Тема предлагаемого экспертного опроса очень актуальна, но при этом запутанна, сложна и даже взрывоопасна. Как осторожно ни подходили бы к ее обсуждению политики и эксперты, они рискуют нарваться на гневные комментарии, поскольку градус дискуссий по этой проблематике часто зашкаливает.

Итак, мы беседуем с известными политологами и общественными деятелями о том, что представляет из себя казахский национализм как политическое движение и чего стоит ждать от него в будущем… Вопросы, заданные экспертам, звучали так:

1. Что это за силы?
2. Каковы их конечные цели?
3. Насколько популярны их идеи в обществе?
4. Насколько они объединены или разобщены?
5. Каковы их перспективы с точки зрения создания политической партии?

Нет среди них единства…

Талгат Исмагамбетов, независимый политолог:

1. То, что ныне именуется национализмом, неоднородно изначально. И в организационном отношении оно не было целостным течением. Почти все так называемые национал-демократы, появившиеся на рубеже 1980-1990-х годов, за исключением немногочисленной партии «Алаш» во главе с Ароном Атабеком, не ставили своей целью завоевание власти.

Отдельные личности стремились к депутатским мандатам, но приход к политической власти не ставился в качестве заявленной цели ни движением «Желтоксан», ни Гражданским движением «Азат». В те годы любая политическая группа, оспаривавшая монополию КПСС, представлялась демократической. Не случайно эти национально ориентированные движения первоначально получили название «национал-демократы». Во второй половине 1990-х, когда на долгое время утихли политические дискуссии о характере государственности и демократии, распространение получило другое наименование — «национал-патриоты».

По сути, в 1990-х эти настроения и позиции оставались уделом части интеллигенции. Однако в последние годы этнонационалистический тренд заметно усилился. Достаточно вспомнить заявления некоторых оппозиционных политиков о их приверженности национализму. Между тем эти люди в 1990-х были вполне лояльными чиновниками, занимавшими очень видные посты. Но, с другой стороны, ремейк национализма, наблюдаемый с 2004-2005 гг., не внес принципиально нового содержания. Лишь озвучены старые намерения и привнесено стремление использовать эти настроения в политической борьбе.

Национал-патриоты старого разлива и неонационал-патриоты образца 2005-го различаются между собой. Не случайно наблюдается взаимная настороженность. Кроме того, есть непомерное влияние личных амбиций.

2. Первая и самая очевидная их слабость — это то, что весь спектр течений национал-патриотов не имеет экономической и социальной программы. Цели довольно определенные: первенство казахской нации как государствообразующей, тогда как представители остальных этносов воспринимаются в качестве граждан, но относящихся к диаспорам, имеющим свои исторические родины за пределами Казахстана. Время от времени будируется тема необходимости изменения преамбулы действующей Конституции в сторону государствообразующего характера казахской нации вместо существующего определения государства казахстанского народа.

На этом единство позиций заканчивается. Одни, сторонники казахской политической нации, настаивают на том, что в Казахстане есть одна казахская нация и есть диаспоры; другие не против включения иных в казахскую нацию на основе ассимиляции.

4. Объединяются, как показывает многолетняя политическая практика, только в противостоянии чему-то, какой-то политической инициативе. Последнее по времени такое объединение «против» имело место в конце 2009-го как реакция на принятие первого варианта Доктрины национального единства.

Кроме личностных разногласий, играющих очень большую роль, можно отметить и «разнородность» националистов. Как уже было сказано, есть прежние национал-демократы и есть пришедшие с ремейком национализма в 2004-2005 гг., когда начал просматриваться поворот к использованию национализма рядом оппозиционных партий в политической игре против действующей власти.

5. Казахстанское законодательство не позволяет создавать этнически ориентированные партии. Обходной маневр посредством преобразования уже имеющейся партии в национал-патриотическую по содержанию тоже вряд ли удастся. Попытка преобразовать «Руханият», как известно, закончилась снятием партсписка с выборов, сменой руководства и возвращением — под давлением власти — к прежнему курсу. Причина состоит в том, что самостоятельная национал-патриотическая партия — это вызов правящей элите и партии власти. Так что отдельным национал-патриотам придется быть используемыми в зависимости от ситуации, чтобы будоражить общественное мнение, заставлять колеблющихся голосовать за стабильность политического курса.

Следует отметить, что некоторые видные национал-патриоты отлично понимают ситуацию и ограничиваются нематериальными, а, бывает, и материальными дивидендами для себя лично, но без значимых политических приобретений для национал-патриотов в целом.

Национализм общегражданским не бывает

Канат Нуров, президент научно-образовательного фонда «Аспандау»:

1. Трудно назвать казахский национализм политическим движением. Это, скорее и как правило, дремлющая, архаическая и стихийная сила, которая представлена разрозненными национал-патриотами самого различного толка: от общегражданского, светского направления до мракобесного, этнократического.

Национализм тесно связан с сепаратистским стремлением какой-либо национальности стать нацией, то есть обрести собственное государство, в котором все остальные национальности считались бы представителями этой нации как полноправные граждане национального государства. Даже в условно «моноэтничных» странах национальное государство всегда было общегражданским. Этим конструктивная роль национализма исчерпывается. В остальном, когда данная цель достигнута — а в Казахстане это так — национализм начинает играть деструктивную роль, запрещая какие-либо иные языки или не допуская граждан нетитульных национальностей к управлению государством.

Все радикальные призывы казахских националистов, по сути, направлены против государства, так как они могут подхлестнуть эмиграционные настроения среди русскоговорящего населения, включая шала-казахов. Мы можем потерять свою государственность и независимость, за которые так ратуют нацпаты. К счастью, казахи всегда останутся личностно открытыми, так как в них жива еще национальная идея общегражданской общности.

В казахском языке наше самоназвание звучит как «казак», т.е. через такое же «к» в конце, как и в начале слова. Это подчеркивает социальное, а не кровно-родственное происхождение нашего этноса от института казакования, т.е. аульного, вольного и индивидуального образа кочевания. Казак — это звучит гордо для любой национальности Казахстана, а не только для казахов.

Наше этническое самоназвание в этом смысле действительно может стать национальным для всех граждан Казахстана, поскольку оно объединяет. Не только национальности стремятся к собственному государству, но и демократические государства, как правило, создают единые нации из множества национальностей. Так было на протяжении ХIХ и ХХ веков в Европе, Азии, Америке. Возможно, это происходит сейчас и в Африке. Демократия предоставляет народу власть, нация выражает себя через государство, государство становится национальным в смысле общенародности, но не этничности.

По поводу подмены понятия «патриотизм» понятием «национализм» следует сказать особо, чтобы несколько скорректировать позиции глубоко и искренне уважаемого мной Айдоса Сарыма и других общественных деятелей. Их стремление представить национализм общегражданским явлением весьма позитивно и необходимо в политическом смысле, но не в научном.

Национализм, в отличие от патриотизма, в принципе не бывает общегражданским. В основе его как явления и идеологии лежит этнократизм либо титульной национальности (шовинизм), либо нетитульной (сепаратизм). Да, у национализма, как и любого явления в этом мире, есть свои «позитивные» устремления, но нельзя подменять им понятие «патриотизм». В основе любви к родине, в т.ч. к национальному государству, лежит общегражданская сущность. В этом смысле я скорее назову себя национальным патриотом («нацпатом»), но ни в коем случае не националистом.

Я поддерживаю наших националистов в их сдвижке в сторону общегражданского, политического понимания нации («Казахи всех национальностей — объединяйтесь»), но подменивать и смешивать понятия патриотизма и национального государства с понятием национализма, проистекающего из того же этнократического ряда, что и нацизм с шовинизмом, я позволить себе не могу. Даже патриотизм, не говоря уже о национализме, может стать «последним прибежищем для негодяев», которые, прикрываясь общесоциальными (национальными) целями, нарушают общечеловеческие ценности и права, в том числе на частную собственность. Причем нарушают в своих личных, а отнюдь не в государственных целях.

2. Соответственно идеологическому разнообразию националистов их цели весьма различны, но, как правило, зачастую неосознаваемы, поскольку они себя не могут осмыслить как единое явление: политически, идеологически и методологически. В последнее время усилились противоречия между официальным истэблишментом так называемых «шала-казахов» и неформальным движением так называемых «национальных патриотов» — нацпатов, а проще говоря, между русско- и казахскоговорящими казахами.

Естественно, что все другие граждане республики большей частью на стороне первых. Этническое (культурно-бытовое) происхождение правительства и нацпатов — одно и то же, но дьявол кроется в том, что политические и экономические различия этих слоев нашего общества драматически обретают оттенок якобы этнического конфликта из-за второстепенной роли государственного языка по сравнению с межнациональным. То есть разделение казахов по языку присутствует скорее в силу резкой поляризации в социально-экономическом расслоении общества, чем в силу того, что «нагыз-казах» не понимает русского языка «шала-казахов».

Современный народ Казахстана в целом, включая казахскоговорящую часть, является преимущественно русскоязычным этносом в административно-правовом и научно-техническом аспекте коммуникации. От этого факта не уйти. А потому не стоит переоценивать конфликтный потенциал, связанный с казахским и русским языками. Он приобретает повышенное значение лишь из-за различий в социальном и экономическом положении простого народа и элиты.

Конечно, языковое различие является необходимым условием этнического, т.е. культурно-бытового, позиционирования социальных групп в обществе. Но язык, как оказалось, является далеко не единственным и явно недостаточным условием для этнического сознания. Все «шала-казахи» считают себя казахами, а у «нагыз-казахов» язык не поворачивается назвать их русскими. Более важный фактор национального сознания — это образование личности, сознание ею общей и при этом достоверной истории своего этноса (как на уровне отдельной национальности, так и на уровне единой нации), что, впрочем, госсекретарь РК уже объявил в качестве идеологического приоритета.

Большинство казахскоговорящих недовольно своим заниженным положением в обществе и связывает личный неуспех с недостаточным знанием русского языка, с его фактическим «засильем» во всех сферах жизни общества, а также с чуждой им элитой, говорящей на русском и английском языках. Но гражданской войны в Казахстане из-за этого, я уверен, не будет, так как во всех разнородных племенах казахов издревле была сильна надэтничная национальная идея государственного (общегражданского) устройства общества, о чем свидетельствует казахский миф о трех сотнях казахов под предводительством Алаша.

Просто публичные нападки казахскоговорящих и реакция русскоговорящих будут продолжаться до тех пор, пока казахский язык фактически не займет равное положение с русским в административно-правовом и научно-техническом смысле. Но шансы на это с каждым годом становятся все призрачнее в силу глобализации (в т.ч. англизации) планеты в целом и нашей страны в частности.

Но в казахском языке и искусстве сокрыт огромный художественный потенциал либерального мировоззрения. Да, казахский язык пока не популярен, насильно его не модернизируешь и людей не заставишь говорить на нем дальше быта, кухни и мата. Для этого надо, например, пропагандировать шедевры казахского песенного искусства, чтобы люди стали интересоваться языком этих песен. Благо таких шедевров у нас много. Но даже если современная казахская национальность, как и все остальные этносы Казахстана, станет казахскоговорящей во всех смыслах этого слова, а не только в бытовом, то от этого она не перестанет быть русскоговорящей, так как русский язык стал для современных казахов, по сути, одним из ключевых этнических (культурно-бытовых) признаков.

3. Их идеи очень популярны в толщах «массовидных, одномерных» личностей в силу их «архетипичности». Но с этими идеями очень опасно заигрывать, их использовали в свое время Гитлер в негативных целях нацизма (национального социализма) и даже Сталин в позитивных целях защиты от нацизма. Как известно, в своей речи после 22 июня советский вождь обратился к народу со словами про «Святую Русь», которые шовинистически противоречили идеям интернационального социализма. Эта неуправляемая стихия есть в каждом этносе, и она тесно связана с биологически запрограммированными инстинктами группового позиционирования и эгоцентризма.

Кто заигрывает со стихией кровного родства, языковой или антропологической схожести, тот неоригинален.

Но этнос — это не государство, а культурно-бытовая общность людей, которая может и не иметь собственного государства. Этнос начинается с рода и племени, проходит через народность и национальность и может заканчиваться нацией.

Нация — это индустриальный этнос, имеющий собственное общегражданское государство. В этом смысле понятие «нация» чуть шире понятия «национальное государство», так как не предусматривает этнического происхождения общеграждан¬ского государства и, соответственно, официального наличия в нем какой-либо титульной национальности. Но даже сторонники национального государства имеют весьма и весьма отдаленное, с научной точки зрения, отношение к национализму как в целом этнократическому явлению.

4. Славу богу, они весьма разобщены — причем благодаря несколько изощренной политике первого президента. Вряд ли это возможно оспорить. В случае его ухода остается только надеяться на традиционную открытость простых казахов и на хрупкую преемственность этой политики. Казахстан, надеюсь, не совершит той же ошибки, что и СССР.

Сталин, возможно, сильно ошибался, предоставляя культурно-национальным автономиям РФ национальный статус государств и полагаясь при этом на доминирующую роль КПСС. СССР смог создать общегражданскую, политическую нацию, осколки которой умирают сегодня во всех нас, но Россия всегда была слишком терпима к своим этническим меньшинствам.

Поэтому сегодня значительная часть Украины, будучи большей частью русской, уже не считает себя Россией, хотя начало Великой России положила именно Киевская Русь, а Золотая Орда просто передала ярлык на великое княжение Москве. Это большая самоидентификационная трагедия для простых украинцев. Когда люди пытаются идентифицировать свое общество не по образу жизни, а по языку или, хуже, по крови, генетике или расе — они приходят к произволу и попадают в непроходимый тупик, как это случилось с немцами.

Проект по исследованию образцов ДНК на установление генетического родства людей пока еще далек от того, чтобы принести пользу исторической науке в части этнологического аспекта. Некоторые группы казахов по гало-группе R1A1 могут оказаться русскими, либо казахи могут в целом быть помещены по генетической классификации в группу кавказских народов, к которой относится большинство европейцев. Но ведь это же абсурд, если никто в науке не спорит о тюрко-монгольском происхождении казахов. Поэтому любые попытки воссоздать в казахском гражданском обществе жузовую структуру якобы для влияния регионов на правительство никак не могут помочь строительству национального государства.

Казахские рода и племена как изначально (союз казаков «Алаш»), так и после Чингисхана не имели кровно-родственной природы. Можно было жениться внутри племени и даже рода, лишь бы не было кровосмешения на протяжении семи поколений («жеты-ата»). Это были этно-политические образования, сами казахи называют их не племенами, а народами-государствами («Ел»). Наши жузы скорее объединяли, чем разъединяли, разрозненные казахские ханства в единую политическую нацию.

Но поскольку в Великой степи было невозможно фиксировать народы-государства территориально, то использовалась древне-монгольская родоплеменная символика и тематика в политическом старшинстве казахских жузов, племен и родов, сохраняющем национальное единство разнородных народов-государств тюркских казаков. Сегодняшний типичный, т.е. кровно-родственный, «трайбализм» в казахстанском правительстве — это обычная «клановая» возня, борьба различных «местечковых» групп влияния, не имеющая никакого отношения к мифологической загадке «Трех «сотен» («Уш жуз»). Кроме того, помимо казахов, в Казахстане давно уже проживают иные национальности, которым, возможно, интересна эта загадка казахской истории, но которые не желают делиться по ушедшим в прошлое жузам.

5. Теоретически это возможно, но, практически вряд ли. Такой провал в несуществующее прошлое маловероятен, казахи всегда были открытой национальностью. Даже тогда, когда представляли собой титульную национальность древнемонголь¬ской имперской нации (Золотая Орда — «Ак-Орда»). Так что обязательно будет какое-то еще и иное политическое содержание, призванное быть публичным прикрытием националистической сути такой партии.

Джанибек Сулеев, веб-издатель:

1. Казахский национализм как политическое движение (для краткости буду называть КНКПД)… Здесь сразу напрашивается знак вопроса. В том смысле, что вообще было ли когда-нибудь, по большому счету, такое явление? Я не ученый, чтобы выдать некую четкую и ясную картину, используя какую-то методологию и инструментарий. Но, как мне кажется, все, что было после второй мировой войны, включая события 1986 года и до обретения суверенитета, достаточно сложно втиснуть в формулу «казахский национализм как политическое движение». Как о явлении либо как о полном отсутствии такого явления, на мой взгляд, мы можем говорить лишь применительно к периоду после обретения независимости.

Другими словами, сегодня есть силы, которые могли бы стать силой, олицетворяющей собой «казахский национализм». Это молодежь, плохо помнящая эпоху СССР, и та, которая вообще ни сном, ни духом… Вот база для «казахского национализма как политического движения». Разумеется, несколько поколений такой молодежи в основном будут выходцами из аграрной, сельской местности. Это если говорить о силе… Но только лишь как о потенциальной силе, которая готова принять такие идеи.

2. Итак, с потенциальной силой, с базой т.н. КНКПД мы определились… Теперь остались цели. Тут такое дело… Если ориентироваться на несколько фамилий, которые традиционно и уже достаточно стереотипно связывают с т.н. национал-патриотами и от которых, как принято считать, и исходит угроза возникновения КНКПД, то создается впечатление, будто идет крайне активное строительство такого мировоззрения.

На самом-то деле:

а) не стоит переоценивать социальные сети;
б) четкого мировоззрения, не говоря уже о какой-то стройной «казахской идее», которая бы объединила всех, просто нет!

Следовательно, о каких-то сформулированных конечных целях или даже Цели (!) говорить не приходится в принципе. Вот у нас теперь есть своя суверенная бюрократия, территория, атрибутика (членство в ООН)… и пока есть все это, к чему можно прислониться, спрятаться в его тени… только благодаря этому, может быть, и расцветет потенциальный КНКПД.

А придумать нечто из ряда вон выходящее, чтобы Казахстан просто заискрился и засверкал (в данном случае мы не берем во внимание такие оценочные категории, как плохо или позитивно-хорошо «засверкал»), чтобы сама суверенная власть стала бы узнаваемой в мире за счет «казахского национализма», — такое трудно себе представить. Т.е. ВСЕ, что нужно для казахского потенциального счастья и гордости, уже состоялось и без них, нынешних витий, волею исторических обстоятельств.

Другой разговор, что есть всякие разные мнения по поводу нашего государства и его перспектив в целом среди самих же казахов. При этом населению, обществу есть с чем сравнивать (одни сравнивают с Союзом, другие с тем, что видели за рубежом и т.п.). Идет подспудная критика власти, существуют разные слои и уровни протестности и разное понимание того, как надо вообще строить и двигать это государство. Но наиболее популярная идея в обществе — это индивидуальный успех, личное благосостояние, а там… хоть вселенский потоп.

Мне кажется, такой вот, условно говоря, узкой идеей заражено все общество — от бомжа до чиновника. В противовес всем остальным идеям, включая КНКПД. Выходит, говорить конкретно о каких-то целях пока рано, поскольку нет идеи, сквозь призму которой и появляются цели…

3. О популярности чего можно говорить при отсутствии идей или хотя бы одной Идеи? Приветствуется все, что на казахском, по-казахски. Кто-то там носит георгиевские ленточки? Нет, у нас будут свои ленточки. Это тоже идея. Но это опосредованная идея — она выросла из копии. Или вот другая идея: все вокруг говорят исключительно на казахском языке, все делопроизводство на казахском языке и т.д. и т.п. Но это же идеализм. Об этом как о само собой разумеющемся могут совершенно спокойно и уверенно говорить большей частью лишь молодые люди. Взрослый, разумный человек, если он только не ангажирован, не будет столь категоричен. Ибо совершенно ясно, что за 20 лет казахский не стал де-факто полноценным государственным языком. Не будем говорить о причинах этого, но что есть, то есть. А раз идея отсутствует, значит, в обществе может быть только запрос на идею казахского национализма.

4. Разобщенность тех групп и лиц, которых относят к национал-патриотическим, налицо, и удивляться тут нечему. Во-первых, в чистом виде таких, можно сказать, практически нет, во-вторых, к ним можно отнести довольно большое количество людей, например, почти всю казахскоговорящую творческую корпорацию — журналистов, писателей и т.д. А в целом ее проще назвать «национал-популистской»… Кроме того, вся эта корпорация изначально не то чтобы недружна, она просто давно и независимо от повестки дня разобщена совсем по другим лекалам, в которых мало общегосударственного, общеказахского.

5. Что касается перспектив создания такой партии, то они есть, и довольно серьезные. Как было сказано в ответе на первый вопрос, есть база, сила для КНКПД. В общем пространстве протестности, безусловно, присутствуют настроения, которые вполне могут оформиться в комплекс, названный нами КНКПД… Вопрос лишь в том, что нет четко сформулированной Идеи. Из тех персон, которые уже высказываются в этом русле (и их считают как бы первой ласточкой), она вряд ли родится, а иначе давно уже всех бы потрясла. Значит, ее следует ждать — она может появиться, так сказать, в племени младом и незнакомом нам.

Однако это тоже проблематично — ведь помимо какого-то природного порыва должна быть и мысль, должен быть лозунг, высеченный искушенным и хоть каким-то образом образованным (наполненным знаниями) мозгом. Либо стоит ожидать интенции извне — нам вполне могут преподнести такую великую «казахскую идею». Как в свое время преподнесли такую идею большевики — вы же не будете утверждать, что ее принесли наши, степные, большевики. Они только подхватили ее. Сама же наша власть в силу «онтологических» проблем вряд ли сможет ввести такого игрока и потом как-то контролировать его. Только суррогат.

По-детски нетерпелив и обидчив, соткан из комплексов и фобий…

Петр Своик, политик:

Чего Казахстану сейчас более всего не хватает, так это казахского национализма, политически оформленного, респектабельного и ответственного.

Для развитого Запада, чьей экономической и идеологической периферией оказались части распавшегося СССР во главе с Россией, процесс формирования собственных национальных государственностей проходил в несколько очень непростых исторических этапов. Европейские государства-нации начали оформляться еще на феодальных, религиозных и, преимущественно, этнических самоидентификациях (во многом отталкивавшихся как раз от враждебного противопоставления соседним культурам, государствам и нациям) и лишь через века и большую кровь пришли к современным развитым демократиям с упором уже не на этническую, а на гражданскую основу.

Наша же проблема заключается в том, что мы, получив казахскую суверенную государственность, оформленную в как бы современном виде, имеем ее одновременно и в совершенно архаичном исполнении.

Так, о собственно национальной государственности, хотя бы даже в этно-казахском смысле, говорить пока не приходится, поскольку, хотя административные и ключевые экономические структуры заполнены по преимуществу казахами, как раз именно казахский национальный интерес отображают очень плохо. Во всяком случае, именно казахская глубинка, сельские казахи и казахские «самозастройки» вокруг больших городов являются «социальными аутсайдерами» в собственной стране.

Дело в том, что национальная государственность, когда народ-нация получает хоть какие-то реальные права на формирование власти, хотя бы в урезанном этническими, сословными или конфессиональными ограничениями виде, — это все же исторически более прогрессивная форма государственности, чем сегодняшний Казахстан.

По существу, История, подарив Казахстану государственный суверенитет и Елбасы как персонального его носителя, не оставляет нам сейчас ни времени, ни иного благополучного выбора, кроме как «два в одном» — строить сразу и казахскую национальную, и общегражданскую государственность. И тут первое слово и приоритетное право должны получить казахи. По той простой причине, что если не они, то … больше некому.

Ведь кого сейчас можно назвать решающими акторами политического процесса в Казахстане, включая и право ответа на такой животрепещущий вопрос: Кто и Что будет «после Назарбаева»? Такими акторами являются коррумпированные казахские верхушки, вписанные в ориентированные «на вывоз» экспортно-сырьевой и кредитно-инвестиционный бизнесы, осуществляемые преимущественно неказахскими иностранными собственниками и компаниями. Отменить именно их право определять дальнейшую судьбу Казахстана мы никак не можем, как не можем помешать определять эту судьбу в интересах самосохранения компрадорских казахских кланов и внешней эксплуатации страны.

Более того, мы, население (казахи и другие представители многонационального народа Казахстана) и прообраз будущей гражданской нации, не только не мешаем, но и вполне способствуем исключительно олигархическому и иностранному участию в решении нынешней судьбы нашей страны.

Действительно, неказахи и без всяких приписок голосуют за Назарбаева и страшатся его ухода, справедливо опасаясь прихода во власть казахских националистов. Казахская же часть населения, особенно казахская бюрократия и казахский бизнес, тоже не слишком мечтают о переходе к выборам «как в Европе», справедливо опасаясь потери занятых ими позиций. И уж, конечно, как прямую угрозу для себя рассматривают прозрачные и нефальсифицируемые выборы правящие семейства и олигархи — в этом случае им справедливо придется ожидать прихода во власть желающих немедленно «взять за руку и отвести в тюрьму».

Да, и честно говоря, нет более быстрого и надежного способа сотворить в Казахстане политическую, социальную, межнациональную и внутриказахскую дестабилизацию, нежели устроить действительно конкурентные выборы президента или тех же областных акимов.

Здесь объективно необходима подготовительная конституционная реформа с перераспределением суперпрезидентских полномочий в треугольнике (как во времена трех знаменитых биев) президентской, законодательной и исполнительной ветвей власти. Вместо «никакого» Конституционного совета хорошо бы создать разрешающий все коллизии внутри власти и общества Конституционный суд в составе всенародно избираемых «биев» от всех частей казахского народа и представителей «четвертого жуза». А вслед за этим просится и территориальная реформа с укрупнением чисто административных областей до трех-пяти аймаков, близких к экономической и исторической самодостаточности, а потому и к региональному самоуправлению.

Вместе с этими общегражданскими институтами современной демократической государственности необходимо и оформленное политическое представительство именно казахского национального интереса. В этом смысле, например, Ассамблея народа Казахстана — совсем небесполезная задумка, но вот как раз казахский народ, имеющий собственную структуру и самоидентификацию, в ней не представлен.

Структурирование же, организационное и политическое, именно казахского народа насущно необходимо. Хотя бы потому, что ныне мы имеем преимущественно казахское наполнение государственности в физическом, так сказать, виде, но юридически оно никак не прописано, а идеологически закреплено лишь замалчиванием и двусмысленностями. Вот эта «недоопределенность» и «недосказанность» как раз блокирует (причем надежнее, чем собственно авторитарный режим), развитие в Казахстане гражданского общества и демократических политических институтов. Между тем продолжение разворовывания и распродажи собственной страны далеко не лучшее занятие для национальной элиты.

Реальность такова, что достаточно большая часть населения республики и весьма немалая часть казахской интеллигенции вполне искренне убеждены, что в Казахстане право на нацию имеют только казахи, остальные же относятся к национальным диаспорам. И что казахи, соответственно, имеют свое собственное, чем-то отличающееся от общегражданского, право на национальную государственность.

Лично я совершенно не в восторге от такой постановки вопроса, но как гражданин своей страны и мыслящий политик обязан признавать и уважать это мнение. Более того, поскольку оно распространено достаточно широко, я как его оппонент сам обязан способствовать политическому оформлению и практическому встраиванию таких мнений и чаяний в политическую конструкцию будущей уже не частной, а национальной казахстанской государственности — иначе ей не быть крепкой.

Ситуация диктует свое: «нацпаты» не могут «отменить» граждански мыслящую часть населения Казахстана, а гражданская часть — «отменить» этноориентированную. Но будущее все равно надо строить вместе. Надежно договариваться можно только при наличии действительно представительных структур и недвусмы¬сленно сформулированных политических позиций, постольку оформление казахского национально-патриотического движения — в наших общих интересах.

Поэтому нынешняя запутанность даже с определениями «казахские патриоты» или «национал-патриоты» (то ли это самоназвания, то ли обидные ярлыки), а также то обстоятельство, что «патриотическое» поле представлено исключительно «штучными» деятелями, неспособными не то что создать общую программу и организацию, но и хотя бы не ссориться вечно, — это общенациональная проблема.

В адрес нашей оппозиции сказано немало уничижительных слов, нередко справедливых. Она, дескать, и разобщена, и деструктивна, неизвестна народу и не имеет собственного созидательного содержания. А что тогда говорить об организации национал-патриотов, которой нет вовсе? Ни в оппозиционном, ни в провластном оформ¬лении.

Конечно, слабость казахского национализма простительна в силу его возраста: он по-детски нетерпелив и обидчив, соткан из комплексов и фобий, выстроен на претензиях к другим. Одному интеллектуалу националистического толка, гуманитарно-философского направления, ну прямо-таки необходимо по любому поводу демонстрировать свою русофобию — вроде как иначе ему свой патриотизм и опереть не на что. Другому, специализирующемуся более на экономике, непременно нужно изображать пребывание Казахстана в составе российской и советской империй как исключительно колониально-негативное. Вплоть до попытки представления Великой Отечественной войны «неказахской» — не на той стороне, дескать, воевали. Хотя и сам он — тоже продукт «проклятого советского прошлого».

Такие «национал-патриоты», разумеется, могут собрать определенное число своих сторонников (особенно среди анонимных интернет-комментаторов), могут иметь какие-то личные политические или иные дивиденды. Но респектабельного, отвечающего и за себя, и за страну патриотического движения на такой базе создать нельзя. А ведь оно необходимо.

В заключение же выскажу одну ключевую мысль насчет того, почему казахским патриотам так не везет с созданием объединяющей их самих и не шокирующей других политической организации. Деятели, берущиеся политически представлять интересы казахов, совсем не там ищут ответ на ключевой вопрос: по какому критерию граждане Казахстана могут или не могут идентифицироваться как казахи и что может быть реальной основой казахской политической консолидации?

Казахи тоже имеют право на историческое счастье

Мухтар Тайжан, президент Фонда Болатхана Тайжана:

— В первую очередь хочу отметить, что практически со всеми авторами, которые в двух последних номерах вашего издания выступили на тему «казахский национализм», я лично знаком. Это Талгат Исмагамбетов, Джанибек Сулеев, Петр Своик, Канат Нуров, ранее у вас на эту тему высказывались Нуртай Мустафаев, Данияр Ашимбаев, Нурлан Еримбетов, Марат Шибутов и другие. Недавно к этой группе вольно или невольно присоединились в Facebook некий Тайчибеков и банкир Ертаев, кембриджский исследователь Чокан Лаумуллин. Все они очень близки по своим взглядам. Со многими из них я участвовал и в публичных дискуссиях, и в Facebook, соответственно прекрасно знаю их мнение по этому вопросу.

Итак, раз они называют нас националистами, тогда и мы придумаем им собирательное обозначение, например, толерасты. Они ведь антагонисты национализма, т.е. сторонники толерантного взгляда, значит толерасты.

Как человек, получивший образование в Европе, я могу сказать, что понятие «национализм» имеет негативный оттенок только в российской и советской политологии. На Западе национализм имеет положительный смысл, имеет государствообразующее свойство. Меня так учили: не было бы национализма — не было бы и национальных государств. Ведь государства Европы, Азии, СНГ были созданы народами, а после создания своих государств они стали нациями. Nation-State — национальные государства — именно так эти страны и живут по сей день. Все мы знаем, как строго сохраняются национальные ценности, в первую очередь государственный язык, в европейских странах. Пожалуй, самый яркий пример — Франция.

И так живет весь мир. По данным Freedom House, подавляющее большинство стран на земле — национальные государства (мононациональные, как они пишут, так как в них не менее двух третей населения составляет один народ). Более того, по их мнению, именно в мононациональных государствах наиболее легко принимается демократия.

Но для Российской империи, а потом СССР национализм имел опасный, народно-освободительный смысл, ведущий к восстановлению национальных государств, а значит — к сепаратизму и развалу большой империи. Поэтому национализм и националисты в России и СССР всегда подвергались гонениям. Примечательна оценка Кенесары исторической наукой СССР. Мало кто знает, но когда началась война СССР со вчерашним союзником — фашистской Германией, ЦК Компартии Казахстана в своем обращении к казахстанцам взывал к духу народного героя, хана-освободителя Кенесары.

Поэтому в первой научной истории казахов от 1943 года хан Кене был представлен как герой. А после окончания войны, в 1945-м, отношение власти к нему меняется — он становится реакционным буржуазным националистом, и учебник по истории переписывается и выходит в 1949 году с совершенно другой оценкой хана Кене… А исследователи его жизни и деятельности Ермухан Бекмаханов и Елток Дильмухамедов подвергаются репрессиям… за что бы вы думали? Правильно — за казахский национализм.

В 1930-х все деятели «Алашорды» были расстреляны или отправлены на длительный срок в Сибирь — на верную смерть — тоже за казахский национализм. Затем в 1960-х годах московское движение студентов «Жас Тулпар» (одним из руководителей которого был и мой покойный отец) также обвинялось в казахском национализме. Мало кто знает, что «Путь Абая» Ауэзова сначала не выпускали из-за якобы сильной националистической направленности. «Желтоксановцы» в 1986 году тоже были обвинены и осуждены за казахский национализм…

Все это доказывает, что т.н. казахские националисты на самом деле — это казахские патриоты. Не было бы этих «националистов», возможно, не было бы сегодня и такого государства как Казахстан… Перефразируя известную цитату, можно сказать так: все мы сегодня стоим на плечах казахских националистов, или патриотов — кому как угодно.

А что же сегодняшние казахские «националисты», что они делают, к чему призывают? Именно казахские националисты (ултшылдар, ултжандылар) первыми выступили против невыгодного нам Таможенного союза, против передачи нашей земли в аренду Китаю, против абсурдного предложения ввести понятие «казахстанская нация». Где были тогда толерасты?

Мы критикуем власть и оппозицию за отношение к государственному казахскому языку. А разве мы не правы? Пока толерасты носили чуждые даже самой войне георгиевские ленточки, мы вспоминали миллионы казахских жертв советского режима — Ашаршылыка (казахского Голодомора) и политических репрессий 1930-х годов.

Сегодня казахские националисты выступают за закрытие российских военных полигонов в Казахстане. Мало кто знает, что до сих пор около 10 млн гектаров казахской земли отданы в аренду российскому ВПК под испытания оружия. Скажем, Капустин Яр (Астраханская область России и 1,5 млн га нашей ЗКО) был открыт первым еще в 1946 году. Там тоже испытывалось ядерное оружие, так же, как и на Тайсогане и Азгыре (Атырауская область).

Площадь полигона Сарышаган составляет 81 тыс. кв. км — это больше, чем Голландия, Бельгия и Люксембург, вместе взятые. Кто-нибудь знает, какое оружие там испытывается? По данным открытых источников, за аренду семи военных полигонов Россия платит Казахстану всего 27 млн долларов в год. Пусть это будут даже 27 миллиардов.

Дело не в деньгах — просто надо все российские полигоны в Казахстане закрыть! К такому выводу я пришел, когда съездил три недели назад в район Капустиного Яра и увидел последствия испытаний. Люди — инвалиды с детства, идет интенсивное опустынивание земель.

Где же позиция толерастов по этой проблеме? У меня возникает закономерный вопрос: патриотами какой страны они являются? Казахстана или другой страны?

Когда неделю назад упала ракета «Протон» с 600 тоннами гептила, мы в тот же день вышли в нескольких городах к российским консульствам с протестом. Я вылетел в Кызылординскую область — там в Кармакшинском районе разговаривал с людьми, у многих из них рвота. У детей очень гнилые зубы. О степени онкологии я вообще молчу. И это на 22-м году независимости. Их всех надо обследовать с медицинской точки зрения.

Вы не найдете ни одного нашего высказывания против представителей других национальностей, но на своей земле исконные жители, казахи, составляющие большинство, должны быть счастливы. Именно для этого создавалось наше государство, если почитать основополагающие документы. Для кого веками казахи защищали эту землю? Для машкевичей, шодиевых и митталов? Нет! Пусть все живут счастливо, но казахи тоже имеют право на историческое счастье. А сегодня они живут в самых неблагоприятных экологических районах. Почему бы не начать переселять казахов Кызылорды в Петропавловск? Из Мангыстау — в Кокшетау? Из Атырау — в Восточный Казахстан? Там есть производства, в то же время демография там падает, тогда как в названных мной неблагополучных регионах наблюдаются безработица и высокий прирост населения.

Конечно, все видят, что политическая сцена постепенно меняется. Если казахстанская оппозиция 1990-х и начала-середины «нулевых» годов была полностью русскоязычной, осуждающей казахский национализм (вспомним известные высказывания, например, Нурболата Масанова), то сейчас она не может позволить себе подобных высказываний, потому как изменилась демографическая картина, изменилось само казахское самосознание.

Разговоры о казахском национализме — это конвульсии колониального совкового менталитета, рабского сознания. Заметьте, толерасты обычно не знают своего родного языка. Как городской, асфальтный казах, я искренне советую им учить его. Иначе они окажутся (и уже становятся) чужими на своей земле, для своего народа. Вот в Facebook я вызывал банкира Ертаева на открытые дискуссии после того, как он обвинил нас в неофашизме, нацизме. Но они избегают открытого разговора…

В Казахстане журналист или политолог, не знающий казахского языка, не может таковым называться, потому что он не знает мнения большинства населения, которое составляет основу этого государства. Т.е. он живет в узком «асфальтном» социуме, общается с себе подобными. Тогда какой он политолог? Это все равно, что в Германии политолог не будет знать немецкого языка, или в России — русского. Это же нонсенс.

Они еще могли выжить в 1990-е, когда была совсем другая демографическая ситуация. Но сейчас все меняется, их время постепенно заканчивается. Они так и будут «тусоваться» в своем узком кругу и потихоньку затухать. А те люди, которые выражают мнение основного населения Казахстана, — это молодая зарождающаяся сила. Она как вздымающаяся волна, которая с каждым годом будет все мощнее и мощнее. Толерасты и сами это видят и понимают, отсюда и истерика …

Нам нужна деколонизация сознания. А толерасты являются носителями колониального, рабского сознания, на мой взгляд. Ничем другим я не могу объяснить оправдывание расстрела в Жанаозене со стороны «политолога» Данияра Ашимбаева. Или чем можно объяснить горячую поддержку Нурланом Еримбетовым привлечения к ответственности за т.н. социальную рознь режиссера Болата Атамбаева. Толераст Еримбетов в суде, во время плача родственников, поддерживал перед СМИ обвинительные приговоры в отношении нефтяников Жанаозена и Шетпе. Я тоже был в зале суда, но я был на стороне нефтяников. Толераст Шибутов называет женщин, которые вышли с протестом против повышения пенсионного возраста и сокращения декретных, «телками с сиськами».

Этими примерами я хочу показать, что Казахстан был и остается страной с сильным влиянием колониального, рабского сознания. Все это должны понимать. Это результат векового колониального гнета. Ведь в нас стреляли просто за то, что мы купались в своем собственном Жайыке. Мы пережили период насильственной христианизации, работорговли нашими детьми, наши женщины подвергались насилию, даже за перекочевку мимо крепостей мы должны были платить. Взять хотя бы тот же Арал. Когда-то это были джунгли. Там водились кабаны, олени, тигры, на которых охотились. Там сомы переворачивали рыболовецкие лодки. Вот такая была экосистема. Сейчас это пустыня. И это тоже результат колонизаторской политики.

Мы сейчас еще не прошли период деколонизации, мы еще не стали нормальной страной, мы до сих пор остаемся колонией, но теперь не только России, но и других стран, которые извлекают богатства наших недр на неизвестных нам условиях. Разве казахи в массе своей увидели плоды своих природных богатств? Разве мы хоть немного стали похожи на тех же арабов? Хотя за 20 лет Эмираты стали Эмиратами, Малайзия — Малайзией… Т.е. можно было за этот период добиться такого же уровня, а мы до сих пор непонятно чего ждем. Я думаю, что вся проблема в нашей элите, которая была партократической, а теперь имеет признаки компрадорской элиты. Она в свой коммунизм раньше не верила, верит ли она сейчас в независимый Казахстан?

Почему «обрусевшие политологи» об этих вещах молчат? Зато они обвиняют нас в том, что мы разрозненны. Насколько мы разрозненны — это мы еще посмотрим. Мы здравомыслящие люди, и у нас еще все впереди.

Мы лишь требуем, чтобы исполнялись законы страны

Айдос Сарым, политолог и публицист:

1. Прежде всего это граждане Республики Казахстан, которые считают, что общество должно получить ясные и четкие ответы на вопрос: «Какое мы строим государство?» Это фундаментальный вопрос, поскольку с ним связаны и целые наборы практик и действий в сфере политики и экономики.

К сожалению, надо честно признать: власть сегодня говорит о том, как оформлять здание государственности, тогда как речь следует вести о фундаменте, несущих конструкциях, строительном материале. Это люди, которые считают, что действующая партийно-политическая система, ее основные акторы не отражают в полной мере их чаяний и надежд. Это миллионы молодых граждан, которые выросли в условиях независимости и не хотят возврата советских институтов и советской тоталитарной архаики. Не хотят, чтобы их государство теряло свою независимость и суверенитет.

2. Цель — создание полноценного казахского национального государства, которое в полной мере отвечает вызовам современности. Созидание демократического, правового, социального, светского, унитарного государства, которое уважает права и свободы своих граждан. Создание открытого, свободного общества, в котором власти прислушиваются к воле своих избирателей. Ничего сверхъестественного и из ряда вон выходящего.

При этом особо хочу подчеркнуть, что казахские националисты не требуют никаких эксклюзий для казахов. Никто, ни один уважающий себя казахский политик не выступает с этнократическими лозунгами вроде «Казахстан для казахов». Мы лишь требуем, чтобы исполнялись законы страны, чтобы сама власть исполняла требования Конституции и двух основополагающих документов: Декларации о суверенитете и Закона о государственной независимости Казахстана.

3. Я думаю, что достаточно популярны, поскольку сегодня вопрос созидания государства-нации, если перефразировать слова известного историка, это не вопрос существования, а вопрос достойного существования. Казах¬ские националисты поднимают сегодня наиболее принципиальные, сущностные проблемы. Можно сколько угодно кукситься, сетовать на то, что существуют какие-то более злободневные проблемы, которые нужно решать сегодня, сейчас.

Но что может быть более актуальным, чем вопрос о независимости государства, чем вопросы строительства полноценных государственных институтов, которые будут выступать опорой и гарантией нашей независимости? Казахские националисты — это не единая вертикальная организация, а скорее сеть неправительственных организаций, которые выступают с самой различной общественной проблематикой, начиная от благотворительности и заканчивая закрытием российских полигонов. По сути, они и есть созидатели нового гражданского общества.

4. Повторюсь: когда речь идет о казахских националистах, речь не идет о вертикальной общественной организации. Это большая социальная сеть, которая объединяется по мере необходимости. Главное, что в отличие от существующих партий мы имеем общие фундаментальные ценности, которые позволяют нам преодолевать какие-то разногласия и амбиции отдельных лидеров и выступать единым фронтом по наиболее важным, принципиальным вопросам. Все остальное — это вопросы тактики, вопросы политической культуры, наработки опыта и практики совместных гражданских действий.

5. Существующая партийно-политическая система Казахстана нисколько не отражает реального спектра общественных настроений и ожиданий. Именно поэтому сегодня усиленно идут разговоры о необходимости создания именно казахской политической партии. Мне лично кажется, что есть два возможных пути.

Первый. В самом ближайшем будущем должна произойти национализация партийно-политического поля, когда все партии заговорят на государственном языке, когда они будут строить свою работу, определять свою идеологию исходя из казахской культуры, традиций, исторического бэкграунда. Если так, то создание специальной «казахской» политической партии и не нужно. Зачем создавать «казахскую» партию, если все остальные партии по духу и сути казахские?

Второй путь. Партийно-политическая система не будет модернизирована, останется преж¬ней. Тогда, безусловно, надо будет ставить вопрос о создании такой партии. Причем речь должна будет идти не столько о партии, которая будет эксплуатировать какие-то привычные темы и вопросы, сколько о партии, которая будет требовать системных изменений, изменения всей политической системы Казахстана. Пока же, как мне кажется, речь будет идти о создании республиканского общественного движения или сети общественных организаций, объединенных в некую коалицию.

Подготовила Сауле Исабаева

Источник: http://camonitor.com