Перспектива. Украина с её почти пятидесятимиллионным населением претендует на статус региональной сверхдержавы, лидера Юго-Восточной Европы. В попытках самоидентификации киевские политики, мифологизируя, почти два десятка лет переписывают историю, насаждают мову – язык, который в царской России справедливо считался диалектом русского наряду с вологодским и поморским. Однако насколько устойчива нынешняя Украина как государственное образование? Какой может быть его судьба?
Отсутствие энергоресурсов, произвольность начертания границ, разделение общества по географическому признаку, когда украинские «Восток» и «Запад» смотрят в разные стороны, дрейфуя к различным полюсам, – это объективная реальность, от которой не спрятаться за ненависть к москалям и незалежность любой ценой. В тесной коммуналке противоречия резко обостряются. Непрочно сшитая украинская «империя» слишком мала, чтобы разместить столько этнических неоднородностей, напоминая дунайскую империю Габсбургов, сложившуюся как заслон турецкой экспансии. С заложенными под неё минами такая Украина вполне устраивает Запад и должна держаться благодаря наличию «общего врага» – восточного медведя. Именно эту карту разыгрывала до сих пор украинская элита, пытаясь консолидировать общество, сгладить разрывающие его противоречия.
Установление российско-украинской границы напоминает мне о реакции одного человека, которому сообщили о Беловежских соглашениях: «Россия и Украина – независимы?! Да у меня тёща на Украине!» Хотят этого русские и украинские националисты или не хотят, но мы – единая, искусственно расчленённая семья. Россия, Украина и Белоруссия подпадают под латинское gens una sumus (1). Даже если оспаривать общие корни Киевской Руси, считая южных славян с их незамутнённой татаро-монголами кровью единственными наследниками святого Владимира, а московское княжество Калиты и царство Грозного — ведущими начало от ордынских ханств с их азиатчиной и крепостничеством, то эпоха после Переяславской Рады насчитывает три века, за которые сменилось больше десяти поколений. Этого вполне достаточно для формирования нации, в чём убеждает история США, за двести лет явившая миру американцев, то есть переплавленных в melting pot (2) испанцев, немцев, англичан, африканцев, китайцев, история, смешавшая расы и народы, отстоящие друг от друга значительно дальше, чем харьковчане от жителей Курска.
Донецк значительно ближе к Белгороду, чем к Львову не столько географически, сколько культурно-исторически. Не стоит забывать и то, что при Советской власти Украинская ССР приросла землями не только Крыма, но и Новороссии, Молдавии, Польши. Территория современной Украины в пять раз превосходит отсоединившиеся от Речи Посполитой владения Хмельницкого. Так что притязаний соседей ей не избежать. Пока все живут с оглядкой на заокеанского Большого Брата, соблюдается статус-кво. Но что будет, когда истощённому в борьбе с Китаем мировому жандарму станет не до Восточной Европы? Тогда Украине предъявят счёт. А в том, что железная хватка рано или поздно ослабнет, можно не сомневаться. Может быть, о такой ситуации Киеву стоит задуматься уже сейчас?
Никто по большому счёту не застрахован от развития событий по югославскому сценарию в обозримом будущем. Восточная Украина веками входила в состав Российской империи, Западная – частично в Польшу, частично в Австро-Венгрию. Напрашивается параллель с сербами и хорватами, одним народом, навсегда расколотым политикой и религией, единокровными братьями, устраивавшими взаимную резню весь XX век. Киевские политики привыкли ловить, как флюгер, переменчивый ветер заморского влияния, забывая, что времена приходят и уходят, а соседи остаются. Но, похоже, украинская элита — прямая наследница казацкой старшины и гетманов, чьи интересы коренным образом разнились с чаяниями малоросского народа. В украинской модели с прозападной ориентацией их устраивает статус компрадорской буржуазии, отводящей соотечественникам роль батраков. Пятьдесят миллионов потенциальных гастарбайтеров предложат рабочие руки на западном рынке. А страна будет играть роль буфера – и этим ограничится её участие в делах Европы, оправдывая этимологию своего названия: окраины Западного мира (как это было в Речи Посполитой).
А много ли даст вступление в ЕС? На примере так рвавшихся туда прибалтийских стран можно видеть, что уровень жизни там не достиг советского, сотням тысяч литовцев и латышей приходится гнуть спину в Англии, Голландии и Скандинавии. Это только чиновники разъезжают по брюсселям, простые люди выращивают капусту на своих огородах.
Каждый народ ведёт себя согласно выработанному веками этнопсихологическому стереотипу: русские, устав от политической чехарды, подчинились жёстко выстроенной вертикали власти, украинцы, не меньше разуверившиеся в обещаниях политиков, вынуждены наблюдать постоянный властный передел между группами не способной договориться в своей среде элиты. Как быстро расцвело на Украине наследие польских времён – казацкая вольница, когда в каждом околотке драчливый пан, а у холопов чубы трещат! Но это – рябь на воде, а правда в том, что как России не быть без Украины, так и Украине без России. Мы обречены на союз. Мы вместе строили Днепрогэс, вместе переживали голод 30-х годов, вместе воевали. И сейчас только кажется, что порознь переживаем не лучшие времена, каждый за своей стенкой. Она очень тонкая.
Чего здесь больше – исторической случайности или насмешки, когда русские, чеченцы и калмыки живут в одном государстве, как украинцы, крымские татары и закарпатские гуцулы, а великороссы, белорусы и малороссы – в разных?
Не пришло время ли исправить это положение?
Альтернатива
Альтернатива существует.
Объединённые Россия, Украина и Белоруссия — это Союз Трёх, страна с двухсотмиллионным населением, которая может претендовать на роль сильнейшей державы. Чтобы не страдало «украинское самолюбие», столичные функции можно передать Киеву. Перенос столицы ближе к Западу придал бы новый импульс не только отношениям великороссов и малороссов, но и дал бы ощутимый толчок диалогу с Европой. Был же столицей Империи Петербург, возведённый по высочайшему указу. При этом ни Москва, ни Минск никуда не девались, оставаясь крупнейшими экономическими и культурными центрами, не уступая во многом блеску городу Петра. Так ли важен в XXI веке завет Ивана Калиты о собирании земель вокруг Москвы? Так ли нужна сегодня жёсткая иерархия уровней управления, конструкция не столько государствообразующая, сколько подавляющая? Не больше ли отвечает условиям современного изменчивого мира свободное федеративное устройство на манер Германии? Оно позволяет быстрее и гибче реагировать на вызовы, делает государство более устойчивым. А российские и украинские властные структуры в союзном государстве сохранятся, приобретя статус региональных органов управления, подчинённых Высшему Совету. Этот Совет может быть преимущественно ориентирован на проблемы внешней политики, обороны, безопасности, а решение местных, внутренних вопросов логично оставить в ведении уже существующих правительств. (Конечно, это встретит сопротивление как российских, так и украинских чиновников, зато выразило бы волю народа, в чём может убедить прямой референдум). На первом этапе создания российско-украинской федерации можно, к примеру, наладить обмен депутатами, входящими в Думу и Раду, с правом не только совещательного, но и законодательного голоса. Такое полновесное представительство («пророссийская» партия на Украине и «проукраинская» в России), действующее на постоянной основе, свяжет наши государства куда теснее, чем редкие встречи президентов и рабочие группы, заседающие время от времени в московских и киевских кабинетах. Это — шаг к реальной интеграции вместо пустых велеречивых заявлений.
«Один народ – одно правительство!»
Чем не лозунг для воссоединения восточных славян?!
(1) Мы — одно племя (лат.)
(2) Плавильный котёл (англ.)
Елизавета АЛЕКСАНДРОВА-ЗОРИНА