Ликвидация старых элементов безопасности, не соответствующих новым реалиям и современному уровню общественного развития, могут вполне начать реализовываться в среднесрочной перспективе в силу ряда причин. С определенной долей уверенности можно подчеркнуть, что такие события как вывод войск НАТО из Афганистана, а также намерения коалиции оказать военно-техническую помощь странам ЦА в том числе в виде вооружения, создадут новую ситуацию в области безопасности.
Если страны Восточной Европы практически сразу после распада СССР определились с геополитической направленностью, и, следовательно, выстроили собственную архитектонику безопасности, то страны ЦА до сих пор переживают переходный период, который стал словно «системным наказанием». ЦА характеризует правило 3-х «не»: неопределенность, нестабильность и непредсказуемость. Если система обеспечения региональной безопасности в Европе зиждется на основе НАТО, ЕС и ОБСЕ, то полноценной архитектоники безопасности в виде гармонично выстроенной и функционирующей системы с гарантиями до сих пор не существует в Евразии.
Зато существует несколько факторов, способных дать старт трансформационным процессам, а далее повлиять на безопасность: связанные с геополитической активностью внешних акторов, и проблемы, вытекающие из внутриполитических процессов. Отсутствие механизмов преемственности власти до сих пор не выработан в Казахстане, Узбекистане и Таджикистане, а в Кыргызстане суверенная история уже дважды показала примеры неконституционной смены власти, что способствует в совокупности неопределенности в выборе вектора последующего политического развития.
Помимо этого регион показывает геополитический дисбаланс в отношении безопасности международной: некоторые страны региона одновременно участвуют в программах НАТО, являются членами ШОС, ОДКБ, а также ОИК, ОЭС.
Большинство экспертов связывают надежды в построении системы безопасности в Евразии, и в Центральной Азии в частности, на основе таких международных организаций как ОДКБ и ШОС.
Прошедший 2012 год был юбилейным для такой организации как ОДКБ — 10 лет со дня официального появления организации и 20 лет со дня подписания договора о коллективной безопасности в Ташкенте. Однако весомость, авторитетность и перспективность ОДКБ в условиях отсутствия концепции собственного развития, видения своего места и роли в мировой политике до сих пор под сомнением.
Несмотря на наличие собственной военной структуры, ОДКБ как военно-политический союз, в отличие, например, от НАТО, ни разу не участвовала в военных операциях. Существуют отдельные мероприятия, нацеленные на конкретные задачи по борьбе с преступностью, однако как военный блок ОДКБ еще ни разу не участвовала в подавлении и устранении конфликта на государственном или региональном уровне.
Важным позитивным сдвигом в эволюции организации можно отметить то, что союзники согласовали перечень внешнеполитических тем, по которым они отныне будут говорить одним голосом, как это делает НАТО или ЕС. В 2011 г. лидеры стран — членов ОДКБ договорились размещать военные базы третьих держав только с согласия партнеров по организации. Как отметил Н. Назарбаев, «теперь, чтобы разместить военную базу третьей страны на территории стран ОДКБ, необходимо получить официальное согласие всех членов организации. С таким предложением согласились все страны. Это является ярким подтверждением приверженности членов ОДКБ союзническим отношениям». За последние годы это единственное решение по проведению согласованной политики. Однако данная договоренность остается всего формальной декларацией, учитывая отсутствие ответственности за принимаемые решения и возможность любой страны-участницы покинуть или вновь войти в структуру.
Уже давно назрели все условия для начала институциональных реформ в этой структуре, для оформления стратегии ОДКБ, для начала практических шагов, а не деклараций с письменным оформлением, которые не получают своей реализации в политической жизни. Очевидно, что необходимо сделать организацию для участников привлекательной, перспективной, чтоб преобладало количество государств желающих вступить, а не покинуть ее, учитывая что за 20 лет 3 государства из 12-ти покинули структуру (Грузия, Азербайджан, Узбекистан).
Для этого, в первую очередь, нужно разработать стратегию, которая отвечала бы современным требованиям по поддержанию безопасности и стабильности в государствах членах, а также имела бы консолидирующую идею. В ОДКБ у самих лидеров стран участниц нет единого мнения о задачах и основной миссии, и главное, о будущих векторах развития структуры, что омрачает ее перспективы. В этом плане дает надежды решение о том, что в марте 2013 г. в ОДКБ создается информационно-аналитическая структура, которая займется выработкой стратегии и концепции организации.
На фоне выхода Узбекистана из ОДКБ возможно, пришло время для пересмотра Устава, усложнения процедурных моментов для выхода из организации. Например, как негласно понимается в НАТО «кто не с нами, тот против нас». Пока лишь приходится констатировать, что попытки выстроить систему безопасности без участия Узбекистана обречены на провал, учитывая, что с его уходом теряется принцип региональной целостности и комплексности.
Следующей организацией, имеющей отношение к теме безопасности, является СВМДА, которая официально была образована в 1999 г. по инициативе Н.Назарбаева с принятием «Декларации принципов, регулирующих отношения между государствами-членами СВМДА».
Этот документ провозглашал принципы сотрудничества, взаимного уважения, территориальной целостности и невмешательства во внутренние дела, разоружение и т.п. Однако в этой организации наблюдается формальная декларативность общих принципов без реального фундамента для их соблюдения и претворения в жизнь, учитывая, что в тот момент один из подписантов — Афганистан — не контролировал территорию своей страны, а Индия и Пакистан находятся в состоянии перманентного конфликта. Можно отметить, что организация была образована без реалистичной оценки ситуации в регионе. Поэтому можно сделать вполне логичный вывод о том, что СВМДА не внесла какого-либо ощутимого вклада в обеспечение безопасности в Азии, что говорит об отсутствии реальных результатов в деле установления доверия между странами членами.
Опыт еще «шанхайской пятерки» продемонстрировал высокий и во многом уникальный потенциал этого альянса. Особую функцию ШОС в виде гарантирования безопасности границ и стабильности в районах вдоль границы, как справедливо отмечают китайские эксперты, не имеет ни одна другая организация в регионе. А отсутствие ярлыка «блоковости» ШОС нужно использовать для осязаемого укрепления авторитета организации. Ведь в рамках ШОС строится новая система безопасности на основе партнерских, а не союзнических отношений.
Тем не менее, Пекин активно использует ШОС в своих интересах и тем самым пытается изменить геополитический баланс и традиционную систему внутренних и внешних связей центральноазиатских республик.
С другой стороны, сотрудничество между КНР и Россией в рамках ШОС является одним из важных факторов, обеспечивающих укрепление и развитие организации. Но, РФ и КНР по-разному воспринимают ШОС: если китайское руководство рассматривает ШОС как важный проект экономической интеграции, то Россия видит основную цель организации в обеспечении безопасности региона.
В этих условиях вероятен риск усиления конкуренции за сферу влияния между двумя державами. И для России, и для Китая крайне важно сдерживать конкуренцию и развивать взаимовыгодное сотрудничество. В этом аспекте, в рамках ШОС необходимым, на наш взгляд, является разработка совместно со странами-участницами теоретически обоснованной и оформленной долгосрочной стратегии развития российско-китайского партнерства в ЦА.
Иначе, политика России в рамках ШОС обречена стать неэффективной в регионе, не способной оказывать никакого влияния на развитие мировых интеграционных процессов. Можно согласиться с тем, что ШОС — это не интеграционное объединение и пока очевидно, конечно, что она переживает изрядно затянувшийся период поиска собственной идентичности.
Но разноуровневость стран-участниц в самом широком смысле — от масштабов ресурсов и экономики до качеств политических элит, влечет за собой основную проблему развития организации. Ею является отсутствие четкой концептуальной основы и сохранение различий у стран-членов в понимании ключевых геоэкономических, геополитических и даже функциональных в текущем режиме задач ШОС.
Сотрудничество в сфере безопасности в ШОС в основном носит декларативный характер, иначе говоря, ограничено принятием конвенций о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом. К сожалению, можно резюмировать, что формы сотрудничества сводятся лишь к обмену информацией, созданию общей базы данных и приведению к единому мнению стран-участниц по ряду теоретически важных вопросов в области мировой политики и международных отношений.
Реальным практическим мероприятием в области военной безопасности можно считать проведение совместных антитеррористических учений, в которых, и то участвовали не все государства-члены.
Однако, опыт ШОС имеет большое значение для Индии, Пакистана, Афганистана как опыт межгосударственного, конструктивного сотрудничества в регионе по общим проблемам безопасности, разрешение которых имеет больше объединяющее, чем разъединяющее значение. Опыт ШОС полезен в поиске модели создания восточно-азиатской региональной системы безопасности в АТР.
Деятельность «шестерки» могла бы стать полезной и для стран АТР, и для стран Среднего Востока (Турция, Иран, Афганистан, Пакистан) и Южной Азии (Индия, страны индийского ареала) как опыт создания реальных механизмов региональной безопасности и урегулирования спорных пограничных вопросов. Одновременно ШОС — это опыт отношений между большими (Россия, Китай) и малыми странами (страны Центральной Азии) без ущемления интересов последних.
Исходя из современных реалий можно смоделировать возможные векторы развития системы безопасности государств Центральной Азии:
— усовершенствование механизмов роли ОДКБ и начало участия в урегулировании конфликтов различного рода может способствовать евразийской интеграции;
— возрастание роли ШОС путем наращивания военной составляющей организации, что в последующем возможно приведет к «китаизации» региона;
— отсутствие сдвигов в системе построения архитектоники безопасности может привести к исламизации и «хаотизации» региона, возможно даже дефрагментации;
— западная модель системы безопасности возможна при усилении роли НАТО, однако это представляется маловероятным;
— собственный центральноазиатский путь развития в случае нахождения своего пути построения системы безопасности, что на современном этапе также представляется практически нереализуемым.
Нынешняя трансформация Центральной Азии развертывается таким образом, что этот регион углубляется одновременно и в четыре различных геополитических проекта — Евразийский Союз, китайский путь, западную модель и исламскую.
В целом хотелось бы отметить, что несмотря на все попытки со стороны международных организаций внести хоть какую-нибудь лепту в дело укрепления безопасности ЦА, в основном международные мероприятия ограничиваются информационным обменом, совместными учениями, взаимопомощью в военно-технической оснащенности, но не реальными какими-либо совместными действиями для решения насущных проблем безопасности.
Трудно сопоставить эффективность, к примеру, НАТО и многочисленных, действующих практически обособленно друг от друга, в некоторых моментах дублирующих друг друга СНГ, ШОС, ОДКБ и СВМДА. Эти организации не только до сих пор не способны укрепить взаимное доверие между странами-участницами, но и дать единую оценку тем или иным международным событиям в мире, с целью построения укрепления общего морального «духа» и консолидации позиций в единой структуре.
В современное время регион превратился в объект столкновения разных «геополитических проектов», предлагаемых ключевыми акторами мировой политики. Подобное положение геополитической неопределенности сложилось вследствие проводимой государствами Центральной Азии «многовекторной» внешней политики с членством в большом количестве международных региональных организаций, некоторые из которых противоречат, а другие дублируют друг друга.
Как видно, рассмотрев такие организации как СВМДА, ОДКБ и ШОС можно отметить наличие дублирования их деятельности, в связи с чем уже давно назрела необходимость разграничения этих структур по сферам обеспечения безопасности, по этапам участия в разрешении международных проблем. Иначе в дальнейшем при сохранении этой тенденции будет наблюдаться конкуренция между ними, необоснованные затраты материальных и интеллектуальных ресурсов, что в итоге приведет к снижению эффективности работы каждой из этих организаций в отдельности и в целом всей архитектуры безопасности Центральной Азии.
Замира Мураталиева,
к.п.н., доцент кафедры политологии КРСУ