С 23 по 27 сентября в Судаке проходила XXIII научная конференция «Человек и природа. Проблемы социоестественной истории». Участие в ней приняли ученые из Москвы, Татарстана, Крыма и Казахстана. Их доклады были посвящены различным аспектам истории Туркестана, России, Китая и других регионов мира. Не был обделен вниманием и Крым.

26 сентября в рамках конференции состоялся круглый стол «Крым сегодня». Его работу открыл организатор конференции известный российский историк, лауреат премии им. Б.Чобан-заде Эдуард Кульпин-Губайдуллин.

Он выступил с докладом «Крымские татары: эволюция этноса в разной природной среде и социально-политических условиях». По мнению Кульпина, эволюция крымских татар является уникальной и совершенно иной, чем у подавляющего большинства других народов. Это связано с тем, что после присоединения Крыма к России самая активная часть народа эмигрировала в Турцию. Однако, как полагает Кульпин, любой народ обладает определенными внутренними силами, ждущими своего времени для развития.

Специфика крымских татар также заключалась в их разделении на три субэтнические группы (ногаи, горные и южнобережные татары), отличавшиеся друг от друга как в антропологическом, так и в языковом плане. Большую роль в консолидации крымскотатарского народа сыграл Исмаил Гаспринский. Он объединил народ, интеллектуально создав «единый язык — единый понятийный аппарат», считает Кульпин.

Однако в дореволюционное время народ еще не был достаточно образован. Уже при советской власти к началу войны была достигнута всеобщая грамотность. Причем эта грамотность была на едином крымскотатарском языке. Но субэтносы оставались разобщенными, сохраняя «изолированность, свойственную средневековью». После депортации, несмотря на страшные потери, произошла стремительная консолидация этноса. Процесс, который у многих народов протекал в течение столетий, у крымских татар прошел в невероятно короткие сроки. Депортация уничтожила границы между субэтносами и привела к их смешиванию.

Произошли изменения и в социальном положении народа. До войны крымские татары были преимущественно сельскими жителями, в основном с четырехклассным образованием. Но после войны они не были допущены к земле по причине дефицита земельных и водных ресурсов в Центральной Азии. Крымские татары столкнулись с необходимостью достаточно быстро превращаться в городских жителей, идти в промышленное производство.

«Специфика Центральной Азии заключалась в том, что местные жители не могли воспринять быстро технологическую дисциплину на производстве, которая полностью противоречила достаточно свободному распоряжению временем и силами в сельском хозяйстве. Местное население не шло на фабрики и заводы, оно не могло жить в городах, особенно в хрущевках, которые не были приспособлены к условиям жизни в Центральной Азии. В ином положении находился народ, поставленный в условия во многом лагерные, в жестокие условия внешней дисциплины. Насильственным путем он был внедрен в промышленное производство и должен был жить в условиях, невыносимых для местных жителей. Эти условия были такими же плохими как для узбеков, так и для крымских татар. Но узбеки имели возможность отойти от этого, а крымские татары не могли», — полагает Кульпин.

Уже после отмены режима спецпоселений крымские татары создали в Центральной Азии свое культурное пространство, свой быт они обустроили лучше, чем местные народы.

В условиях советского строя крымскотатарский народ должен был думать сам за себя, не рассчитывая на помощь государства. Депортированные понимали, что могут достигнуть успеха, только имея высокую квалификацию. Поэтому стремились получать образование. Это обусловило то, что среди крымских татар был высокий процент людей с высшим образованием. «С точки зрения имперской политики СССР, крымские татары стали исполнителями задачи индустриализации Центральной Азии. Они заняли социальную нишу между местным населением, не желающим индустриализироваться, и колонизаторами нового типа — инженерами и другими специалистами, присылавшимися из Центральной России. Более того, происходило постепенное замещение этих присылаемых специалистов татарами. Это положение способствовало развитию их образования и способствовало росту их интеллектуальных возможностей больше, чем у других народов».

Культурные последствия этого положения заключались в том, что крымскотатарский народ усвоил европейскую культуру и русский язык. Вернувшись на родину, крымские татары, по сравнению со славянским населением, оказались более подготовленными к трудностям, сложившимся после распада СССР. Хотя в Крыму крымские татары вынуждены были начинать все с нуля, сегодня, по мнению Кульпина, уровень жизни крымских татар не ниже, чем у русских и украинцев. При этом, как полагает ученый, развитию крымских татар и живущих на полуострове русских мешает отсутствие взаимопонимания. Он призвал представителей обоих народов искать общий язык и думать прежде всего о процветании Крыма. «Нельзя двигаться вперед, оглядываясь назад. Цели будущего построения общественной жизни должны быть намного выше интерпретаций прошлого. Потому что прошлое всегда будут интерпретировать по-разному», — заключил Кульпин.

Директор Центрального музея Тавриды Андрей Мальгин в своем выступлении отметил, что четверть века, прошедшая с начала репатриации крымских татар, была богата на разнообразные конфликты. На первых этапах репатриации конфликты были связаны с самим ходом возвращения, социальными проблемами, земельным вопросом, политическими требованиями ОКНД и Меджлиса. Сейчас же конфликтность перемещается в гуманитарную сферу. Так, в этом году вспыхнуло несколько конфликтов вокруг трактовки некоторых страниц истории Крыма.

Касаясь скандальной «Книги памяти Восточного Крыма», Мальгин отметил, что, хотя ничего нового в опубликованных документах авторы читателям не сообщают, критикам было за что зацепиться. В нескольких местах авторы изложили события так, что у читателя могло сложиться превратное представление о том, что в некоторых неблаговидных делах во время оккупации участвовали не отдельные представители крымскотатарского этноса, а едва ли не весь народ. Они проводили параллель между Меджлисом и профашистскими национальными организациями периода войны.

Одну из версий гибели разведчицы Алиме Абденнановой, бросающую тень на ее имя, они изложили как исторический факт, не подтверждая никакими документами, а только воспоминаниями одного из участников событий, которые были не проверены. В то же время Мальгин раскритиковал «Историю крымских татар» В.Возгрина, которая, по его мнению, изображает славян как захватчиков и завоевателей.

Председатель общественной организации «Милли Фирка» Энвер Кантемир-Умеров положительно оценил доклад Кульпина-Губайдуллина и выразил сожаление о том, что в современном Крыму высокий потенциал крымскотатарского народа не востребован и не реализуется. При этом он назвал «Книгу памяти Восточного Крыма» провокацией и заявил о том, что государство не должно издавать за свой счет такие книги.

Управляющий делами Милли Фирка Васви Абдураимов подчеркнул, что Крым находится в сфере межцивилизационных противоречий, крымские татары не отделяют себя от евразийского мира, хотя в крымскотатарской элите есть сторонники евроатлантической интеграции.

Он назвал евразийскую интеграцию наиболее приемлемым путем развития для народов Крыма.

Эмир АБЛЯЗОВ,

Газета «Голос Крыма»
№ 40 (1030) от 04.10.2013 г.