Русские как титульная нация

Post navigation

Русские как титульная нация

Вопрос о государственном статусе русских — одна из постоянных тем русского национального движения с самого начала его существования, еще со времен СССР. Даже советские патриоты отмечали странное обстоятельство: в отличие от всех остальных советских народов, русские граждане РСФСР не имели важнейших инструментов представительства, прежде всего республиканской Компартии, а также и других «непарадных» институтов.

 

Константин КрыловВсе реальное руководство «русской» частью РСФСР осуществлялось с союзного уровня. Неудивительно, что «советское» русское движение началось с требования равноправия: патриоты того времени хотели создать в России полный набор институтов, характерных для союзных республик — «от своей Компартии до своей Академии». Неудивительно и то, что такие требования не были выполнены: руководство СССР предпочло уничтожить страну, но не дать русским того, что имели эстонцы, грузины, таджики и прочие полноправные народы Союза.

 

К такому вопросу мы, впрочем, еще вернемся. Пока же отметим, что советская территориально-административная система не имела прямых аналогов в современном мире.

 

Исключением является Китай, чья территориально-административная система была скопирована с советской. Однако в Китае национальные автономии занимают небольшую часть территории страны и сосредоточены на уровне районов и округов, а также имеют меньшие права, чем советские республики.

 

В Индии существует деление на штаты с их властями и союзные территории, имеющие центральное подчинение. Однако институт союзных территорий в Индии был введен для того, чтобы не давать права штатов маленьким территориям со специфическим национальным составом или особыми историческими претензиями на автономию. В таком смысле индийская система — что-то вроде негативной кальки советской, в которой именно самая большая республика была де-факто подчинена непосредственно центру.

 

Что касается прочих федераций, то центральное подчинение (формальное или фактическое) каких-то территорий практически однозначно указывает на то, что на данной территории введено «особое положение», как правило, временное — военное, чрезвычайное или нечто вроде того. Причиной тому могут быть серьезные проблемы — например, природная катастрофа, иностранное вторжение, вспышка сепаратизма и т.п.

 

Иногда подобный статус имеют столицы государств: так, в США верховная власть в федеральном округе Колумбия (то есть в городе Вашингтон) принадлежит Конгрессу. Так или иначе подобный статус указывает на ту или иную степень неполноправия жителей данных территорий: они не имеют тех возможностей (формальных и особенно неформальных), которые имеют жители — и особенно элита — субъектов, обладающих хоть каким-то уровнем самоуправления.

 

Подобное положение дел связано с особенностями советской власти. Как известно, ее идеологическим оправданием являлось «освобождение угнетенных» — то есть классов, сословий и народов, которые, по мнению учредителей советского государства, подвергались дискриминации «царским режимом». В число таковых были записаны и нерусские народы, которым полагались различные компенсации и привилегии, что давало центральной власти возможность использовать их как свою опору на окраинах страны.

 

Разумеется, опора должна быть достаточно обширной: мелкие и мельчайшие национальные группы были советской власти малоинтересны. Так же, как и народы мирные, безопасные, а также слишком русифицированные.

Статус таких народов не сильно отличался от статуса русских. Зато народы достаточно многочисленные и достаточно агрессивные получили особые права, включая право на «свою территорию» в рамках Союза.

 

В дальнейшем мы будем использовать советский термин «титульная нация». Данное понятие ввел в оборот французский политик и литератор Морис Баррес (1862-1923) в значении «национальное большинство», «доминирующий этнос».

 

Советское понимание данного термина отличалось от барресовского достаточно существенно. Так называли народ, имеющий — в масштабах Союза — статус национального меньшинства, получивший соответствующее признание со стороны Центра, выделенную территорию и особые права и возможности. Полный список таковых занял бы слишком много места. Упомяну лишь некоторые. Представители некоторых народов не подлежали военному призыву, а иные имели право на «свои» вооруженные формирования.

 

Существовали национальные квоты в советских вузах. Соблюдался принцип национального квотирования во власти («первый секретарь обкома — представитель титульной нации»). Такие народы имели полуофициальное право на пользование республиканскими ресурсами и на подобие рыночных отношений. Не менее важным было право на развитие национальной культуры, в том числе и на обильное финансирование таковой. Немалые средства уходили также на создание позитивных образов всех титульных наций в масштабах СССР — осуществлялось «право на национальное уважение», которого русские были фактически лишены.

 

Каждому народу «выписывалось» некоторое количество «национальных героев», культ которых поддерживался во всесоюзном масштабе. Но самым главным было право на национальный административный ресурс, то есть на собственный политический класс, лоббировавший интересы родного этноса на союзном уровне.

 

Отношения между советскими титульными нациями были разными, в том числе и очень плохими. Однако их объединял общий интерес: дальнейшее повышение своего статуса, накопление реального и символического капитала, закрепление подчиненного положения самого большого и самых малых народов (русских и «мелких нацменов», не получивших «титульный» статус).

 

Примерно к шестидесятым годам сложился неформальный союз титульных наций, точнее, их политического авангарда, к каковому принадлежал, с одной стороны, партхозактив, с другой, — националистически настроенные оппозиционеры и диссиденты.

 

Интересно, что к тому же времени окончательно оформился концепт «советского народа», который давал людям (прежде всего русским) ложное чувство принадлежности к фантомной «всесоюзной общности». Реальная же власть в СССР принадлежала, с одной стороны, безнациональной партноменклатуре, с другой, — «союзу титульных».

 

Обретение РСФСР независимости, казалось бы, должно было исправить положение русских. Однако такого не произошло. Фактически территориально-административная система России была «смасштабирована» с советской — место союзных республик заняли бывшие автономии в составе РСФСР, поименованные «нацреспубликами», а само тело РСФСР превратилось в совокупность «областей». Все сопровождалось определенной маскировкой: формальные права «нацреспублик» и «областей» совпадают, демонстративное подчинение русских территорий непосредственно Центру вроде бы ликвидировано. Ликвидированы и советские понятия, оправдывающие неравноправие, — так, из законодательства исключено все, связанное с понятием «титульной нации».

 

Однако на практике национальные республики располагают полноценной политической элитой, строящей отношения с федеральным Центром («Москвой») как равные партнеры со своими интересами. Некоторые республики добились от Москвы очень значительных прав и привилегий (примеры тому — Чечня или Татарстан), другие преуспели меньше, однако сам принцип — равноправное партнерство и отстаивание своих интересов — легализован и практически признан Москвой. Русские же области не могут и мечтать ни о чем подобном.

 

По большому счету они управляются московскими назначенцами — неважно, присылаемыми из Центра или местными, — и не имеют никаких реальных возможностей перечить всесильному Центру или противостоять уже внутрироссийскому «союзу титульных», ныне образующих de facto пресловутый «многонациональный народ Российской Федерации».

С точки зрения русского национального интереса, выходов из сложившейся ситуации может быть два. Или — резкий отказ от самой советско-постсоветской модели, или получение русскими в ее рамках дополнительных прав, ставящее их в равное отношение с титульными народами.

 

О первом пути было сказано достаточно. Что касается второго — он предполагает признание русских титульной нацией хотя бы в одном из полноправных субъектов РФ. Еще лучше — если они получат подобный статус в «чувствительном» регионе России, с которым федеральный Центр не сможет обращаться так же, как с Псковской, Воронежской или Владимирской областью.

 

В настоящее время в составе России находится лишь один субъект республиканского уровня, не имеющий четкой «национальной» прописки, — Республика Крым.

 

Мы не будем уделять внимание обстоятельствам присоединения Крыма к России. Для нас важно лишь положение дел с «титульной нацией».

 

В настоящее время русские составляют около 60% от общего населения Крыма. Еще 24% — украинцы, которые в случае успешного развития республики легко признают себя русскими. Общее число считающих русский язык родным — более 76%, украинский язык непопулярен по историческим причинам.

 

Крымские татары — наиболее очевидный кандидат на «титульную нацию республики» — составляют всего лишь 12% населения и пользуются у российских властей репутацией нелояльного народа…

 

Наконец, Крым является «болезненным» для России регионом — в случае волнений или массового недовольства в Крыму ситуация затронет всю Россию. Все указанные обстоятельства делают Крым слабым звеном в системе российской многонациональности.

 

Разумеется, российские власти уже приняли меры, препятствующие превращению Крыма в русскую республику даже de facto. В Крыму введены три государственных языка — русский, украинский и крымско-татарский (ст. 10 Конституции Республики).

 

Конституция не содержит ни одного упоминания о статусе русских, зато объявлено, что «источником власти в Республике Крым является ее народ, являющийся частью многонационального народа Российской Федерации», а в преамбуле упомянут «многонациональный народ Крыма». При попытке договориться с крымскими татарами Москва обещала им национальные квоты во властных структурах — но после провала соответствующей попытки все выяснения отношений между татарским и русско-украинским населением полуострова были отложены.

 

Можно также ожидать «кавказской атаки» — то есть поползновений представителей кавказских республик захватить долю собственности или подчинить себе бизнесы и властные структуры (особенно силовые) Крыма. Однако все изложенное не перечеркивает факта: Крым остается единственной российской республикой без нерусской титульной нации.

 

Сказанное можно приложить и к гипотетическому случаю признания Россией Новороссии (или хотя бы Донецка и Луганска) как политического субъекта и принятия его в свой состав.

Сейчас такое воспринимается как крайне маловероятное развитие событий, однако в таком случае мы получим русско-украинский (то есть, проще говоря, русский) регион без «татарского фактора», зато с населением, имеющим опыт вооруженной борьбы за независимость, что дает основания на получение правового статуса, равного статусу татарского народа в Татарстане, — то есть на полноценную русскую этнократию в составе России.

Разумеется, подобное положение дел не может быть целью русского движения. Но, возможно, такова необходимая промежуточная ступень для обретения статуса титульной нации в прямом, неискаженном смысле, то есть статуса национального большинства, законного хозяина России.

 

Стоит отметить, что «многонациональный народ» — столь же уникальное понятие, как и народ «советский». До недавнего времени Российская Федерация была единственным государством, признающим в качестве источника власти столь химерическую сущность.

 

Недавно к нам присоединилась Боливия. Ее президент Эво Моралес Айма в 2009 году подписал декрет, согласно которому Боливия должна именоваться «многонациональным государством» (исп. Estado Plurinacional).

 

Также «многонациональная общность» постоянно упоминается в новой Конституции страны — начиная с Преамбулы и ст. 1 новой Конституции страны (где сказано, что Боливия является Estado Unitario Social de Derecho Plurinacional Comunitario). Стоит заметить, что Боливия на сегодняшний момент считается полусоциалистической страной, где государство контролирует основные сферы экономики.

 

«Многонациональность» же в боливийском контексте обозначает привилегии индейцам — что, если задуматься, вовсе не странно. Социалисты всех времен и народов любят простых людей, не испорченных цивилизацией и ее благами, так как социализм плохо совместим с таковыми.

 

Константин Крылов,

русский философ и публицист,
лидер Национально-демократической партии,
главный редактор журнала «Вопросы национализма»

 

Источник: http://4pera.ru

 

Похожие материалы

Ретроспектива дня