Отпраздновав Первомай и День Победы вместе с жителями большинства постсоветских республик, население крымского полуострова начинает постепенно готовиться к ещё одной ежегодно привлекающей всеобщее внимание дате — ко Дню памяти жертв депортации народов Крыма.
Показательно, что большинство крымчан привыкло называть его несколько иначе — «день депортации крымских татар». Связано это даже не столько с тем, что 18 мая 1944 года началась депортация именно крымскотатарского населения (крымские немцы были депортированы ещё в 1941 году, крупная община крымских итальянцев — в 1942, а 27 июня 1944 года проводилась операция по выселению крымских болгар, греков и армян), сколько с тем, что из всех народов, чьи представители вернулись на полуостров, только крымские татары (а если быть точным — т.н. Меджлис крымскотатарского народа, организация, называющая себя представительным органом крымскотатарского народа) взяли те трагические события на вооружение и активно используют их для давления на органы власти в Симферополе и Киеве.
В этом году традиционные демонстрации и митинг на площади Ленина прошли относительно спокойно — обошлось без потасовок и вмешательства силовых структур (ранее бывали случаи, когда крымскому Министерству внутренних дел приходилось прибегать к помощи внутренних войск и даже ненавязчивой демонстрации зенитных орудий). Примерно пять тысяч сторонников собрались на центральной площади крымской столицы, чтобы услышать привычные слова своего лидера о недопустимости «русского шовинизма» и необходимости статус территориальной автономии Крыма заменить статусом автономии национальной. Напомню, что по данным всеукраинской переписи населения 2001 года крымские татары составляют около 12% от населения полуострова.
Сразу следует оговориться, что обоснованность претензий Меджлиса на право выступать от лица всего народа (или, как минимум, подавляющего большинства) вызывает у многих специалистов по крымской проблематике серьёзные сомнения.
В Крыму — причём не только среди крымских татар — широко известно имя Юрия Османова, человека, который очень много сделал для дела репатриации и чьи взгляды в некоторых ключевых вопросах сильно отличались от позиций Организации крымскотатарского национального движения, которую возглавлял Мустафа Джемилёв, бессменный лидер Меджлиса.
В частности, Османов не скрывал своих симпатий к идее тесного сотрудничества с Россией и неприятия граничащего с ксенофобией меджлисовского этноцентризма, равно как и их экстремистских методов воздействия на людей и власть. В 1993 году Османов, в то время готовившийся к проведению масштабных политических акций (заручившись поддержкой представителей обширной и влиятельной крымскотатарской диаспоры в Турции) был ночью избит до смерти на улице. По официальной версии, которая до сих пор не может пролить свет на ряд загадок в этой истории, мотивом преступления было ограбление.
После смерти Османова его главный конкурент Мустафа Джемилёв стал стремительно набирать политический вес и к середине 1990-х годов возглавляемый им Меджлис, при поддержке части крымскотатарской интеллигенции, фактически стал монополистом в крымскотатарской политике. Не в последнюю очередь — как это ни парадоксально на первый взгляд — это ему удалось благодаря сотрудничеству с радикальными украинскими националистическими партиями, такими как «Рух», «Наша Україна», «Батькiвщина» и др., которые видели в Меджлисе единственную силу, способную противостоять русским и пророссийским движениям на полуострове.
Оппозиционные Меджлису организации, потеряв своего лидера, почти мгновенно оказались в тени. При этом недовольство Джемилёвым и проводимой им политикой среди крымскотатарского населения и сегодня остаётся довольно распространённым явлением. Об этом говорит возникновение в крымском политическом пространстве ряда организаций, открыто и последовательно критикующих Меджлис. Однако всерьёз противостоять Меджлису они не способны — эти организации расходятся в видении будущего крымской автономии и места в нём крымских татар, и, признавая собственную слабость, каждая из них продолжает настаивать на своей исключительной правоте.
Таким образом, Меджлис, требуя для себя исключительного права на принятие решений в политической жизни республики, продолжает выступать от имени всех крымских татар, из-за чего среди представителей остальных народов Крыма сохраняется настороженность ко всему народу в целом. Что, конечно, никак не может благоприятствовать улучшению этнополитической ситуации на полуострове. Тем не менее, как показывают новые выступления Джемилёва, ухудшить и без того далёкие от нормального состояния отношения между народами Крыма ему вполне по силам.
18 мая 2011 года Джемилёв, высказав — как всегда весьма эмоционально — в адрес крымских и украинских властей ставшие уже рутинными обвинения в «несоблюдении прав коренного народа», выдвинул предложение обратиться за помощью в решении «крымскотатарского вопроса» (как он его видит) к «международному сообществу» и создать «Международный форум по татарской проблематике».
Трудно не согласиться с опасениями известного крымского аналитика Алексея Неживого, который полагает, что подобный форум, в создании которого так заинтересован Джемилёв, может стать инструментом лоббирования интересов Меджлиса и предоставить ему могущественные рычаги давления на власть в Киеве. Хотя Джемилёв не вдавался в своём выступлении в подробности создания предполагаемого форума, очевиден его расчёт на повышенную чувствительность европейской политической общественности к вопросам, связанным с национальным самоопределением (хотя и выборочно, в чём мы смогли убедиться летом 2008 года).
Населяющее полуостров нетатарское большинство, не понаслышке знакомое с меджлисовскими земельными самозахватами, прекрасно помнящее публичное одобрение Джемилёвым «акций» чеченских террористов в Москве и его прямые угрозы в СМИ повторить «чеченский сценарий» в Крыму, в лишних стимулах для беспокойства не нуждается.
Значительно более спокойно смотрит на возобновившуюся тревожную активность Меджлиса официальный Киев. Учитывая то, что к действующим украинским властям у их западноевропейских партнёров есть определённые вопросы (связанные, например, с соблюдением в государстве прав человека и свободой слова), подобные попытки лидера крупнейшей крымскотатарской политической силы добавить к ним ещё и крымскотатарскую проблему должны были бы вызывать у украинских властей, как минимум, озабоченность. Признаков чего мы, увы, не наблюдаем.
Дмитрий СОСНОВСКИЙ
http://www.politcom.ru/article.php?id=11998