Этот святой человек возникает в моей памяти из детства во всей излучающей особое тепло и свет притягательности. Удивительно, но я до сих пор помню нашу встречу в подробностях. Это было то ли в конце 1945, то ли в начале 1946 (в школу я ещё не ходил) в Беговате. Отчим, Сеитумер Эмин, повел меня с мамой к Джеппар-ага. Помню отчётливо, Сеитумер Эмин ни разу не обратился к Джеппару Акимовичу по имени. Он называл его Оджам…

В детском сознании отпечаталось: очень длинный темный коридор, по которому мы долго шли в полумраке. Большая комната с высоким потолком и почти пустая. В конце комнаты — груда матрацев и одеяла, у противоположной стены в углу — что-то наподобие стола. Я поднял голову и увидел, что нас встречает очень высокий, статный человек. Он засуетился, не зная, куда посадить маму. Визит, вероятно, был для него неожиданным. Наконец, хозяин предложил маме табурет. Я тут же прильнул к ней. Высокий человек погладил меня по голове. От рук его исходило невероятной силы тепло, которое пронзило меня. Я так не хотел, чтобы это чувство умиротворения и покоя покинуло меня! Детство моё, как и многих моих сверстников, оказалось не легким. К событиям войны, высылки прибавилась и жизнь на два дома. Возможно, поэтому Оджа всегда называл меня оглум, иногда добавляя моё имя.

В комнате были несколько женщин и ребенок моего возраста. Потом уже я определил, что это большое здание, в котором жил тогда Джеппар Акимович, находилось на ул. Пушкина и в нём поочередно была гостиница, поликлиника, больница и школа семилетка.

В 1949 году Джеппар-оджа, Хатидже-апте с дочерью Эльвирой переехали к нам в ИТРовский барак по ул. Комсомольская 14. Комнаты наши оказались рядом, через стенку. Там же у них родилась в 1953 вторая дочь Тамила. Со старшей Эльвирой мы проучились в одном классе до 1956 г. — окончания десятилетки.

Летом 1955 мой преподаватель физики Николай Данилович Ан предложил мне работу лаборанта физкабинета в новой открывшейся школе №10 им. Ломоносова. А

через месяц в нашу школу устроился преподавателем географии мой бывший учитель пятого класса, ранее репрессированный Осман Аблаевич Эбасанов. Осман Аблаевич был единственным из преподавателей крымским татарином. С этим замечательным человеком в дальнейшем мы очень тесно сотрудничали в национальном движении.

В канун XX съезда КПСС по стране «бродили» слухи грядущих перемен. В конце марта 1956 состоялся XX съезд. В апреле в школе, где я работал, был проведен специальный педсовет, по итогам прошедшего съезда. Школа работала в две смены, после педсовета уже было поздно, ко мне в физкабинет спустился Осман Аблаевич. В тот день мы просидели с ним допоздна. (Спустя годы, уже в 1980-х годах моя супруга Эльмира печатала его труды «Крымские татары в великой отечественной войне 1941 — 1945 гг.» и «Архитектурные памятники Крыма»).

Осман-оджа, попросил меня утром, до ухода Джеппара Акимовича на работу, зайти к нему и договорится об их встрече. Так я стал незаменимым «связующим звеном» оповещения о предстоящих встречах и местах их проведения.

Джеппар-оджа, Осман-оджа, Абляз-ага Хатипов (отец моих друзей-радиолюбителей, их мать, тётя Катя, была в подругах моей матери), Муаррем-ага Мартынов, Шевкет-ага Алиев (муж двоюродной сестры моего отца), Сеитумер Эмин… — эти люди стояли у истоков национального движения крымских татар в Беговате.

Окончив школу, я выехал в Самарканд, где продолжил учебу в Гидромелиоративном техникуме. В июне 1958 я прибыл на практику опять в Беговат, где работал мастером на строительстве кирпичного завода. И вплоть до защиты диплома 1 апреля 1959, находился в Беговате. Судьба вновь свела меня с Джеппаром — Оджа. А когда, защитив диплом, уезжал на работу в Наманган, он подарил мне сброшюрованные материалы: обращения, письма, подготовленные речи на случай приема в ЦК, информации о поездках в Киев и Москву, о встрече с Ковпаком и о приемах в ЦК.

Находясь в Намангане, я сдружился с Зеки Ниязиевым, а через него — с учащимися музыкального училища, крымскими татарами. Мы собирались, устраивали чтение подаренных мне Джеппаром Акимовичем материалов национального движения. С нами нередко бывали парни и девчата других национальностей. Чтения эти не вылились в создание определенной политической группы, а лишь являлись познавательными.

В 1963 меня назначили начальником спецучастка по Намангану и районам, а в мае 1964 перевели начальником участка в Чирчик. Специально заехал в Беговат и обратился к Джеппару Акимовичу с просьбой дать адреса его сподвижников в Чирчике. (Он уже жил на новом месте, за «Красным мостом», по ул. Лермонтова 2 в новом доме). Джеппар-ага дал мне адреса Амет-ага Моллаева и Халил-ага Салединова, к адресам приложил записку.

Эти люди очень помогли, они же познакомили меня с двумя отличными сварщиками Сеитбекировым и Усеиновым (имена их, к сожалению, уже не помню). Рекомендация Джеппар-оджа позволила стать мне посвященным в дела чирчикской инициативной группы национального движения крымских татар. Правда, активного участия в работе группы я тогда не принимал — был чрезмерно загружен работой. Я использовал лишь возможность помогать активистам хоть немного материально.

Уже после моего переезда в Ташкент, когда в результате репрессий 1968, работа инициативных групп Чирчика почти заглохла, я очень часто стал приезжать в Чирчик то один, то вместе с Сулейман-ага Вели.

Участие в национальном движении большого количества людей, с разными характерами, разного психического и интеллектуального, культурного и образовательного уровней нередко порождало разногласия. Единственным человеком, с чьим мнением считались абсолютно все, был Джеппар-ага Акимов — его авторитет был непререкаемым. Ему удавалось сглаживать все возникающие разногласия.

Но сам Джеппар-ага всегда относился с нескрываемым пиететом к Мустафе Вейисовичу Селимову. Невзирая на все попытки исключить Мустафу Вейисовича из рядов КПСС, (его персональное дело разбирали весь день), членам партийной организации, в которой он состоял, удалось отстоять его доброе имя. После того случая публичной деятельности в национальном движении Мустафа Вейисович стал остерегаться. Однако это не мешало ему оставаться идеологом и арбитром движения: к нему за советом продолжали обращаться представители всех действующих областных инициативных групп. В нашей группе «коммунистов и интеллигенции» он до конца своих дней оставался активным участником.

В апреле 1969 в доме Сеитумера Эмина, который жил в р-не «Луначарское» Ташкента, была проведена республиканская встреча участников национального движения. На этой встрече присутствовал и Мустафа Вейисович, который жил по соседству с Сеитумером Эмином. Пригласили и меня, как одного из обвиняемых на предстоящем судебном процессе. К тому моменту я уже знакомился с материалами следствия, находясь на свободе «под подпиской о не выезде». Я рассказал о ходе следствия, ознакомил с материалами, которые мне удалось вынести при знакомстве с уголовным делом, и зачитал «Обвинительное заключение», выданное мне. На этом совещании, помню, присутствовали также Джеппар Акимов, Осман Эбасанов, Бекир Османов, Риза Асанов, Рустем Халилов, Бекир Умеров, Ильяс Мустафаев, Нафе Билялов, Мустафа Халилов, Сулейман Вели, Эдем Халилев, Абдурешит Муратов, Амет Абдураманов и хозяин дома Сеитумер Эминов. Джеппар-ага по-отечески предостерег меня и просил до суда воздержаться от активного участия в движении.

18 мая 1972 года в Беговате на высоковольтных проводах было вывешено большое траурное полотнище. Этот акт поверг в ярость партийные и надзирательные органы. КГБешники были взбешены и горели желанием наказать организаторов акта публичного протеста, который был проведен в знак 28 годовщины злодейского выселения крымских татар из Крыма.

Не сумев найти исполнителей этого дерзкого акта протеста, решили наказать самого известного и почитаемого среди крымских татар активнейшего представителя народа.

9 августа 1972 года ночью у Джеппара Акимовича дома был произведен обыск, после чего его увезли в Ташкент и заключили в СИЗО КГБ Узбекской ССР.

С 21 по 28 ноября 1972 в Ташкентском областном суде прошёл судебный процесс над самым известным и почитаемым представителем нашего народа, над нашим учителем и наставником Джеппаром Акимовым.

Оджа был высоко интеллигентным человеком. Как-то я его спросил: «Как с Вами при Вашей интеллигентности обращались в лагере заключенные?». Он, глубокомысленно улыбнувшись, ответил: «Нормально, даже почтительно с уважением. Обычно заключенные курили в бараке, стоял невыносимый дымный воздух вперемежку с обычными мужскими запахами. Я вечером перед сном обратился ко всем и сказал, что у всех есть дома их ожидающие, что жизнь не должна окончиться в лагере, нужно выжить, домой вернуться здоровыми, семьям нужны здоровые мужчины, а курением в бараке вы губите своё здоровье и сокращаете жизнь себе и окружающим. После такой непродолжительной беседы курение в бараке прекратилось и даже в холод покурить выходили из барака».

Хорошо запомнился эпизод, когда мы вместе с Сулейман-ага Вели приехали к Джеппар-ага незадолго до его ареста (Сулейман-ага тоже, как и остальные мне знакомые из старшего поколения, называл Джеппара Акимовича не иначе как Оджа).

Мы собирали подписи коммунистов под обращением к Первому Секретарю ЦК КП Узбекистана Шарафу Рашидову и одновременно согласовывали кандидатуры представителей от коммунистов и интеллигенции для приема в ЦК. Сулейман-ага сказал, что коммунисты считают его своим достойным представителем, и просят его согласия быть их официальным представителем в случае необходимости встречи с Секретарём ЦК. А также от их имени выносить проблемы крымских татар на рассмотрение партийных и правительственных органов.

«Оджам, сизни бу джедвельде олумынъы бутюн аркъадашлар пек ляйикъ саялар» («Учитель, все наши товарищи считают вас наиболее достойным быть в этом списке»). Однако Джеппар ага отказался от включения его в список представителей, мотивируя решение тем, что исключён из рядов КПСС. Соотечественников же поблагодарил за доверие, и пояснил, чтобы не давать повода для крючкотворства партработников, и не осложнять и без этого сложный вопрос. «Чтобы быть с народом, не обязательно быть официальным его представителем», — сказал он.

Большинство наших товарищей после отбытия срока заключения, по разным причинам отходили от активных действий и больше не проявляли инициативы в национальном движении. Однако, Джеппар Акимович после освобождения сразу же вновь инициативно включился в работу по подготовке материалов «Кассационного заявления».

В 1974 уехал в Крым Бекир-ага Османов, верный товарищ Джеппар-ага в организации и развитии крымскотатарского национального движения ещё с 1957 года.

В самом конце 1960-начале 1970-х, после прошедших судебных процессов и выезда многих активистов в Крым, национальное движение продолжали коммунисты и представители интеллигенции и по мере возможности подключали новые молодые кадры, для работы с населением. Под нашими письмами собирались подписи крымских татар во всех регионах их проживания, но количество подписей под одним документом не превышало 20-ти тысяч.

Освободившись из заключения, Джеппар-ага пригласил меня с Рефатом Годженовым. Мы рассказали ему о сложившейся обстановке, изложили своё мнение и показали документы, с которыми работали. Джеппар-ага одобрил нашу работу, но спросил, почему мы не ведем совместную работу с самаркандскими и ферганскими активистами. Мы доложили, что эти регионы охвачены, где нами были привлечены новые кадры, что бывшие активисты движения в основном выехали из регионов, а часть — осуждены и изолированы. Некоторые после освобождения от активной деятельности самоустранились.

После этого Джеппар-ага объехал все города Узбекистана, встретился со многими бывшими активными участниками национального движения с целью вновь привлечь их к активной работе. Он воочию убедился, что многие бывшие активисты уехали, а другие разочаровались и от работы отошли.

В тот период, вновь активизировался самаркандский регион. Инициатором и проводником свежих идей там выступил Роллан Кадыев. (Идея создания «Кассационного заявления» изначально принадлежала ему). Джеппар Акимович поддержал Роллана и предложил нам подключиться к самаркандской инициативе.

Основную работу по подготовке документов «Кассационного заявления-77» провели Джеппар-ага Акимов, Осман-оджа Эбасанов, Роллан Кадыев, Кемал Усеинов и Идрис Асанин. Наша, ташкентская группа, помогали в основном в поиске и подборе материалов по их заданиям. Таким образом, этот документ явился результатом коллективного труда и наиболее полным обобщением политического, культурного состояния жизни народа, его утрат и доказал поистине бесправное положение крымскотатарской нации в СССР в нарушении Конституции СССР.

Впервые было указано на действие в отношении нашего народа паспортного режима, наложенного Указом от 28 апреля 1956 года и не отмененного, вопреки признанию огульности обвинения всего народа в коллаборационизме Указом от 5 сентября 1967 года.

Кстати в печати ещё часто встречается ошибочное юридически безграмотное суждение о том, что Указ от 5 сентября 1967 года юридически позволил крымским татарам проживать в Крыму.

По результатам работы за 1976-77 годы на встрече в Бекабаде была принята резолюция, обобщившая политическую линию нашего народа:

Сформулированная Джеппаром Акимовым резолюция стала для нас заветом в нашей борьбе за права крымскотатарского народа.

РЕЗОЛЮЦИЯ

Межобластной встречи представителей инициативных групп движения крымских татар за восстановление национального равноправия Сентябрь — 1977 г.

Представители инициативных групп движения крымских татар за восстановление национального равноправия, собравшиеся из различных областей на межобластную встречу, исходя из насущных интересов крымскотатарского народа и состояния его национального вопроса, а также международной ситуации и внутренней обстановки в стране, приняли настоящую резолюцию.

Участники встречи констатируют, что в области международной жизни становится заметным рост усилий многих государств в деле сохранения подлинного мира и безопасности на Земле…

Советский народ, руководимый КПСС, идет по пути дальнейшего совершенствования социалистического строя, и проблемы сохранения мира и безопасности на Земле являются его коренными интересами.

…Вклад же отдельных государств в дело международного сотрудничества по сохранению и упрочению мира определяется степенью выполнения государствами обязательств и заключенных договоров на основе общепризнанных принципов и норм международного права, степени уважения государствами прав человека и основных свобод, равноправия и права народов распоряжаться своей судьбой.

…Анализируя историю своего национального движения, участники встречи еще раз убеждаются в объективности и закономерности возникновения движения крымскотатарского народа за восстановление национального равноправия, нарушенного Постановлением Комитета Обороны от 11 мая 1944 г., Законом Президиума Верховного Совета РСфСР от 25 июня 1946 г., Указом Президиума Верховного Совета СССР от 28 апреля 1956 г., Указом и Постановлением Президиума Верховного Совета СССР от 5 сентября 1967 г., а также рядом Инструкций периода 1944-1976 гг. в отношении крымских татар, и вместе с тем обращают внимание на конституционную правомерность существования и развития движения.

Участники встречи отмечают, что инициатива в выражении своих национальных интересов принадлежит народу, и это подтверждается сегодня не столько непрекращающимся стихийным потоком крымских татар в Крым с надеждой трудоустройства и прописки на Родине, сколько политически сознательным выбором средств выражения своих требований и конструктивных путей решения своего национального вопроса.

С марта 1977 г. в адрес Генерального Секретаря ЦК КПСС Л.И.Брежнева отправляются Кассационные Заявления от различных групп крымских татар или отдельных лиц относительно отмены всех Постановлений, Законов, Указов и Инструкций периода 1944-1976 гг. в отношении крымских татар как антиконституционных.

Учитывая политику КПСС в области межнациональных отношений и достижений советского государства в этой области, принимая во внимание основной закон социализма в области национальных отношений, коренные интересы крымскотатарского народа и цель его национального движения, участники совещания признают политически верным содержание Кассационных Заявлений и поддерживают инициативу народа в выборе пути решения своего национального вопроса.

Первоочередная цель национального движения крымских татар — восстановление национального равноправия, отражает не только базис советского государства, но и его многонациональный характер и соответствует национальной политике КПСС — в ходе социалистической перестройки экономики и построения развитого социализма обеспечить политический, социальный и культурный расцвет и сближение всех наций и народностей нашей страны.

Следовательно, образованные этой новой исторической общности людей является естественной фазой расцвета и сближения наций и народностей, достижимой лишь при юридическом и фактическом равенстве народов. И если с Октябрьской революцией народы нашей стpaны приобрели лишь юридическое равенство, то понадобилось еще 60 лет упорного социалистического преобразования экономики, обеспечившего фактическое равенство почти всех народов и образование исторической общности людей — советского народа.

Единственным исключением из ансамбля юридически и фактически равных наций и народностей СССР является крымскотатарский народ, юридическое неравноправие которого закреплено все еще действующими антиконституционными Постановлениями, Законами, Указами и Инструкциями периода 1944-1976 гг., и это юридическое неравноправие привело к тому, что в своем политическом, социальном и культурном развитии крымскотатарский народ далеко отстал от других народов нашей страны. Это отставание становится особенно наглядным для крымского татарина, когда он сравнивает политический, социальный и культурный уровень своего народа с уровнем народов тех республик, куда он был выслан более ЗЗ лет тому назад. За это время в своем развитии далеко вперед ушли узбекский, казахский, киргизский, таджикский и туркменский народы.

…исходя из сути, базиса советского государства — социалистических производственных отношений;
исходя из хар
актера советского государства как государства многонационального;

исходя из исторической закономерности развитого социализма в области национальных отношений — расцвета и сближения всех наций и народностей СССР;

исходя из политики КПСС в области национальных отношений — обеспечения всестороннего развития и сближения всех наций и народностей СССР, воспитания граждан в духе советского патриотизма и предоставления возможности пользоваться родным языком и языками других народов СССР;

исходя из коренных интересов советского народа — построения справедливого общества подлинной демократии;

исходя из идей научного коммунизма о том, что «решение национального вопроса включает в себя проблему ликвидации любого вида национального гнета, обеспечение подлинно свободного и всестороннего развития наций, народностей, национальностей и этнических групп, преодоление антагонизма в их взаимоотношениях, оказание помощи передовых наций отставшим в своем развитии народам, полное соответствие сущности и формы национальных процессов делу социального прогресса;

исходя из коренных интересов крымскотатарского народа — восстановления юридического равноправия и последующего достижения фактического равенства

участники встречи считают в качестве первоочередной, ближайшей задачей народа — достижение им юридического равенства, и эта задача соответствует его конечной цели — достижению фактического равенства путем расцвета и сближения со всеми нациями и народностями нашей страны. Деятельность инициативных групп подчинена этим первоочередным и конечным целям народа и координируется конституционными, национальными, гражданскими правами и прекращается по достижении конечной цели — фактического равенства крымскотатарского народа со всеми нациями и народностями страны.

Участники встречи обращаются ко всем прогрессивным людям и деятелям с призывом проявления солидарности с национальными интересами крымскотатарского народа.

Участники встречи отмечают, что решению первоочередной задачи — достижению юридического равноправия — способствует в настоящее время и тот факт, что в функциях Леонида Ильича Брежнева слились воедино обязанности и Генерального секретаря ЦК КПСС, и Председателя Президиума Верховного Совета СССР, и Председателя Конституционной Комиссии.

Участники встречи:

1. Эскендер Фазыл- преподаватель, поэт, Таш.обл., Таш. р-он, ИОБКи К,д.5, кв. 7.

2. Асанов Нариман — lракторист, Таш. обл., г. Чирчик, Коммунистическая, д. 3.

3. Годженов Рефаm — преподаватель, г.Ташкент, М. «Юнус-Абад», А-3, д. 10, кв. 18.

4. Военный Ремзи — врач, г. Бекабад, ул. Педагогическая, 21 кв. 15.

5. Усеинов Кемал — рабочий, 703003, г. Самарканд, ул. Папская, 5.

6. Халилев Эдем — учитель, Таш. 06л., Калининский р-он.

7. Эбасан Осман — преподаватель, Таш. 06л., г. Бека6ад, ул. К’1рова, 64.

8. Мусmафаев Осман — инженер, г. Ташкент, м-в Северо-Восток-2, д. 88.

9. Эминов Руслан- строитель, г. Ташкент, ул. Гвардейская, 118, кв. 37.

10. Асанин Идрис — инженер-строитель, г. Самарканд-48, ул. Тельмана, 14.

11. Роллан Кадыев — преподаватель, г. Самарканд-48, Уl1. А. Икрамова, 41, кв. 5.

12. Умеров Бекир — пенсионер, г. Самарканд-58, ул. А. Икрамова, 10, кв. 14.

13. Таймазов Ленмар- техник-механик, г. Самарканд, ул. А. Икрамова, 50, кв. 62.

14. Акимов Джеппар — пенсионер,Г. Бекабад, ул. Лермонтова, 2.

10 ноября 1982 года умер Генсек Л.И. Брежнев, 18 лет возглавлявший партию и страну. Генеральным секретарём был избран Ю.В. Андропов, который в 1967 году принимал представителей нашего народа, кроме того, будучи Председателем КГБ, как никто другой из состава Политбюро был знаком с нашей проблемой. К тому же 12 января 1983 был опубликован его доклад: «Принципы ленинской национальной политики», на заседании Президиума Верховного Совета СССР со словами о том, что необходимо настойчиво устранять любые отклонения от ленинской национальной политики, последовательно обеспечивать полное равноправие советских людей всех национальностей. Все это вселило новую надежду и вызвало пробуждение народа. Надежда появилась и у Джеппар-Оджа. Он взбодрился, но жестокая болезнь уносила его силы.

Самые тяжёлые воспоминания — это период нахождения Джеппара Акимовича в Республиканском онкодиспансере. Мы, жившие в Ташкенте, часто посещали его. Сулейман-агъа Вели, посещал Джеппар-оджа каждый день. Оджа до последней минуты жизни пребывал в здравом рассудке. До последнего удара сердца его беспокоила не столько судьба семьи, сколько судьба родного народа.

15 июня 1983 года последний раз провел совещание Ю.В. Андропов. 20 июля 1983 года не стало и Джеппара Акимовича Акимова — нашего Оджа. Все, кто был близок к нему, называли его словом, которого он был достоин в полной мере — ОДЖА.

Это великое звание Оджа было дано Джеппару Акимову крымскотатарским народом.

Помним Вас, ОДЖА! Алла рахмет эйлесин!

Руслан ЭМИНОВ, Севастополь