На прошлой неделе Казахстанский центр гуманитарно-политической конъюнктуры при поддержке КазНПУ им. Абая провел научно-практическую конференцию на тему «Проблемы и перспективы политических исследований развития государственного языка и национальной культуры Казахстана».
Выступившие эксперты говорили и об опыте Казахстана в формировании единой нации, и о том, как сложно сохранить в условиях глобализации и формирования государства по западному образцу этническую идентичность титульной нации.
Организаторы конференции полагают, что после обретения независимости перед Казахстаном остро встали вопросы укрепления и развития новой государственности, и одним из главных путей разрешения этих вопросов является формирование политической нации. «Как показала мировая практика и теория национального строительства, главными элементами в формировании политической нации выступают государственный язык и национальная культура. Кроме того, согласно мировому опыту, в национальном строительстве ключевую роль играют политические инструменты. В этой связи становится понятным, что проблемы в развитии государственного языка и национальной культуры Казахстана во многом мотивированы политическими факторами. Поэтому вполне очевидно, что значительную роль в конкретном выявлении этих факторов, их особенностей и характера играют политические исследования. Ввиду этого особое значение приобретают теоретические, методические и методологические аспекты проводимых в Казахстане политических исследований развития государственного языка и национальной культуры», — считают эксперты.
В рамках этой темы вице-президент Казахстанского центра гуманитарно-политической конъюнктуры Талгат Мамираимов поднял вопрос об укреплении статуса и роли казахского языка. Он полагает, что между языком и политикой существует тесная двусторонняя связь, и приводит в качестве примера работы немецкого исследователя Вальтера Дикмана и Мюррея Эдельмана, которые сводят политическую деятельность к деятельности языковой. «Взаимосвязь языка и политики обусловлена в первую очередь тем, что функционирование и существование любого вида политической системы не может реализовываться без коммуникации. Ввиду этого понятно, что анализ статусной позиции и роли государственного языка Казахстана необходимо проводить на стыке политических, филологических и лингвистических исследований. Исходя из этого, нашим центром в прошлом году был проведен политико-лингвистический анализ характера функционирования казахского языка в политической коммуникации. В частности, в данном исследовании нами были использованы методы семантики, синтактики и прагматики. При этом глубинный смысл (замысел) казахскоязычной политической коммуникации нами выявлялся при использовании методов прагматики. В ходе проведенного анализа выяснилось, что казахскоязычные тексты выступлений государственных деятелей перед народом в большинстве своем ориентируются на мобилизацию поддержки через апелляцию к эмоциональной базе казахскоязычной аудитории слушателей. Смысл обращения при этом конденсируется вокруг развития толерантности, единства казахского народа, посредством этого заручаются поддержкой широкого круга его представителей», — говорит Талгат.
Известный политолог и инициатор движения за возвращение хана Кене в казахстанскую землю Нурлан Амрекулов исследовал номадический аспект построения отечественного общества: «Казахи, обретя суверенитет и пытаясь возродить родную культуру и язык, столкнулись с рядом трудностей. Они носят совершенно объективный характер, невиданный и непонятный для оседлых народов. Суть в том, что сам генезис казахского народа резко отличается от генезиса оседлых народов. Казахский народ возникает в лоне кочевой цивилизации и устной культуры. Они же во всем резко отличаются и даже оппонируют оседлой, земледельческой и торгово-индустриальной культуре. Этот антагонизм между оседлой и кочевой цивилизациями описан еще в Библии как борьба между Авелем и Каином, который убивает брата, чтобы сесть на место старшего сына-наследника. Это пророчество сбывается, ныне вся техно-цивилизация Каина, вытеснившая номадов, катится в пропасть, уничтожает себя сама и технологически движется к экологически чистой, безотходной культуре номадов. Согласно закону исторического отрицания отрицания мы накануне Ренессанса кочевников, возрождения Тюркского Эля, который, восприняв лучшее у оседлых народов, на этой продвинутой основе воссоздаст свой мир, органичный космосу, матери-земле и естеству человека. Когда номадов в начале ХХ веке форсированно посадили на землю, они в одночасье потеряли весь свой скот. И тут же наступила хозяйственная, демографическая и культурно-историческая катастрофа, массовое вымирание и деградация номадов. Ибо они не успели эволюционно адаптироваться к новой оседлой колхозной жизни. Так целый народ лишился всего: культуры, стержня своей идентичности, ядра самосознания, ибо все, что он отныне носил, ел, писал и говорил, было не его, а чужое, заемное, продуктом культуры оседлых народов. Родственные нам выходцы из Алтая, турки или японцы, адаптировались к индустриальной культуре постепенно. У нас ничего этого не было. Отсюда и страшный цивилизационный комплекс неполноценности, который мы компенсируем «понтами» в виде многомиллиардных трат на пиар-столицу, хамммеры и джипы, пышные праздники, энциклопедии и справочники «Кто есть кто» и т.д. Как возродить казахскую кочевую культуру, как ее адаптировать и модернизировать? Любой народ и культура имеют свою парадигму или генокод развития. Генокод — это стиль жизни, способ выживания и развития этноса, это стержень и дух (национальный характер). Они вырастают из конкретного «месторазвития», экобиогеографического и геополитического ландшафта. Очевидно, что сосуд кочевой цивилизации как таковой разбился на куски и он не в силах удержать новое, в корне противоположное содержание. Однако если генокод нашего развития никуда не годен в отношении к природе, где сильны оседлые народы-технократы, подарившие нам мир техники и городов, то в отношении социума, человека к человеку, как система собственности и управления, генокод номадов имеет огромное будущее».
Несмотря на то, что «сосуд разбился», Амрекулов считает, что у кочевников есть будущее. В экономике он предлагает самодостаточность каждого казаха: он «должен вновь стать владельцем общего хозяйства, т.е. неким совладельцем пастбищ и земли, природных богатств». При этом он должен контролировать свой скот и «общинную экономику». В результате рисуется фэнтезийная картинка: «Грозный вооруженный воин, гордо восседающий на коне, который сам защищает скот и землю и прямо выбирает своих аксакалов и биев, а избранная им элита избирает своего хана-государя. Значит, каждый казах вновь должен управлять своим аулом или городом, и, в конечном счете, через своих представителей — всем государством. Отсюда вырастает понятие (идентичность) казаха как «собрания воинов-мужей», «народа-войска», а само государство кочевников со времен тюркских каганатов, Чингисхана, Бату, сельджуков, моголов, Джаныбека с Кереем всегда было «армией на марше», системой самоуправляемых матрешек «10-100-1000-10000» и центр плюс два крыла».
Здесь словам мечтателя-номадиста хочется противопоставить великого мыслителя Абая, который в «Словах назидания» раскритиковал нравы, которые так расхваливает Нурлан Амрекулов.
Между тем, по мнению Амрекулова, духу прямой военной демократии самодостаточных хозяев-управленцев не соответствует капитализм, ибо он лишает человека собственности и превращает его в объект купли-продажи, рабсилу, так же как и казарменный социализм.
В качестве примера трансформации номадического общества исследователь приводит как ни странно Японию: «Близкие нам по самурайскому духу японцы пришли к тому же самому, нации-корпорации, только вместо социалистически организованного государства или капитализма у них социальная корпорация, где все члены выступаю как одна команда и семья».
Автор идеи в итоге обрушивается в анархическое: «Только человек-хозяин будет с автоматом в руках защищать как свою собственность гигантскую территорию, соседствующую рядом с китайским мегаколоссом». Тут же возникают в сознании голливудские картинки постапокалиптического мира…
И посему фантазии очарованного мифами и легендами исследователя хотелось бы остудить оценкой действительности, которую сделал профессор Раушанбек Абсаттаров: «За 16 лет независимости казахстанцы реализовали собственную модель обеспечения общественной стабильности, межнационального согласия, формирования казахстанской идентичности и общеказахстанского патриотизма. Это наше казахстанское «ноу-хау», которым мы гордимся и обязаны бережно охранять. В связи с этим следует подчеркнуть, что стержнем казахстанского «ноу-хау» является культура общения народов, которая в политической науке еще не изучена. Казахстанская модель культуры общения народов — это умение преодолевать не только напряженную, но и конфликтную ситуацию, не доводя ее до абсурда вечного противостояния или до взрыва. Такая способность, присущая многонациональному казахстанскому народу как коллективному субъекту, свойственна каждому его члену — гражданину, благодаря чему казахстанцы с гордостью могут произнести: новый Казахстан. В основе нового Казахстана лежит высокая культура общения народов нашей страны. Понятие «культуры общения народов» выражает новое политическое явление в нашей практике. Это не только тенденция будущего, но и то, что воплощается сегодня в жизнь Казахстана как новое казахстанское явление».
Подготовил Арсен САИДОВ, Алматы