О том, что такое современная Турция, какие геополитические интересы преследует официальная Анкара и как складываются ее отношения с соседями и стратегическими партнерами, «Русский журнал» побеседовал с Александром Сваранцем, профессором Армянского института международного права и политологии (Москва), автором книги «Пантюркизм в геостратегии Турции на Кавказе» (2002). Особенно РЖ интересовал вопрос о перспективах российско-турецких отношений.
— По каким ключевым точкам сегодня существует геополитическое противостояние России и Турции в регионе Черного моря? Как в этой связи изменилась расстановка сил в последние годы, в частности, после войны в Южной Осетии 2008 г.? Какие основные силы действуют в этом регионе?
— Российско-турецкие отношения в районе Черноморского бассейна имеют давнюю историю. Что касается современного этапа взаимодействия, то можно говорить о нескольких аспектах таких взаимоотношений. Первый аспект здесь — энергетический, поставка российского газа и энергетических продуктов на внешний рынок, реализация Россией проекта «Южный поток», а также «Голубого потока». Турция заявляет о готовности реэкспортировать российский газ, что не устраивает Россию, и Россия рассматривает альтернативные варианты, связанные с прокладкой трубопровода через территории Болгарии и Греции (нефтепровод Бургас-Александруполис).
Второй аспект — политический и стратегический: Турция — с учетом глобальных геополитических преобразований начала 1990-х годов, вызванных распадом СССР, а также современного состояния российского государства — попыталась активизировать свое политическое, экономическое и военное присутствие в Черноморском бассейне. В первой половине 1990-х годов, как известно, по инициативе Турции была создана Организация черноморского экономического сотрудничества, где Анкара стремилась играть роль регионального лидера, хотя и не особенно успешно.
Важным объектом геополитической турецко-российской конкуренции в регионе Черного моря выступает Крым. Турция пытается через этноконфессиональный фактор крымских татар укрепить свои позиции на полуострове и, соответственно, ослабить военное и политическое присутствие России.
Активное внедрение НАТО в Черноморский регион заставляет Турцию задумываться о геополитических игроках в акватории Черного моря. Так, черноморские страны Болгария и Румыния, будучи членами НАТО, расширяют для США пространство маневров в регионе. Если посмотреть на политику США в Грузии и политику грузинской администрации, то и здесь появляются дополнительные возможности для США и НАТО как с точки зрения военной логистики американских грузов в направлении Афганистана и Ирана, так и с точки зрения рассмотрения в перспективе возможности вступления Грузии в Североатлантический альянс. Аналогичная политика США в отношении Украины, которая оказалась более успешной в период правления Виктора Ющенко, фактическая политическая расколотость украинского общества и партнерство НАТО с Киевом, естественно, не могут не тревожить Анкару. Иными словами Турция остается членом НАТО и сателлитом Запада, но далеко не единственным, и совсем не флагманом натовской (американской) политики в акватории Черного моря.
Что касается югоосетинского конфликта и последующего процесса признания независимости Южной Осетии и Абхазии со стороны России, с одной стороны, расширила платформу прецедента признания суверенитета самопровозглашенных субъектов, с другой — создала определенные угрозы свободного транзита через территорию Грузии сырьевых богатств Кавказско-Каспийского региона в направлении Турции.
Известно, что с момента начала абхазского национального движения и до 1995 года Анкара проявляла особую симпатию к Сухуми с учетом своих перспективных интересов в направлении Северного Кавказа, черноморской береговой зоны Абхазии и абхазского этнического фактора в самой Турции. Однако стратегический транзит через Грузию (включая как энергетическое сырье, так и негласную помощь чеченским и северокавказским сепаратистам в целом) вынудил Турцию соблюдать дистанцию от Абхазии.
Вместе с тем, развивая особые связи с Абхазией, Турция может получить дополнительные преимущества в Черноморском регионе и конкурировать с Россией. Турция применительно к Абхазии пытается выстраивать новую политику, которая не совсем соответствует интересам официального Тбилиси (как уже отмечалось, еще в 1990-е годы Турция пыталась выразить солидарность с абхазским национальным движением, и это было предметом и камнем преткновения в переговорах между Грузией и Турцией в первой половине 1990-х годов). Рабочие визиты турецких дипломатов в Абхазию после августа 2008 года без учета мнения Тбилиси создают новую ситуацию напряженности в грузино-турецких отношениях.
Плюс ко всему, акватория Черного моря — это серьезный транзитный регион. Турция пытается сохранять свое преимущество, контролируя Черноморские проливы, она превращается в важный субъект формирования альтернативных российским маршрутам энергетических коммуникаций в Европу (реализованные проекты нефтепровода БТД и газопровода БТЭ, планируемый проект Набукко). И в данном контексте отношения Турции с Россией всегда будут проблемными. Хотя российско-турецкое партнерство в вопросе энергоэкспорта сохранится — 67% потребляемого газа в Турции сегодня экспортируется из России, и на это Турция вынуждена обращать внимание, пытаясь диверсифицировать транзитные потоки энергоносителей.
— Как Вы считаете, реально ли создание некоего союза со включением в структуру России и США, типа «Кавказского альянса», призванного преследовать цель установления мира и безопасности в регионе, обеспечения экономического сотрудничества? И, с другой стороны, реален ли проект платформы «Сотрудничество для Кавказа», предложенный Реджепом Эрдоганом после войны в Южной Осетии?
— Конечно, югоосетинский конфликт внес серьезные изменения в политику региональных государств и ведущих стран Запада. Турция, как мы помним, предприняла ряд инициатив по поводу платформы безопасности с ключевым участием Анкары и Москвы. Официально такая идея миротворчества приветствовалась, хотя и обусловливала определенные противоречия не только с Россией, но и с другими государствами, в особенности с Ираном. Иран ревностно относится к региональным инициативам и активности Турции на Кавказе, взаимодействию с БРИК или Средним Востоком.
Перспектива же российско-турецкого партнерства на Кавказе реальна, однако платформа, предложенная Турцией, вызывает настороженность как минимум у государств Южного Кавказа, в частности, Армении. И поскольку Армения и Россия — важные стратегические партнеры, военно-политические союзники, вопрос о российско-турецком взаимодействии в регионе долго будет оставаться неопределенным.
Что касается российского партнерства с США, то по многим сюжетам Россия уже сегодня довольно успешно взаимодействует с США — например, по проблеме Афганистана. Взаимодействие есть и по другим сюжетам — например, Россия и США вместе с Францией выступают основными посредниками по урегулированию карабахского конфликта. Процесс «перезагрузки» американо-российских отношений может и должен в перспективе касаться и Южного Кавказа.
Сюжеты совместных интересов могут иметь отношение к последующим выборам в Грузии и нормализации отношений между Москвой и Тбилиси, к столь серьезной политической проблеме, как Армянский вопрос (армяно-турецкие, армяно-азербайджанские отношения, раздел сфер влияний на Южном Кавказе и в Малой Азии по Армении), конечно, это и тема транзита энергогрузов и правовое регулирование раздела Каспия и вопрос Ирана.
В перспективе российско-американское партнерство в регионе Южного Кавказа может усилиться — будучи направлено на обеспечение стабилизации в регионе. Полагаю, что эта перспектива была бы интересной для государств региона, поскольку и Азербайджан, и Армения, и Грузия не могут не учитывать американский фактор в Южном Кавказе. После югоосетинского конфликта Россия значительно укрепила свое геополитическое присутствие в регионе Южного Кавказа, и с этим американцам придется считаться. И чем больше это партнерство будет приобретать стратегический характер, тем быстрее, мне думается, удастся решить существующие в этом регионе проблемы — транзитные, энергетические либо существующие этнические конфликты.
— Следующий вопрос касается как раз сотрудничества России и Турции в энергетической сфере. Как Вы считаете, почему турецкая сторона затягивает решение вопроса по «Южному потоку», можно ли говорить о какой-то геополитической стратегии в данном случае? Или турецкая позиция обусловлена исключительно экономическими и хозяйственными причинами?
— Я думаю, геополитика и геоэкономика в данном случае взаимосвязаны. Развитие турецкой экономики невозможно без увеличения потоков энергоносителей. Сегодня Турция пытается развивать атомную энергетику при участии России, и это хороший вариант российско-турецкого партнерства в экономической и политической сферах. Турция готова развивать атомную энергетику, несмотря на кризисные последствия трагических событий в Японии.
Что касается «трубопроводной политики», позиции Турции по «Южному потоку», то ключевым фактором здесь является то, что Турция фактически лишена стратегических запасов нефти и газа. Учитывает Турция и политику Запада на постсоветском пространстве по поиску новых регионов, обладающих стратегическим сырьем (например, каспийская нефть, туркменский газ) и созданию альтернативных маршрутов транспортировки энергоресурсов, минуя Россию. Это мы видели в 1990-х годах на примере реализации проекта Баку-Тбилиси-Джейхан, Баку-Тбилиси-Эрзрум. Большой интерес для Анкары также представляет проектируемый газопровод «Набукко» — Турция стремится обеспечить диверсификацию энергопоставок и занять более важную геополитическую роль в отношениях с Европой.
Именно по этой причине Турция пытается блокировать реализацию российского проекта «Южный поток». Хотя известно, что «Набукко» может не иметь экономической перспективы ввиду проблемных взаимоотношений Запада и Ирана, а без иранского газа нет и экономической целесообразности «Набукко». Заявления Турции о готовности заполнить трубопровод турецким газом — блеф и миф, потому что в Турции таких объемов газа нет. Это может быть только иранский газ с молчаливого согласия Европы. Многие европейские эксперты, тот же Александр Рар, отмечают, что такая политика Турции может привести к укреплению статуса в регионе для Анкары, к определенной энергетической зависимости Европы от Турции, что вряд ли может представлять интерес для западных кругов и Европы, в частности.
Поэтому, мне думается, Турция исходит не только из чисто экономических соображений, а пытается составить некую конкуренцию России, согласовывая свои действия на Западе. И в то же время таким образом Турция стремится занять особую роль по отношению к своим сателлитам, к младшим братьям на постсоветском пространстве, будь то Азербайджан, Туркменистан или Казахстан.
Беседовала Раиса БАРАШ
Источник: http://www.russ.ru/