Как демократию рушит свобода

Post navigation

Как демократию рушит свобода

Максим Кантор на своей странице в Фэйсбуке опубликовал небольшую статью «18 брюмера демократии», в которой пытается разобраться в сути дихотомии свобода-рабство. Автор приходит к интересным заключениям.

 

По мнению Максима Кантора «Демократия оказалась разрушена изнутри — абстракцией свободы, точно так же, как это произошло в знаменательную дату восемнадцатого брюмера во Франции чуть более двухсот лет назад»…

 

Как демократию рушит свобода

18 брюмера демократии

 

Некоторые считают, что свобода есть высшая ценность человеческого существования. По видимости, такая точка зрения благородна. Оспорить данное убеждение странно: ну, в самом деле, не за рабство же голосовать, не за угнетение человека человеком. Все, кого ни спроси, — за свободу.

 

Существенно в данном вопросе то, что свобода не есть онтологическая оппозиция рабству — это противопоставление ситуативное. Как свобода, так и рабство встроены в структуру общества, по отношению к которому они только и могут быть опознаны как свобода или как рабство. А отдельно от общества — свободы и рабства просто нет. Соответственно, нет их соревнования в чистом поле.

 

Невозможно быть рабом в пустыне и свободным на необитаемом острове — но и то, и другое состояние обнаруживает себя внутри коллектива.

 

Однако риторика политической борьбы заставляет нас думать, что свобода и рабство — понятия, существующие сами по себе, как камень или вода. Возникает убеждение, что можно занять абстрактную позицию «за свободу» и противостоять некоему рабству вообще. Такое представление создает ложные посылки в дискуссиях. Но нет, свобода существует внутри конкретного общества, свобода детерминирована законами данного коллектива и культуры — а свободы «вообще» просто нет в природе.

 

Среди же общественных ценностей свобода — ценность совсем не высшая. В обществе есть много вещей гораздо более важных.

 

Высшими ценностями человеческого существования являются любовь, милосердие, сострадание, забота о слабых, здоровье и воспитание детей, единение с себе подобными.

 

И свобода не обязательно является условием для достижения перечисленных вещей, напротив.

 

Гораздо чаще — свобода является помехой для сострадания или заботы о слабом.

 

Общество налагает ограничения на личную свободу — и личное предпринимательство отступает перед нуждами других людей. Это досадно, но ограничения свободы не означают, что данное общество — казарма или тюрьма. Это просто означает, что в коллективной жизни есть приоритеты: образование детей важнее бонусов банкиров, забота о стариках важнее рыночного соревнования.

 

Часто говорят, что именно в обществах, где происходит рыночное соревнование, а банкиры получают бонусы, — в этих обществах как раз лучше заботятся о стариках и дают образование детям. Когда так говорят — лгут.

 

В обществе, где больше личной свободы, — в таких обществах просто больше личной свободы, и только. Причем это всегда достигается за счет того, что где-то недалеко имеются люди, не обретшие свободы в желаемом объеме. Исключений из данного правила история не знала.

 

Метаморфоза демократии вызвана тем, что в конкретное общество было внедрено представление об абстрактной свободе — по видимости, совпадающее с риторикой демократии, но лишь по видимости.

 

Существенно то, что демократия есть жесткая структура, а неолиберальное представление о свободе основано на принципиальной деструкции. Любой регламент нехорош для абстрактной ценности — абстракция не живет в реальном мире.

 

Личная свобода, которая в демократическом обществе означает ответственность перед полисом, в условиях неолиберального рынка стала означать безответственность перед государством.

 

Когда Маргрет Тэтчер произнесла знаменитую фразу «никакого общества нет — есть просто мужчины и женщины», рубеж между демократией старого типа и новым порядком был обозначен.

 

Демократия оказалась разрушена изнутри — абстракцией свободы, точно так же, как это произошло в знаменательную дату восемнадцатого брюмера во Франции чуть более двухсот лет назад.

 

Демократия и третье сословие были в тот день принесены в жертву новому типу управления, новому порядку, оперировавшему тем же понятийным словарем, что и демократы: офицеры произносили слова «гражданин», «права», «свобода», но имели в виду империю.

 

В сущности, неолиберализм проделал старый, но оттого не менее действенный трюк. Остается подождать лет пятнадцать — посмотреть на завоевание Египта и Европы. Дойдут и до Москвы, разумеется — и рано или поздно начнут питаться кониной на Смоленской дороге.

 

Максим Кантор

 

Источник: https://www.facebook.com/maxim.kantor.3/posts/10201827531867376

 

Похожие материалы

Ретроспектива дня