В рамках командировки творческой группы «Миллиард. Татар» в Крым на полуострове прошли два круглых стола с участием представителей крымскотатарской интеллигенции и движения «Милли Фирка». Публикуем стенограмму второй части круглого стола, посвященного состоянию национального движения крымских татар.
Участники:
— Васви Абдураимов — украинский и российский политик, активист национального движения крымских татар, председатель Кенеша (Совета) Милли Фирка
— Надир Бекир – преподаватель Крымского инженерно-педагогического университета им. Февзи Якубова
— Арслан Минвалеев – сооснователь проекта «Миллиард. Татар»
— Рустем Халилов — активист национального движения крымских татар
Всегда наступал момент, когда молодой человек вдруг узнавал, что он — крымский татарин
Арслан Минвалеев. Надир эфенди, вы в 1990 году в Крым приехали?
Надир Бекир. Да. Я родился в Казани, хотя по документам в Марийской АССР. Зарегистрировали там.
— Для нас удивительно, что люди, которых увезли, которые не родились на этой земле, которые не видели Крым, всю жизнь посвятили тому, чтобы сюда вернуться. Что вами двигало, каждого из вас?
Васви Абдураимов. Мы ведь росли не в детских домах, в отрыве от своих корней, родителей, родственников. Нет, мы жили с родителями, мы жили с бабушками и дедушками, которые родились и жили в Крыму, которые знают, как минимум, семь поколений предков, проживавших здесь до них. И они передавали эту память нам, можно сказать, на подсознательном уровне прививали любовь к исторической родине.
Всегда наступал момент, когда молодой человек вдруг узнавал, что он крымский татарин — когда его вдруг не приняли на какую-то престижную работу или в какой-то вуз. В советские времена на высылке об историческом, экономическом, юридическом факультетах нельзя было даже мечтать. Потому что ты не той национальности, из черного списка. И вот с этого момента человек начинал копаться — а в чем же его ненормальность? И доходил до такой истины, что мы-то, крымские татары, нормальные, ненормальна власть, которая совершила чудовищное преступление против народа. В Советском Союзе с детства прививались идеи равенства, братства, равноправия всех людей и народов страны. Поэтому крымские татары стали требовать восстановления своих прав и равноправия, в том числе национального. По всем местам проживания крымских татар на высылке были созданы инициативные группы Национального Движение крымских татар как широкой внутренней инициатива народа — народ требовал восстановления справедливости, прав и возвращения в Крым.
Поэтому возвращение в Крым, восстановление республики и тех прав, которые народ имел прежде, стали главной, основополагающей целью для всего народа. Очень ясные простые истины, понятные любому человеку. Ну кто из крымских татар мог сказать, что он против этого? Только отъявленные национал-предатели могли быть против. Такие тоже были, единицы, но были.
Так что никакой альтернативы для нас не существовало. Многие получили престижное образование за пределами мест высылки – вот, Надира возьмите. Я тоже получал образование в Питере, мог выстроить карьеру ученого-физика. Но наступает момент, когда тебя «призывает» этот вопрос.
— Когда для вас наступил «час икс»?
В.А. В феврале 1987 года, после того, как защитил диссертацию на соискание степени кандидата физико-математических наук в Ленинграде, в Физико-техническом институте имени Иоффе Академии наук СССР. Тогда передо мной открывались широкие возможности для продолжения научных изысканий и работы над докторской диссертацией. Были серьезные предложения из Штатов и других зарубежных научных центров — я работал в области физики тонких пленок полупроводниковых материалов. Сейчас вся IT-индустрия выстроена на тех технологиях, которыми мы тогда занимались. У меня был выбор, я мог обустроиться сам — всего себя посвятить науке. Но у меня там, в Фергане, была семья, родители, и у меня был Крым. Поэтому я вернулся в семью, чтобы жить со своим народом
Украина могла наладить блестящие отношения с крымскими татарами
— Когда вы первый раз побывали в Крыму?
В.А. В 1970 году, меня возила туда мама. Тогда я впервые увидел места, где родились и жили мои родители. Отцовский род жил в селе, которое сейчас называется Лечебное, а раньше называлось Кадырша-Сарай. А мама моя из Алушты. Прямо напротив троллейбусной станции у набережной был наш дом, наша мельница, наш родник знаменитый…
Тогда я и «заболел» Крымом…
В 1987 году я познакомился с Юрием Бекировичем Османовым — одним из авторитетнейших участников Национального Движения. И с этого момента были вместе до его убийства в Крыму в ноябре 1993 года. В 1990 году его пригласили возглавить первый состав Комитета по делам национальностей, я был в этой первой команде. Мы разрабатывали первые программы возвращения и обустройства крымских татар по годам. Начали их реализацию… Но с развалом Союза все эти программы рухнули, и в Крым пришел украинский период — со своей спецификой, своими национальными особенностями.
— А Украина бы за или против крымских татар?
В.А. Украина всегда была против крымских татар. Получить в подарок полуостров, вложить в него немалые ресурсы, в том числе людские, и потом это опять возвращать крымским татарам !?
Есть письма первых руководителей Украины о нецелесообразности возвращения крымских татар в Крым — мы знаем эти письма Шелеста, Щербицкого… Они сейчас обнародованы. Мы знаем, какое противодействие оказывала украинская делегация в составе первого Съезда народных депутатов СССР и Верховного Совета СССР, когда принимались судьбоносные решения о признании преступными и незаконными репрессивных актов против народов подвергшихся насильственному переселениюс мест исторического проживания и обеспечении их прав, когда пришлось пойти на компромисс о восстановлении Крымской АССР не в составе Российской Федерации, а в составе Украины.
Украина могла наладить блестящие отношения с крымскими татарами, если бы начала строить новый Крым с крымскими татарами. Но они совершили те же самые ошибки, которые совершает сейчас новая российская власть в Крыму, пытаясь освоить территорию без учета интересов коренного народа. Мы сталкивались с этим все двадцать с лишним лет украинского периода. В какой-то степени можно понять логику украинского руководства тем, что они проводили крымскую политику с оглядкой на Москву и пророссийское население в Крыму, пытаясь заигрывать с большинством в ущерб меньшинству.
Никакого русофобства у нас нет
— А сейчас какие отношения между крымскими татарами и русским населением Крыма?
В.А. Вы знаете, на уровне обычных человеческих отношений никаких проблем никогда не было. Поскольку у крымских татар богатейший опыт коммуникации с разными этническими сообществами, в том числе с русскими, узбеками, казахами, таджиками, киргизами… Там, где мы жили, мы выстраивали добрые отношения со всеми, у нас это в крови. Возвращаясь на Родину, мы воочию столкнулись с атмосферой нагнетания антитатарской жути. Но за двадцать лет сумели продемонстрировать нашу способность жить в любой обстановке и не в ущерб тем людям, которые живут рядом с нами. А наоборот, по возможности помогая им осваивать, в том числе, новые технологии на нашем примере.
Ведь многое из того, что есть сейчас в Крыму, появилось в последние двадцать лет с нашим возвращением. Возьмите кухню, индивидуальное строительство, институты самоорганизации. Я помню времена, когда базары работали здесь до двенадцати часов дня, потом они закрывались, потому что не было ни продавцов, ни покупателей. Это все пришло. В Крыму наконец-то вспомнили и познали вкус настоящих чебуреков!
— Мы, кстати, сегодня специально их попробовали.
В.А. Это же тоже важно. Это и есть живая коммуникация через прямое общение, через культуру, кухню, быт…
Никакого русофобства у крымских татар нет, у нас всегда был конфликт только с власть имущими, которые попирали закон, с теми, кто стоит у власти, кто в одинаковой степени чужд и к русским, и к крымским татарам. Они непонятно кто, перекати-поле. Откуда только такие беруться?
Н.Д. В привязанности к Крыму мой сюжет очень похож. Но Васви упомянул здесь, что мы же не в детских домах росли. Так вот, я знаю несколько историй, когда крымские татары росли в детских домах, более того, из-за того, что семья у них умерла, им давали русские имена, отчества и фамилии, чтобы ребенка как-то называть. У меня недалеко от маминого дома в Бахчисарае еще в 1990-годы жили две бабушки — крымские татарки. Сейчас не вспомню их имена. Так вот они никак не могли доказать, что они — крымские татарки. Она знает, что она — крымская татарка, даже имя свое знает, а ее все считают русской. И такие истории бывали, но, тем не менее, эти люди возвращались в Крым.
Честно говоря, я не первый сталкиваюсь раз с вопросом, почему мы любим Родину. Меня такой вопрос заставляет каменеть: что в головах у людей, которые его задают? Любить Родину — это что, небывалое дело? Сюрприз? Никогда с таким не сталкивались? Сами родину не любите? Песни про родительский дом, леса и поля не поете? Погибать за нее не призываете?
Для меня быть крымским татарином – самоощущение. У кого такое же самоощущение — он мне родной, он из моего народа, и с ним я всегда найду общий язык.
Взаимодействие между крымскими татарами и Татарстаном стремится к нулю
— Давайте перейдем к теме взаимодействия Татарстана и Крыма.
Н.Б. Надо различать взаимодействие между Татарстаном и Крымом как субъектами и взаимоотношения между татарами и крымскими татарами. Потому что взаимодействие между Татарстаном и Бахчисарайским районом Крыма, или, допустим, Башкортостаном и Белогорским районом, — вовсе не означает некие отношения между татарами и крымскими татарами, никак не заменяют и не являются отношениями между двумя родственными народами. Если Татарстан дает какую-то субсидию в Бахчисарайский район на то, чтобы там провели канализацию, выплатили дотацию пенсионерам, покрасили забор… — это не имеет никакого отношения к крымским татарам. А в Татарстане такие шаги в значительной степени именно так и воспринимаются: мы же поддержали, мы же туда деньги вложили. Куда? Кому? Одна административно-территориальная единица с другой административно-территориальной единицей. Нам-то, крымским татарам, что до этого?
Нынешняя Республика Крым не имеет практически никакого отношения к крымским татарам как народу, как этнополитическому субъекту. Есть некое государствоподобное образование на исторической территории крымскотатарского народа, население которой более чем на 80% состоит из людей, поселившихся здесь менее чем за последние 100 лет. Оно живет по своим законам, платит зарплату бюджетникам, проводит дороги, электричество, какие-то свои планы, бизнес, инвестиционные проекты — это совершенно не связано с национальной жизнью крымских татар. Хотите работать в Крыму в условиях, где нет никакой правосубъектности крымских татар, никакого эффективного участия крымских татар в принятии и реализации решений, их участия в получаемых результатах нет и не предполагается, — работайте, но к крымским татарам это отношения не имеет.
На этом межсубъектном, межинституциональном уровне самих крымских татар никто не спрашивает. Кто и кого из крымских татар спрашивает что им надо? Спрашивают Совмин, Госкомнац, еще кого-то – при чем тут крымские татары? Если вы их как-то субсидировали, что-то вместе с ними провели — ну и очень хорошо, вы с таким же успехом могли бы взаимодействовать и с хором Пятницкого. Только какое все это имеет отношение к крымским татарам?
В этом смысле могу сказать, что взаимодействие между крымскими татарами и Татарстаном стремится к нулю. На уровне частных контактов — понятно, там у нас есть друзья, родственники, наши добрые знакомые, которые приезжают в гости, это другое. Кто-то действительно от себя, от души может в чем-то помочь другу, приятелю, товарищу, может быть, провести какое-то совместное мероприятие — но это не то, что называется взаимодействие между народами. А поскольку татарский народ многомиллионный, большой, далеко не каждый соприкасается с крымскими татарами, не у каждого есть друзья, родственники, знакомые, территории достаточно удалены друг от друга, то и взаимодействие между народами, на самом деле, минимизировано.
Кстати говоря, крымские татары лучше знают поволжских татар, чем наоборот. Это не специально так получилось, просто в Средней Азии, где жили крымские татары, было довольно много выходцев из Поволжья. Поэтому во многих населенных пунктах Средней Азии люди сжились.
Рустем Халилов. И браков татарских много было.
Н.Б. Да, и браки есть смешанные. Поэтому мы-то поволжских татар знаем гораздо больше. А человек, который всю жизнь прожил в Актанышском или Буздякском районе и никогда в глаза крымских татар не видел, что может про нас знать?
— У меня есть друг из Нижнего Новгорода. Когда я сказал ему, что еду к крымским татарам, он вспомнил лишь то, что в деревне родителей жила крымская татарка. Говорит, мы особо про нее ничего не знали, знали, что она курила.
Н.Б. Я вам интереснее вещь скажу. В Бавлинском районе Татарстана есть села Крым-Сарай и Бахчи-Сарай.
— И под Казанью есть Бахчисарай.
В.А. Спросите там кого-нибудь местного, говорит им это что-нибудь или нет? Кстати, в довоенное время в Крыму очень многие женщины действительно курили.
Р.Х. Почему только в довоенное? И в послевоенное.
В.А. Была такая традиция. В нашей семье она прервалась, когда умерла бабушка. Она до самой смерти курила тоненькие самокрутки, причем курила очень крепкий ядренный табак, обычно или «Памир», или «Приму»…
Н.Б. Крым на протяжении последних пятисот лет был центром табаководства.
В.А. А уже наши мамы перестали курить…
Каждый год родители вынуждены писать заявление о том, что хотели бы изучать крымскотатарский язык
— Ваши дети разговаривают на крымскотатарском языке?
Р.Х. Понимают, но, к большому сожалению, не разговаривают. Поскольку традиция говорить дома на родном языке, увы, уходит.
— Только между собой разговариваете?
Р.Х. Редко.
Н.Б. Старшая дочка у меня в Казани, говорит по-татарски. У нее мама казанская татарка. Средний сын говорит на крымскотатарском, более того, мы настолько привыкли к этому с детства, что не можем говорить между собой по-русски — некомфортно. С младшим сыном у меня были проблемы, мы с ним начинали говорить на крымскотатарском, потом он должен был идти в русскую школу — один язык недоучил, другой вообще не знал… Теперь в школе изучает крымскотатарский. Мы говорим с ним отдельными фразами, бабушка говорит с ним на родном…
— Насколько хорошо крымскотатарский язык преподают в школах?
В.А. По поводу школ. В 1991 году первый состав Комитета в знак протеста против проводимой в Крыму антитатарской политики всем составом ушли из Комитета по национальным делам. Союзная программа была прекращена, и мы не видели смысла работать под новую программу, по сути своей — антитатарскую. После ухода из Комитета меня пригласили работать в Министерство образования Крыма. Там я курировал тему национального образования, она тогда только создавалась на полуострове. Была разработана и утверждена программа обучения и воспитания на родных языках, впервые в послевоенном Крыму.. Согласно программе, предполагалось открытие по одной базовой школе с крымскотатарским языком обучени в каждом городе и районе, а также в местах компактного проживания — там, где есть необходимость, потребность. И преподавание крымскотатарского языка в каждой школе.
В мою бытность работы в министерстве с 1991 по 1997 год было открыто 12 школ с крымскотатарским языком обучения по всему Крыму. Это были двуязычные школы. Какой был концепт? Начальное образование на родном языке, потом гуманитарные предметы тоже на родном, а точные науки — уже на русском.
Эта программа тоже была потихоньку спущена на тормозах. До возврата Крыма Россией таких школ было пятнадцатьи все они имели официальный статус «Средняя общеобразовательная школа с крымскотатарским языком обучения». Сейчас все эти школы такой статус утратили. Сегодня это обычные общеобразовательные школы, в которых по традиции обучение по ряду предметов ведется на родном языке.
Но теперь для того, чтобы ученик мог учить родной язык и учиться на родном языке, его родители каждый год должны писать соответствующее заявление директору школы.
Вначале действительно хотели строить Крым вместе с крымскими татарами
— Как и везде.
В.А. В украинский период такого не было. Так когда было лучше, при Украине или при России? В плане обучения и образования на крымскотатарском языке, в плане реализации этого права могу сказать — при Украине было лучше. Хотя сейчас очень любят говорить о том, что крымскотатарский язык стал в Крыму государственным.
— Вы сказали, что в 1930-е годы были активные контакты казанских и крымских татар, и была очень интересная фраза о том, что крымские татары поволжских знают лучше, чем наоборот. Я сам интересуюсь историей, но все равно мы дейстительно знаем о вас очень мало. Просто когда Крым присоединяли, мы вспомнили, что есть крымские татары, Минниханов приехал, рассказал, что в Казани был крымский хан Сахиб-Гирей, мы братья. А когда я готовился к встрече, YouTube мне предложил видео 2016 года, где сидят крымские и казанские татары, интеллигенция, функционеры, идет обсуждение. А после этого все исчезло.
В.А. Мызнаем, что Президент Татарстана не раз приезжал в Крым, знаем, что он очень серьезно помог в принятия Постановления о 20-процентном представительстве крымских татар во всех органах власти в Крыму. Вначале российские власти действительно хотели строить российский Крым вместе с крымскими татарами. Но потом их убедили, что можно и без крымских татар обойтись, и никаких проблем больших с ними не будет. Но это была, как показала практика, ошибочная линия.
Потом местное чиновничье братство хорошо поработало в Москве и убедило Москву, чтобы там придержали инициативы Татарстана в Крыму — якобы, это пагубно влияет на ситуацию в стране. После этого отношения с Татарстаном были окончательно заморожены. И Рустам Нургалиевич перестал приезжать в Крым…
Связи Татарстана и Крыма исторически обусловлены, начиная со времен Крымского ханства, Исмаила Гаспринского и довоенной Крымской АССР… Знаем, что у истоков образования Крымской АССР было немало влиятельных большевистских деятелей из татар. Мы эти фамилии помним. И Султангалиева помним, и других представителей Татарстана. И у нас есть фамилии, имеющие очень четкую казанскую линию: Янгалычевы, Тынчеровы, Тарсиновы, Акчурины…
Р.Х. Далеко ходить не надо — у двоих родных дядек моей матери были казанские жены.
— Это в Средней Азии, видимо?
— Да.
В.А. Лично для меня все татары, все тюрки — они, если не родные, то двоюродные братья точно. Поэтому мы всегда сможем найти общий язык. Да, мне комфортнее с нашими братьями татарами, тюрками. Помимо русского языка, мы можем говорить между собой на своих родных языках без переводчика, и мы будем понимать друг друга, абсолютно не чувствуя дискомфорта.
А то, что сейчас эти связи нарушены, находятся не на том уровне, на каком хотелось бы, — это временное явление, связанное с политической конъюнктурой и крымской ситуацией. У нас очень много общих интересов, на которых мы могли бы выстраивать отношения.
Хотелось бы, чтобы Татарстан принял решение — да, мы хотим взаимодействовать с крымскими татарами
— А вот можно об этом порассуждать? Чтобы донести до Казани, чего вам не хватает, чего бы вы хотели.
В.А. Сейчас надо использовать механизмы народной дипломатии, личностных контактов, реализовывать общие социально-культурные программы.
Я благодарен Институту имени Марджани, что они имеют здесь свое отделение, уже выпустившее немало книг и исследований, которые очень важны не только для Крыма, но и для общей татарской истории. Вот вам реальный пример того, как можно реализовывать эти проекты. Конечно, наши финансовые возможности в этом плане гораздо скромнее, чем ваши. Вы можете подключить государственные институты для реализации тех же гуманитарных проектов и программ. Эту линию надо развивать, и здесь очень много возможностей в разных сферах.
К примеру, было бы здорово организовать гастроли исполнительницы народных песен Халисы Аблаевой, чтобы казанцы услышали настоящую народную крымскотатарскую музыку, как она звучит в исполнении представителя самого народа. Или организовать в Казани матчи «Кызылташа» с местными футбольными командами. Матч дружбы, почему нет? Вот вам пожалуйста, пойдут спортивные связи, и так далее. Здесь широкое поле деятельности. Была бы на то политическая воля.
— Надир мне рассказывал, что во время депортации здесь, в Симферополе, была Казанская слобода, с казанскими татарами, и их депортировали вместе с вами.
В.А. Я не слышал эту историю, честно говоря. Но знаю, что даже в советский послевоенный период в Крыму не только крымских татар, вообще всех татар не жаловали. В 1952 году в Симферополе было проведено специальное выездное заседание Академии наук СССР под руководством академика Рыбакова, на котором всем научным и образовательным учреждениям СССР была дана установка описывать всю историю татарского Крыма и татар в целом исключительно в негативном свете. Она работает до сих пор, особенно в научной сфере.
Отсюда это не прекращающееся издание чудовищно лживых книг, научных опусов, за которые авторы получают премии, научные звания и степени, продолжая ретранслировать ложь об истории Крыма, о его отношениях с другими странами.
В настоящее время, в эпоху информационных технологий, так зловеще, как раньше, это уже не работает. Да, это вызывает определенную неприязнь, горечь, но сейчас есть возможности для того, чтобы эти татарофобские небылицы и ложь, которая льется порой с голубых экранов или тиражируется в тех или иных изданиях, разбивать мощными и научно выверенными фактами. Не рассуждениями, не разговорами и не митингами, а именно фактами.
Надо научиться жить по-человечески, по универсальным законам, вернуться к истокам, истинам, которые описаны во всех главных книгах. Тогда, я думаю, и божьих наказаний, и катаклизмов будет меньше.
— Надир-бей, а какую общую белую линию можно строить между крымскими и казанскими татарами. Вот вы человек двух культур, двух народов, на ваш взгляд — как можно поправить этот разрыв в нынешней ситуации?
Н.Б. Давайте концептуально, тут надо начинать с основания. Да, я тоже за любое сотрудничество, в том числе гастроли певцов, но первоначально надо понять другое: татары — большая нация, и Татарстан все-таки субъект политический, государствоподобный. По Конституции России, республики — это государства. Хотя помимо того, что записано в Конституции, честно говоря, очень трудно выявить, где оно, это государство, и чем оно отличается от области или автономного округа. Но будем считать, что это на самом деле государство, то есть возможности у татарской нации как в рамках Татарстана, так и за его пределами на порядок выше, чем у крымских татар. Крымские татары, по крайней мере огромное их большинство, открыты к такому взаимодействию. Но то, что это взаимодействие оборвалось, было где-то позицией Татарстана.
Поэтому мне бы хотелось, чтобы в качестве первого шага Республика Татарстан на своем уровне, на уровне государства, приняла для себя, прежде всего, решение — не то чтобы на бумаге изложенное, а внутреннее решение, — что да, мы хотим взаимодействовать с крымскими татарами, и мы находимся в более сильной позиции, и от нас больше зависит, получится это взаимодействие или нет. Что для этого нужно с нашей стороны — провести среди крымских татар референдум о взаимодействии с Татарстаном? В Татарстане достаточно одного решения президента, правительства.., а мы что должны для этого сделать?
Второе. Если есть желание и стремление к взаимодействию, тогда да, можно проводить конкретные мероприятия. Хотя для меня идеал взаимодействия между крымскими и поволжскими татарами, или Татарстаном, не в этих деталях. Они, конечно, будут составлять содержание, но я сейчас скажу о другом. Когда наше взаимодействие, наши контакты — культурные, образовательные, научные, спортивные, религиозные — превратятся в такую рутину, что ежедневно что-то происходит, даже не все знают, но обязательно происходит. Это настолько само собой разумеющееся, что вот татары с крымскими татарами ежедневно взаимодействуют — тут кто-то уехал учиться, там книжку издали, действительно, концерт провели, общий праздник или какое-то исследование, книжки напечатали — ежедневно, ежеминутно что-то происходит. Там научно-исследовательский институт, здесь аграрии, там вместе скачки проводят, там еще что-то такое — вот когда дойдет до такого, тогда я скажу: да, это и есть взаимодействие крымских татар с Татарстаном и татарами.
А если для этого надо что-то специально вымучивать… Например, был у нас интересный случай. В 2002 году были Дни культуры, сначала их называли — крымских татар, именно так они и планировались, а в последнюю неделю их переименовали в Дни культуры Автономной Республики Крым в Республике Татарстан. Наполнение там было такое: приехали наши ансамбли, артисты, и все стремились крымскую филармонию и прочих артистов подсунуть, которые должны были представлять культуру «крымской провинции». Через пару лет были Дни культуры Республики Татарстан в Крыму, как ни странно, скромнее. Почему? Потому что в Казани-то принимало татарское правительство и татарская интеллигенция, а здесь принимало крымское республиканское правительство, и поэтому все ограничивалось тремя днями и четырьмя артистами из театра имени Камала.
Но это было уже давно, это уже забылось, в самом Татарстане не каждый помнит, что такое было. А вот когда из разряда «изо всех сил» это перейдет в рутину, обыденность, — вот тогда это и будет правильно.
Было два мощных религиозных центра — Казань и Стамбул
Р.Х. Со слов моего деда (он 1900 г.р.), у российских мусульман было два мощных исламских центра — Казань и Стамбул. То есть, наряду со Стамбулом, Казань была для крымских татар очень большим религиозным центром. Значит, было и взаимодействие даже в то время, когда на бричках ездили.
А.М. А что нужно сделать? Правильно, это должно идти оттуда. Потому что у нас нет ни инструментария, ни возможностей, по большому-то счету.
Н.Б. Можно ткнуть пальцем в небо и попасть. Поле – непаханое! Допустим, в Татарстане, в Башкортостане есть борьба кореш, есть спортивное звание мастер спорта по кореш, там целая школа. Это две разные борьбы, наша борьба отличается от поволжской, но там же есть организации, методики. В 2000-е мы постоянно проводили параллельные соревнования по двум видам борьбы — кореш традиционный поволжский и наш. Понятно, наши в том кореше неумехи, но у нас в своем свои преимущества.
Что мешает организовать такой постоянный обмен — то в Крыму, то в Казани — раз в год, допустим, проводить фестиваль борьбы. Два вида национальной борьбы взаимно выступают. Понятно, на первых порах там будут побеждать каждый в своем, ну и пожалуйста. Почему изучают дзюдо, почему нельзя кореш изучать? У вас до сих пор проводят скачки на Сабантуе, даже в деревнях — у нас разучились на лошадях ездить вообще.
Книги по общей и раздельной истории, инвестиционное проекты, совместный бизнес, методики преподавания и изучения родного языка, молодежные и детские лагеря, научные исследования, приглашенные преподаватели, совместные исследовательские проекты, археологические — только сиди и записывай. Направления для сотрудничества практически неограниченные.
Дополнительный материал по теме:
Васви Абдураимов: Крым надо строить с опорой на его коренной народ