Кто раздирает Россию? (ч.1)

Post navigation

Кто раздирает Россию? (ч.1)

«Сегодня главный вызов времени: отсутствие справедливости», — считает Людмила Федоровна Адилова — доктор политических наук, профессор РГГУ, заместитель директора центра по изучению стран постсоветского зарубежья . И корни этого разрушительного процесса — в нашей истории.

 

Об этом она рассказала в интервью главному редактору «Правды.Ру» Инне Новиковой.

Кто раздирает Россию на части?

Распад и межэтнические конфликты

— Что же произошло с некогда самой большой, самой сильной страной? Двадцать два года прошло, а до сих пор так и не утихают споры: должно ли это было быть, не должно ли это было быть. Я выросла в стране, которая была самая лучшая, самая сильная.

 

Как следствие, сейчас мы живем в стране, которую не пинает только, наверное, Папуа — Новая Гвинея. Все остальные страны ведут себя совершенно недопустимым образом. Мы реагируем, как будто мы тоже такие маленькие, слабенькие, нам нечего сказать, нечего ответить.

 

Давайте, мы начнем с вами с главного — что же произошло в 1991 году?

— Я так считаю, что если это была не катастрофа, то это был целенаправленно создаваемый хаос.

— Хаос, создаваемый извне?

— И внутри. Эрозия системы, эрозия институтов. Сами институты, которые были сформированы в Советском Союзе, они были основаны на единой форме как политическая партия КПСС. КПСС скрепляла всю систему, и все политические институты были заточены под КПСС. Если рухнула КПСС, и вся российская государственность тоже была основана на КПСС, то рухнуло все это строение, тщательно создаваемое. Оказалось, что в течение буквально нескольких дней можно разрушить мощную супердержаву без войны, без вмешательства извне, без внутренних серьезных конфликтов. Хотя межнациональные конфликты были, они были, как звоночки, на которые власть должна была реагировать.

— Там был азербайджанский конфликт.

— И карабахский конфликт. Первый в Алма-Ате был, в Казахстане. Потом в Прибалтике, Грузии. Это показатель того, что власть не в состоянии была реагировать на вызовы времени.

— Вызов времени — устраивать беспорядки? А что требовали?

— Была создана система закрытого типа, которая не реагировала на те изменения, которые происходили в обществе. Как паровой котел, когда не раскрывается крышка, может лопнуть. Здесь необходим был выход этого пара, канализации негативных эмоций, реагирование на то, что происходит в национальных республиках, не с помощью силового ресурса. Здесь нужны были новые диалоговые практики. Здесь надо было провести замеры общественного мнения, изучить настроения в обществе, среагировать на эти настроения.

— Кто это должен был делать?

— Та же Компартия. Она должна была поменяться. Здесь был явный вызов времени брошен. Компартия должна была расколоться на несколько других партий, от нее должна была отпочковаться демократическая партия, создать либеральную партию, проводить реальные конкурентные выборы. Реальные конкурентные выборы — это всегда легитимация власти.

 

Власть в лице народа воспринималась как нелегитимная, сама себя назначавшая. Когда власть уже не способна была реагировать на вызовы времени, а народ считал эту власть нелегитимной и не соглашался с решениями этой власти. Карабахский конфликт — это не только межнациональный конфликт, это конфликт, когда отсутствовала власть в регионе, и не только в регионе. Знали, что власть из союзного центра не будет реагировать на то, что там произошло.

— Это настолько серьезные противоречия?

— Нет. В период закладывания самих мин при организации Советского Союза, это закладывание долговременных конфликтных отношений между армянами и азербайджанцами. Территориальные споры — это всегда чревато неприятностями.

— Личная неприязнь.

— Здесь не только личная. Сейчас же несколько версий истории. По версии азербайджанцев: несколько боевиков и полевых командиров, которые пришли и безжалостно вырезали азербайджанское население. Здесь не просто вырезали, а с особой жестокостью. Здесь был расчет на то, что они не будут пойманы, что они не будут наказаны.

— Это 1988 год? Четверть века уж прошла с тех пор.

— Да. В этот период сама система власти не способна была организовать на местах управление. А когда это управление на местах рушилось, она не в состоянии была реагировать на нарастающие конфликтные ситуации. Когда произошел этот конфликт, никто не среагировал, хотя здесь можно было создать и суд, допустим, определить степень вины, потому что здесь просто бесчеловечные акции были. Это нарушение.

— То есть армяне вырезали азербайджанцев?

— Да, по версии азербайджанцев. По версии армян, они просто хотели освободить свои территории, но освобождали они самыми жестокими методами. О методах они не говорят. Здесь получается, что эта методология, когда цель оправдывает средства, она здесь сработала. Они хотели освободить территорию, присоединить эту территорию к Армении, азербайджанскую территорию.

 

Но спорные территории и эти затянувшиеся конфликты, которые начинаются в школе, начинаются с переписывания истории, когда у каждой страны была своя версия истории, когда своя версия происхождения этих территорий. Здесь сразу же присоединить эту территорию можно только без населения.

 

То же самое, что сейчас было в грузинской краткосрочной войне. Тоже старались присоединить к себе территорию без населения. Население не согласится, ни при каких условиях стать грузинами, никогда.

— Вы считаете, что все-таки армянская сторона была не права?

— Я не могу однозначно сказать, кто был не прав. Они не могут отобрать территории без населения. Я не могу сказать, чья это территория, это не может никто сегодня ответить, кому какая принадлежала территория. Если посмотреть Грецию в сегодняшних границах, она, может, и не принадлежала сегодняшним грекам. Или посмотреть территорию России, которая сужается постоянно, так же, как и меняется имидж нашей страны, который с каждым днем ухудшается.

 

Россия царская, она всегда реагировала на эти конфликты, она всегда могла замирить элиты, она всегда работала с элитами, она всегда готовила протоэлитный слой, который тоже является лидером мнений, который может сегодня поговорить со своим населением и который уже будет работать с этим населением завтра.

 

Ухудшение нашего имиджа началось, когда в Советской России не была налажена межэлитная коммуникация.

— Людмила Федоровна, а какие в досоветской России были конфликтные ситуации, которые царская власть цивилизованно решала?

— Посмотрите, длительная Кавказская война.

— Очень цивилизованно мы ее решали!

— Нет, мы нецивилизованно решали, но с элитами работали. Шамиль, в конце концов, был на территории России, он был инкорпорирован в российскую элиту. Посмотрите, царское самодержавие у нас держалось благодаря лояльности отборных кавказских бригад, которые охраняли царскую семью. Не охранили. Элиты инкорпорировали. Сколько мы знаем татарских князей, грузинских князей, которые составляли гордость российской элиты. Они все служили России, российской нации.

 

Тот же эмир бухарский, который попросил разрешения строительства мечети и построил в Железноводске свой дворец, куда он постоянно приезжал. Элита инкорпорировалась в систему российской цивилизации, ассимилировала, но сохраняя свою уникальность, сохраняя свой язык, свою культуру.

 

Русская цивилизация предполагала лояльное отношение к представителям наций, когда они служили государственности России.

— Они же не в массовом порядке служили России.

— Элита служила, население служило. Элита работала со своим собственным населением, со своими территориями, снимая вот это конфликтное напряжение.

— В России ведь было запрещено инородцам занимать какие-то государственные должности.

— Знаете, это было уже в определенные периоды времени и касалось определенных этносов. Не всех этносов это касалось. Только местечковое проживание и ограничения на какие-то должности. Это было и сфокусировало это негативное отношение к государственности и сформировало те бригады, которые, допустим, очень хорошо представлены в произведениях Акунина. Бригады боевиков, бомбистов и так далее, которые нападали, то есть революционеров, которым нечего было терять.

— А как строились взаимоотношения с этими народами, что они могли взять из российской цивилизации?

— Российская цивилизация предполагала втягивание в свое гуманитарное пространство через повышение уровня образования, уровня культуры, здравоохранения, русский язык, и не истребляя коренного населения. Американская цивилизация предполагала истребление, английская — колонизацию.

 

Когда Россию называют колониальной державой, это, по меньшей мере, не лицемерие, а просто клевета. Тот, кто знает нашу историю, знает, как все это развивалось. Допустим, в моей семье: мой муж — казак, он вырос в семье, где 9 человек и мама одна, отец — фронтовик, рано умер. Все дети получили высшее образование. Все учились в московских вузах, все имели возможность для карьерного роста, все были равны.

Мы были единый советский народ. Никаких ограничений здесь не было. Та стипендия, которую мы получали, позволяла нам учиться. И учились мы на протяжении всей своей жизни. Все социальные достижения приобретались не в результате каких-то махинаций, а приобретались своим трудом. Человек знал, что измерением его успеха являются его образование, вклад в образование, вклад в его здоровье, вклад в его культурное развитие и вклад в служение своей стране.

 

Служение стране — это то, что мы взяли из царской России. Мы служили. Но на каком-то этапе, когда произошел отрыв вот этого монстра, каким стала КПСС, от реальных дел в стране, в республиках и так далее, когда верхушка жила своими собственными интересами, когда не была налажена связь общества с властью, мы получили вот такую пирамиду. Наверху была партийная верхушка. Мы знаем, когда один вождь заменял другого, никаких институтов связи с общественностью. Внутри назревало, особенно в национальных республиках.

— Сегодня говорят, что национальные республики имели мало самостоятельности.

— Они имели более чем достаточно в тот период. Они имели и финансирование, и самостоятельность, и в образовании всегда были квоты на поступление в вузы представителей тех или иных этносов. Мы, допустим, без квот поступали, а они поступали еще плюс по квотам и у себя в республике, и в центре, в России. Здесь назревал вот этот конфликт. На этот конфликт не среагировала власть в Москве.

— А местные власти куда смотрели?

— Местные власти не могли достучаться. Плюс руководители точно также были обеспокоены только тем, чтобы отрапортовать в центр. Система двусторонней коммуникации отсутствовала. В этом, я считаю, главная беда неустойчивости той системы, которая была.

 

Во-первых, что необходимо было бы сделать? Несколько партий, расколоть КПСС, Горбачев на это не пошел, тогда мы бы пошли по китайскому пути. На это Горбачев не пошел, конкуренции боялся. Он объявил гласность, это очень неплохо было. Но гласность тоже была односторонней. Он хотел слышать только то, что он мог услышать, то, что не было для него болезненно. И тогда политическая апатия перешла в политическую агрессию. Агрессия накапливалась в обществе.

— А вы не считаете, что это был толчок, исключительно внутренний?

— Вы знаете, ни один толчок извне не приведет к такому радикальному изменению строя. Ни один толчок. Это все накапливалось, в латентном состоянии было внутри системы. И это, во-первых, расплата, на мой взгляд, расплата за революцию.

— За революцию 1917 года?

— Мы расплачивались за революцию 1917 года.

— А она не была закономерной?

— Она не была закономерной. Там были, конечно, механизмы закономерности. Но и здесь сработал личностный фактор, фактор наличия политической партии, наличия определенного заказа и внутреннее конфликтное состояние в обществе, необходимость перемен, когда власть вот эту агрессию должна была снять заранее, раньше чуть-чуть, самодержавию пойти на понимание того, что происходит.

— На Западе не допустили революций после 1917 года. Они посмотрели на нас, стали создавать социальные блага. И потом, они стали заниматься налаживанием двусторонних отношений.

— К нам в Россию пришел институт связей с общественностью, но пришел только как форма, содержательно мы его не наполнили. Но они же использовали вот эту технологию связей с общественностью для того, чтобы не допустить конфликт любой — социальный, межнациональный. Власть с обществом — это двустороннее…

— Они — это кто?

— В Америке есть своя система связей с общественностью, во Франции — своя, более мягкая. Но там есть институт, который работает постоянно. У нас же практически ФОМы, ВЦИОМы, очень много институтов, но работают в основном на заказ. Там нет реальной ситуации, нет реальной картины того, что происходит внизу. А внизу у нас сегодня, предреволюционная ситуация.

 

Продолжение следует…

 

http://www.pravda.ru

Дополнительные материалы по теме:

 

Кто раздирает Россию (ч.2)

 

Похожие материалы

Ретроспектива дня