Одна из давних публикаций о нём так и называлась: «Он был из другого мира». Для меня, мальчишки, жившего в соседнем подъезде, этот высокий, чуть сутулый седой старец с усиками, в неизменной фетровой шляпе, классическом костюме был человеком из мира, окружённого ореолом революционной романтики и лихих атак Гражданской войны.
Революцию Саид Мухамеджанович Енгалычев встретил двадцатичетырёхлетним юношей. Встретил восторженно. Сыну ахуна Саратовской мечети, выпускнику реального училища она открыла новые горизонты. «Тот» мир, в котором он жил раньше, снесло ураганами революций. Он поступает на медицинский факультет Саратовского университета, самостоятельно изучает французский, немецкий языки. Арабский и персидский в совершенстве знал ещё от отца и деда. Потом в пятьдесят два Саиду Мухамеджановичу пришлось самостоятельно освоить ещё и английский. Нужда заставила: если до войны все мировые медицинские разработки публиковались, в основном, в немецких журналах, то после войны международным языком стал английский.
В связи с острой нехваткой врачей на фронтах на медицинском факультете Саратовского университета состоялся ускоренный выпуск, и 15 декабря 1919 года новоиспечённый военврач отправился воевать за народное счастье. В составе 10-й армии Юго-Восточного фронта был врачом эвакоприёмника, врачом эпидотряда по борьбе с сыпным тифом и холерой, в составе 9-й армии — врачом эвакопункта, заместителем главврача Красноводского военного госпиталя на Туркестанском фронте. Переболел тифом, участвовал в обороне Царицына, в разгроме Деникина.
В первые годы советской власти были созданы специальные комиссии по борьбе с туберкулёзом, нервно-психическими и венерическими заболеваниями (тогда эта напасть стояла в одном ряду с тифом и другими заразными заболеваниями), и С.М.Енгалычев направляется на курсы в Ленинград, откуда его по распределению занесло в г.Орск Оренбургской области. После отработки он продолжает совершенствовать знания на кафедре неврологии Саратовского университета, изучает методы лечения гипнозом. Затем работает невропатологом в Оренбурге, вникает в совершенно новую отрасль медицины — эндокринологию — и участвует в работе первого Всесоюзного съезда эндокринологов.
Жизнь входила в мирное русло. Вскоре он женится. У Саида Мухамеджановича и Халимы Мубиновны рождается дочь Адиля, затем вторая — Фердаус. С 1934 по 1937 год Саид Мухамеджанович работает невропатологом, заведует неврологическим отделением Оренбургской психиатрической больницы. И тут у него обнаружилось воспаление лобных пазух. В то время это считалось серьёзным заболеванием. Кто-то из медицинских светил Оренбурга (из тех, что до революции жили и практиковали в Петербурге) посоветовал ему морской климат. Так семья Енгалычевых оказалась в Крыму, где Саид Мухамеджанович стал работать невропатологом и консультантом в санатории Московского военного округа.
А потом началась война…
— Было страшно, — вспоминает Фердаус Саидовна Абубакирова, младшая дочь врача. — Особенно во время бомбёжек. До того страшно, что, когда я слышала вой сирены и пикирующих самолётов, меня буквально тошнило. Как-то раз мама сказала: «Не надо бояться смерти, доченька. Те, кто умирают, просто попадают в другой мир. Там так же светит солнце, очень хорошо и красиво. И нет никакой войны. Мы все когда-нибудь там будем». И всё. Больше ни страха, ни ужаса, ни тошноты… Так мама отвела от меня кошмары войны.
Саид Мухамеджанович редко просил за себя или за семью. Но враг приближался к Крыму, и он пошёл к военкому с просьбой отправить семью пароходом. Военком хмуро кивнул в окно: «Видишь, что творится: не успевают пароходы отойти от причала, как их топят бомбардировщики. Зачем тебе посылать семью на верную гибель? Во-первых, Крым не сдадим (в те дни из чёрной тарелки радиорепродуктора постоянно неслось: «Солнечный Крым не сдадим! Солнечный Крым не сдадим!..). А во-вторых, если и случится такое, наши семьи уедут по перешейку на моей машине».
В ту ночь Енгалычевы проснулись от зарева пожара. Это во дворе военкомата догорали последние документы архива. Все, кто мог, в том числе и военком с семьёй, поспешно уехали. Так Енгалычевы оказались в оккупации.
Чтобы как-то выжить, оставшиеся врачи организовали поликлинику. Возглавлял её врач-эстонец, который поддерживал связь с подпольщиками. Он выписывал им справки о болезни в дни, когда те отсутствовали на работе, выполняя задания подполья. Однажды подпольщики предупредили: завтра будет тотальная облава, всех увезут в Германию. Ночью глава семейства Енгалычевых привёл откуда-то лошадь, они покидали вещи на телегу и переехали в деревню Асанбай.
В 1944-м пришли наши. Казалось, ужасы оккупации с массовыми расстрелами, резнёй мирного населения, облавами остались позади. За врачей поликлиники вступились подпольщики, которых те покрывали в годы оккупации, и НКВД их не тронуло. Но трагедия Крыма на этом не кончилась.
— Как-то раз папа вернулся с работы и сказал, что на рассвете уезжает в командировку, сопровождать крымских татар в составе санитарного отряда, — продолжает Фердаус Саидовна. — А вечером к нам ворвались солдаты войск НКВД: «Одевайтесь! 15 минут на сборы!». Мама кричит, что мы не крымские татары, солдаты-узбеки по-русски толком не понимают, папа трясёт удостоверением — в общем, кошмар какой-то…
Мне тогда было лет 8-9, и я решила, что пришли нас расстреливать. Какая разница, немцы или наши. За годы оккупации насмотрелась такого, так что никакого страха уже не испытывала. В городе Старый Крым немцы вырезали две улицы. Помню, свидетель той резни, молодой человек, в одночасье поседел от ужаса.
Я решила, что настал наш черёд уйти в «тот» мир, только и всего. К счастью, сестра не растерялась: выскочила на улицу, забежала в комендатуру, что находилась по соседству, привела офицера с солдатами, они выпроводили ночных визитёров, извинились и ушли. И когда за ними закрылась дверь, мама, которая с достоинством держала себя всё это время, свалилась в обморок…
Недели через две Саид Мухамеджанович вернулся из командировки чернее тучи. Сказал, что депортированных бросили в степях Северного Казахстана…
Источник: http://srgazeta.ru