

Эти отличия, вероятно, будут влиять на распределение инвестиций в пределах региона, а также на способность отдельных стран способствовать — и получать выгоды — от экономического роста региона.

Наибольший риск, однако, заключается в том, что расхождения в этих двух факторах будут сопровождаться возвращением более существенной линии раздела — между политико-экономическими системами с принципиально разными моральными координатами.

Под руководством В.Путина российская политическая и экономическая элита явно отказалась от западной модели развития, которое определяется открытостью — политическим плюрализмом, свободным рынком, личными правами, прозрачностью, — в интересах монопольной, под управлением партии власти, коррупцией, произволом и контролем над информацией.

Существование более «широкой Европы» с двумя отдельными зонами, ЕС на Западе и контролируемой Россией зоной на Востоке, является давней стратегической целью России, что подтвердила недавняя угроза российского Премьера В.Путина укрепить границу России с Украиной — во вред торговле и свободному передвижению людей — в случае, если последняя войдет в зону свободной торговли с ЕС. Тот факт, что для В.Путина принципиальное значение имеет власть, а не экономика, проявился в абсурдности его второго заявления — мол, если Украина не войдет в Таможенному союзу под руководством России и не будет вести общие переговоры с ЕС, то это будет «полностью другая ситуация» (1).

К сожалению, существование этой линии раздела сегодня уже является свершившимся фактом. Вопрос для Черноморского региона в том, где проляжет эта линия, насколько жестко она будет проведена, и какими могут быть более широкие последствия этого раздела для безопасности.

Для Кавказа южнее линии русского контроля в Грузии главным вопросом является безопасность; если инвесторы будут уверены, их, конечно, будет привлекать благоприятный бизнес-климат Грузии с преимуществами ее человеческого капитала, географического расположения и конкурентных зарплат. Это было бы выгодно и для закавказских соседей Грузии — Армении и Азербайджана.

Если странам этого субрегиона удастся договориться о смягчении барьеров между Арменией и Азербайджаном с одной стороны и Арменией и Турцией — с другой, то экономический эффект от этого усилят региональная торговля и уверенность в Кавказе как безопасных воротах в Среднюю Азию.

Экономический взлет Грузии может оказать позитивное влияние и на территории, контролируемые россиянами, особенно если следующие Олимпийские игры в Сочи смогут стать катализатором смягчения барьеров между Грузией и территориями под российским контролем.

Это может потребовать изменения парадигмы грузинских взглядов на воссоединение как на длительный процесс, который осуществится на основе «мягкой силы»; 45 лет терпения Западной Германии могут быть примером, достойным внимания.

Следующая зимняя Олимпиада в Сочи, бесспорно, тоже предоставит региону краткосрочный экономический импульс; если бы Россия воспользовалась возможностью облегчить свободу передвижения во внешнем мире и в пределах субрегиона, это имело бы позитивное долгосрочное влияние на развитие российского черноморского побережья и всего региона.

В придачу к региональным факторам, стоит вспомнить о влиянии внешних игроков — не переоценивая его.

Российское виденье своего будущего очевидно — статус большого мирового государства, сфера влияния и сохранения правящего режима. Ввиду межконтинентального расположения, Черное море всегда будет приложением к этим главным целям.

Сегодня российский режим считает, что для достижения этих целей они должны вернуть линии раздела. Веками, когда Россия проводила линии раздела, часть из них традиционно проходила по Черному морю.

Позиция Евросоюза не такая однозначная.

ЕС осознает стратегическую важность Черноморского региона и разработал программу «Черноморская синергия» для поощрения упомянутых выше процессов региональной интеграции. ЕС также поддерживает двусторонние отношения со всеми государствами региона — через Соглашение об ассоциации с Турцией и «Восточное партнерство». Но ЕС было трудно избрать стратегическую позицию и действовать согласно стратегическим намерениям.

Ситуация изменится, когда наберут силу новые европейские институты, но этот процесс будет постепенным.

Много будет зависеть от энергии и ресурсов, которые ЕС вложит в упомянутые программы в следующие годы; это, в свою очередь, может зависеть от сторонних факторов — долгового кризиса, перестройки внутренних институтов, политики России, Северной Африки, — настолько же, насколько и от стратегических намерений.

Страны региона могут поощрять участие ЕС собственным стратегическим подходом: полноценным участием в нынешних программах, собственным успехом, ограничением своих политических требований (но не отказом от них) до уровня, на который готовы пойти в ЕС, чтобы не создавать дополнительных споров и преград.

Последним существенным внешним фактором являются Соединенные Штаты.

Как и Евросоюз, США понимают стратегическую важность Черноморского региона. Находясь значительно дальше и имея намного меньше ресурсов, США имеют больше возможностей действовать согласно своим стратегическим намерениям (иногда даже выходя за их пределы, о чем Россия напомнила региону в августе 2008).

В 1990-х годах США сосредоточили стратегические усилия на построении «единой, свободной и мирной» Европы — задаче, которая, вместе с европейскими странами, изменило геополитические реалии этого континента.

В последние 10 лет стратегическое внимание США было сосредоточено в мусульманском мире — Афганистане, Ираке, Иране. Хотя США не забыли о Европе, они демонстрируют значительно больше готовности уступить ведущую роль в пользу ЕС и смириться со статус-кво, когда ЕС не берет на себя эту роль. В последние два года проявлением этой реальности стала «перезагрузка» с Россией.

В следующие несколько лет стратегические намерения США могут опять измениться.

Постепенно, но неминуемо, за выходом из Ирака наступит выход из Афганистана. США опять будут иметь резерв стратегических возможностей. Где они будут использованы, неизвестно. В короткой и среднесрочной перспективе, больше стратегического внимания могут привлечь нынешние события на Ближнем Востоке — но нынешние сдвиги могут привести к большей стабильности, в сравнении с неустойчивой кризисной ситуацией, которая наблюдается в этом регионе в течение нескольких поколений.

С другой стороны, в значительных ресурсах может нуждаться Южная Азия с ядерным Пакистаном и агрессивным Ираном, с программой вооружений и региональными амбициями.

Подъем Китая как военной мощи тоже может отвлекать ресурсы, но вряд ли приведет к кризису — обеим сторонам есть что терять.

Обратят ли США свое внимание опять на Европу или Черное море, возможно, с возобновлением интереса к Восточному Средиземноморью, Ближнему Востоку и Северной Африке?

Когда стратегическая зависимость от поддержки России в Афганистане уменьшится, в США увеличится пространство для маневра. А во время последних событий в Северной Африке США продемонстрировали свое стратегическое намерение поддерживать демократию — или по крайней мере помогать тем, кто не сидит сложа руки.

Поэтому, станет ли Черное море опять барьером, застоявшимся прудом на грани двух конкурирующих систем, где упадок торговли тормозит развитие экономики и сводит на нет мечты миллионов людей? Опять ли превратится в перекресток — с Крымом в центре — свободного потока товаров и идей, экономического развития и культурного расцвета?

Ответ находится не в работах аналитиков (подобных этой), которые пытаются предусмотреть будущее, а скорее в усилиях людей, которые называют Черноморский регион своим домом, в их способности мечтать и их вере в то, что они могут превратить эту мечту в реальность.

— Какими являются место и роль Украины и Крымского полуострова в системе безопасности Черноморского региона?

— Для Украины вопрос стоит ребром — по В. Путину: на какой стороне линии раздела очутится страна?

Если Украина пойдет путем демократии, открытых рынков и интеграции с ЕС, то Россия — единственная из Черноморских стран — останется в «закрытой» экономической зоне.

Нынешняя торговля энергоресурсами и товарами, вероятно, будет продолжаться при любых обстоятельствах, и негативные последствия для экономического развития региона и региональной торговли будут умеренными — да и почувствуют их преимущественно на российских берегах Черного моря.

Учитывая, что Украина и Грузия двигаются к участию в зоне свободной торговли ЕС, Россия может пересмотреть свою политику создания отдельной зоны и тоже присоединиться к более широким европейским соглашениям — что опять превратит Черное море в европейское озеро.

Украина, с открытыми рынками, многочисленными талантливыми работниками, протяженной береговой линией и географическим расположением на маршрутах транспортировки в Европу, балтийские страны и Россию, очутится в выгодном положении среди торговых потоков и больше других выиграет от экономического развития региона. Крым, расположенный в центре Черного моря, возобновит свою прежнюю славу центра регионального туризма, коммерции и культуры.

С другой стороны, если Украина будет двигаться к нарастанию авторитаризма и интеграции в политико-экономическую зону России, ее надежды на зону свободной торговли и безвизовый режим с ЕС будут потеряны. Украинская экономика будет ориентирована на Россию, для которой вопросы Черного моря не имеют первоочередного значения.

Стратегические решения будут приниматься в Москве — что станет первым препятствием для компаний, готовых делать стратегические инвестиции или разрабатывать энергоресурсы Черного моря. Во всем Северном Причерноморье, в евразийской экономической зоне, перспективы регионального процветания будут значительно ограничены.

Экономические оси Черного моря будут идти с востока на запад, главный путь проляжет между Турцией, ЕС и Ближним Востоком, а вспомогательный, меньший — между все более европейскими Балканами и Закавказьем, если оно сумеет сохранить экономическую независимость и безопасность.

Последствия для Украины будут грустными — вместо того, чтобы оказаться в русле экономического развития, она останется неподвижным камнем у реки — поток потечет мимо нее.

——————
(1) Это вызывает ассоциации с недавними действиями России относительно флагмана украинского авиастроения «Антонова». Россия как открыто, так и тайно выступала против попыток «Антонова» создать общий проект с американской аэрокосмической компанией, в то же время открыто предлагая в процессе собственных переговоров с другой американской компанией привлечения конструкторского потенциала «Антонова» в совместное предприятие под зонтиком русской компании.

Центр Разумкова,

журнал «Национальная безопасность и оборона»

№ 4-5 (122-123), 2011
Заочный круглый стол проводился с 5 января по 23 марта 2011 г.

Ответы участников публикуются в алфавитном порядке, в переводе Центра Разумкова.

Источник: http://www.blackseanews.net/read/23553