К 90-летию со дня рождения Аметхана Султана Мое заочное знакомство с Аметханом Султаном состоялось еще в студенческие годы. Будучи студентом четвертого курса Московского авиационного института, я попал в больницу и там познакомился с соседом по палате профессором Ивановым, который, как оказалось, читал лекции студентам нашего института по курсу основ теории колебаний. 
Свободного времени было много, и мы часто говорили о студентах, о жизни, о его научной работе и о Крыме. Профессор был человеком творческим и неожиданно увлекся медицинским прибором стетоскопом, которым терапевты прослушивают больных. Его заинтересовала эффективность этого прибора, работающего по принципу колебаний, исходящих от пульсирующих кровеносных сосудов и внутренних органов человека. У него появилась идея реконструировать этот малоэффективный прибор. Он выполнил теоретические расчеты, а конструктивное решение усовершенствованного прибора и чертежи попросил сделать мне. Все это было оформлено как авторское свидетельство и отправлено в Комитет по делам изобретений.
Однажды во время наших бесед я поинтересовался у профессора его научной деятельностью и он рассказал, что помимо лекций он со своими ассистентами каждое лето проводит летные испытания новых самолетов с точки зрения устойчивости конструкции от воздействия колебаний и вибраций, возникающих при работе двигателя во взаимодействии с окружающей средой. Эти испытания являются очень ответственными, и от них зависит дальнейшая судьба каждого самолета, сказал он. Много самолетов нам пришлось испытать и со многими летчиками полетать, сказал он, но особо в моей памяти отложились полеты с выдающимися заслуженными летчиками-испытателями Героем Советского Союза Владимиром Коккинаки и дважды Героем Советского Союза Аметханом Султаном. Я вздрогнул. Заметив это, он спросил: «Что с вами?». Придя в себя и переведя дух, я сказал, что этот легендарный человек мой земляк и гордость нашего многострадального крымскотатарского народа. На мою просьбу рассказать о нем он вспомнил случай, глубоко поразивший его. «Мы готовились к испытаниям мощного четырехмоторного самолета типа Ил-18 и составили программу предстоящих испытаний. В соответствии с программой, команда из десяти человек рано утром вылетела из Москвы на самолете, напичканном оборудованием, осциллографами и другой аппаратурой, по маршруту Москва — Сочи. Обычно в таких случаях в полете мы проводили первую половину испытаний, затем садились в Сочи, ехали на пляж, купались, обедали, набирали фруктов, овощей, вылетали из Сочи и на обратном пути проводили вторую половину испытаний и садились в Москве. Так вот, при полете туда программа испытаний состояла из полета со всеми четырьмя работающими двигателями, затем с двумя наружными работающими двигателями, а затем с двумя внутренними работающими двигателями.
Когда мы закончили эти испытания, а времени еще оставалось прилично, ко мне подходит Аметхан и говорит: «Профессор, а давайте попробуем пролететь сначала на двух левых работающих двигателях, а затем на одном левом работающем двигателе». Я опешил от такой дерзости, затем пришел в себя и сказал: «Нет, дорогой, это ты попробуешь как-нибудь без меня». В этом был весь Аметхан — человек невероятного мужества, смелости и отваги».
Личное знакомство с Аметханом Султаном состоялось несколько позднее. В 1966 году после окончания института я был направлен на работу в конструкторское бюро (КБ) С.Королева. Те годы ознаменовались серьезным противостоянием между СССР и США в части успехов в космосе. С.Королева вызвали в Политбюро ЦК КПСС и перед КБ была поставлена задача первыми высадиться на Луну. Этот проект под кодовым названием «Н1» был в самом разгаре — шли летные испытания. Я занимался расчетами аэродинамических характеристик на участке старта. Мощная многоступенчатая стометровая ракета с космонавтом на борту должна была стартовать с космодрома Байконур. Система стабилизации ракеты базировалась на точных аэродинамических расчетах. Для проверки и уточнения полученных результатов приходилось выезжать в специализированные организации — Центральный аэро-гидродинамический институт им. Циолковского (ЦАГИ) и Летноиспытательный институт (ЛИИ), расположенный в подмосковном городе Жуковском, где жил и работал Аметхан Султан. Там я с ним впервые и познакомился, правда, в рабочей обстановке, но от этого впечатлений было не меньше. Небольшого роста, плотного телосложения, спокойный, внимательный, производящий впечатление степенного, выдержанного, уверенного в себе восточного человека, с чувством собственного достоинства. Когда речь зашла о интересующих нас аэродинамических характеристиках, он преобразился, глаза загорелись, руки стали жестикулировать, изображая положения самолета в пространстве, он говорил четко, конкретно, уверенно, со знанием дела. Улучив момент, я попросил его отойти в сторону и представился. Он широко улыбнулся, потряс мою руку, заговорил отрывисто, по-крымскотатарски, с трудом подбирая слова. Чувствовалось волнение, вызванное дефицитом общения на родном языке. Тут его пригласили сотрудники по какому-то срочному делу, он извинился, и на этом наше первое общение закончилось. В следующий приезд нам, улучив момент, удалось уединиться в его кабинете, где он стал подробно расспрашивать, кто я, откуда родом, живы ли родители и где проживают, как оказался в Москве и на этой работе. Я был заворожен. Нахлынувшие чувства лишили меня дара речи. Шутка ли — передо мной сам Аметхан Султан, о котором столько наслышано, столько написано, столько пересказано, что эмоции захлестывали. Когда он узнал, что я родом из деревни Шума Алуштинского района, сразу завел речь об Эмир-Усеине Чалбаше, его соратнике по Качинской авиашколе, как о выдающемся летчике, герое, достойном самых высоких наград, незаслуженно обошедших его из-за национальной принадлежности. Говоря об этом, он преображался, становился пылким, страстным, бескомпромиссным, глаза горели, выражая гнев по отношению к официозу и сочувствие по отношению к другу.
За время нашего разговора несколько раз звонил служебный телефон. Нужно было завершать наш разговор. Обменялись адресами, телефонами и разошлись. Иногда созванивались по примечательным датам и праздникам.
Поводом для следующей встречи послужили обстоятельства несколько иного плана. В то время активизация национального движения крымских татар получила широкое развитие в Москве, куда ежемесячно со всех регионов СССР съезжались десятки, а то и сотни представителей нашего народа и вели активную работу. В этой работе принимали участие часть московских студентов и инженеров из числа крымских татар, окончивших московские вузы, а именно: Юра Османов, Семаде Асанова, Зампира Асанова, Мустафа Арифов, Усеин Самединов и ваш покорный слуга. Во время одной из встреч наших представителей кто-то из старейшин, кажется, Муаррем-ага Мартынов из Бекабада, высказал идею пригласить на одну из ближайших встреч Аметхана Султана. Все восторженно приняли это предложение, я дал им телефон и координаты Аметхана Султана. Старейшины созвонились с ним, пообщались и пригласили на встречу.
Встреча состоялась 15 мая 1966 года в районе ВДНХ у монумента космонавтики, о чем свидетельствует фото. Затем состоялась беседа Аметхана Султана со старейшинами по национальной проблеме. Он согласился подписать любые документы, обещал оказывать содействие по мере возможностей. После этого я со старейшинами побывал у Аметхана Султана дома в городе Жуковском. Встретил он нас очень любезно. Квартира была просторной. Поговорили о проделанной работе, о проблемах (встречи, приемы, отказы в приеме, пресс со стороны спецслужб и т. д.), были составлены некоторые документы и обращения с его подписью в числе других. После этой встречи мы еще несколько раз общались по телефону, но увидеться больше не пришлось.
События развивались стремительно. Летом 1971 года по Москве, да и по всей стране прошла печальная весть — во время летных испытаний потерпел аварию самолет, пилотируемый дважды Героем Советского Союза, Заслуженным летчиком-испытателем СССР Аметханом Султаном. Летчик погиб. Похороны состоялись на Новодевичьем кладбище Москвы, кладбище, где захоронены выдающиеся люди Советского Союза. Я, в числе большинства крымских татар, проживающих в Москве, присутствовал на похоронах. Все были в шоке, никто не хотел верить в эту трагедию. От имени государственных мужей и сослуживцев было сказано много восторженных, теплых и печальных слов. О причинах трагедии говорили в общих словах, неопределенно.
Работала государственная комиссия из компетентных лиц по выявлению причин, приведших к аварии, но выводы комиссии о причинах, приведших к трагедии, в официальных СМИ не печатались. В народе ходили разные слухи о причинах гибели Аметхана Султана вплоть до самых невероятных. Впервые о причине аварии, приведшей к гибели Аметхана Султана, я услышал из уст официальных чиновников много лет спустя.
Осенью 2005 года сотрудниками Дагестанского представительства в Москве была организована встреча, посвященная 85-летию со дня рождения Аметхана Султана. Я в числе нескольких представителей крымскотатарской диаспоры Москвы присутствовал на этой встрече, которая проходила в Доме национальностей г. Москвы на улице Ново-Басманной. Встреча началась показом документального 15-20-минутного фильма о производственной деятельности и коллективе, окружающем Аметхана Султана. Затем начались выступления. Их было много, в том числе — руководитель представительства Дагестана в Москве, дагестанский поэт, Главком военно-воздушных сил СССР тех лет, сотрудник Министерства авиационной промышленности СССР, сослуживцы — известные и заслуженные летчики-испытатели, много лет бок о бок работавшие вместе с Аметханом Султаном, представитель московской крымскотатарской диаспоры в лице Эрика Кудусова, племянница Аметхана Султана, проживавшая в Москве, и др.
Так вот, один из сослуживцев, близко знавший Аметхана Султана, в своем выступлении после восторженных отзывов сказал, что причиной аварии послужила раковина в металле одного из шарниров левого закрылка, которая привела к поломке шарнира, от чего закрылок оторвался и самолет бросило в штопор. Так это было или не так — трудно судить, но заявлено было именно так.
После войны часть ее активных участников, проявивших мужество, отвагу, совершивших героические подвиги, ставшая достоянием гласности, решив свои бытовые, семейные проблемы, задумывалась о дальнейшей судьбе и бралась за учебу. Продвижение по служебной лестнице без повышения уровня образования было проблематичным. За плечами известных военачальников были учеба в военных академиях, академии генерального штаба. Мне кажется, что Аметхан Султан тоже должен был пройти эти этапы, так как с его достижениями все двери в эти академии должны были быть открыты, но он почему-то не прошел. Напрашивается вопрос — почему? Просматриваются два варианта ответа — либо не хотел, либо не позволили. Если имела место вторая причина, то тут вроде бы все ясно, как говорится, плетью обуха не перешибешь. Если имела место первая причина, то снова напрашивается вопрос — почему? Возможно, у человека, отдавшего столько мужества и отваги, ежеминутно рискуя жизнью во имя отечества, затем столкнувшегося с тотальной несправедливостью по отношению к целому народу, ярким представителем которого он являлся, произошел психологический надлом и руки опустились. Вывести его из этого состояния, как мне кажется, могла душевная доброта близких ему людей из ближайшего окружения, но этого не случилось. И тогда весь пыл и жар своей души он отдал работе — любимой, творческой, рискованной, которой был беззаветно предан, без которой не мог и дня прожить.
Возможно, я в чем-то ошибаюсь, но печально оттого, когда думаешь, что он мог еще очень многого достичь в этой жизни, хотя то, что он сделал за свою очень короткую жизнь, на века прославило его. А следовательно, и весь наш народ. Светлая ему память на все времена и от всех поколений.
Ильяс АЛЬЧИКОВ
«Голос Крыма» №43 (878) 22 октября 2010 г.