Дмитрий Рогозин на этой неделе опубликовал на сайте «Газета.ру» статью, в которой трения между Россией и НАТО объясняются позицией новых членов Альянса, бывших «братушек» нашей страны по соцлагерю. Статья называется «Без тараканов русофобии». Ее логика и аргументация понятны. Есть в ней и ставшая в чем-то фирменной для Дмитрия Олеговича тема «южной угрозы». 

При этом термином «русофобия», что весьма характерно для российского политического и публицистического дискурсов, автор пользуется как-то походя, без комментариев, оговорок и разъяснений. Термин «русофобия» используется как идеологический инструмент.

Фобии, как правило, иррациональны, субъективны, основаны на предрассудках, а не на анализе ситуации. Обвинение кого-либо в том, что в своих действиях он руководствуется фобией, снимает с объекта этой фобии всякую ответственность за свои поступки. Их пристальное изучение становится бессмысленным: русофоб, исламофоб или какой-нибудь другой «фоб» всегда будет, в первую очередь, видеть угрозу и в этом контексте «считывать» любое телодвижение.

Русофобия – это не неприязнь к Путину или недоверие к российской внешней политике. Это агрессивно-защитное, стереотипное отношение к народу и его культурным практикам. Русофобским можно считать, например, такое высказывание: «Русские – грязные варвары, которые не моются, не умеют пользоваться вилкой, все время пьют и только и думают о том, как погубить нашу развитую цивилизацию». Или вот: «Русские настолько одержимы идеей закабаления народов Европы, что всегда и во все времена будут выбирать своими лидерами агрессивных политиков». Что-то в этом духе.

Вполне возможно, среди представителей политических элит Восточной Европы есть люди, мыслящие подобными категориями. Однако мне представляется, что Дмитрий Олегович Рогозин не знает этого наверняка. Настороженное отношение к российской политике, конечно, может быть вызвано русофобией, но само по себе оно о русофобии не свидетельствует. Хотя бы потому, что на постсоветском и посткоммунистическом пространстве Россия ведет себя очень активно, а некоторые ее действия чисто типологически могут восприниматься как агрессивные.

Термин «русофобия» в политических статьях – это апология себя, отказ от самокритики, нежелание рассмотреть собственные поступки с разных точек зрения.

Эти вербальные практики не только идеологичны, они в значительной мере ментальны (то есть человек использует термин не только и не столько преднамеренно, сколько потому, что иначе говорить не может). Мы нередко воспринимаем государство как продолжение нас самих, а о внешнеполитических действиях и реакциях рассуждаем в категориях «мы». Соответственно, нам кажется, что и европейский политик, говоря «Путин», имеет в виду всех нас, всю страну, весь народ, всю русскую культуру.

Слово «русофобия» в политические тексты вворачивают настолько умело, что он кажется констатацией очевидного, а не проблемным определением. В риторике этот прием называется argumentum ad personam. Открытым ли текстом, вскользь ли, полунамеком ли человек, использующий этот прием, дает понять потенциальному читателю, что аргументация его оппонентов не заслуживает внимания – с ними и так все понятно. Между тем, понятно далеко не все и далеко не всегда.

Станислав МИНИН

www.ng.ru