Известно мудрое высказывание, что, не зная прошлого, нельзя понять настоящего и невозможно предвидеть будущее. Исследуя события 1917-го и последующих годов, мы видим немало схожего с событиями нынешнего времени. Подробное ознакомление с событиями 1918 — 1921 годов повергает исследователя в уныние.
И не только вследствие душевной боли от свидетельств растерянности и метаний среди взявших на себя ответственность за продолжение национальной политики личностей, но и потому, что недоброжелатели коренного народа Крыма топтались тогда и топчутся сейчас на несчастиях этого народа, упиваясь злорадными комментариями.
Соответственно оказалось весьма нелегким делом разобраться в хаосе быстро сменявших друг друга столкновений политических сил. Только критическое изучение опубликованных в тогдашних газетах материалов, анализ архивных документов, детальное прочтение мемуаров участников драматических событий тех лет позволило выстроить достаточно непротиворечивую их картину. При этом я не пошел по следам некоторых сегодняшних авторов, которые следуют в своем рассказе не за фактами, а за выбранными героями повествования. Я старался отслеживать события.
После отставки и последующей гибели нашего впервые всенародно, без указания петербургских властей избранного муфтия и Председателя Национального правительства Номана Челебиджихана начался драматический период, который был, по сути, агонией национальных надежд.
Большевики прервали работу Курултая, обвинив его руководителей в том, что они нарушили соглашение, заключенное Челебиджиханом с большевиками. Охваченные всесокрушающим энтузиазмом большевики вершили свои быстрые суды, а то и решали возникающие вопросы «в порядке революционной целесообразности». Как писал Исмаил Фирдевс, «работа среди национальных меньшинств почти отсутствовала» («Революция в Крыму», №2, 1923 г.).
Джафер Сейдамет успел уехать в Турцию. Многие крымскотатарские революционеры прятались в горных районах. Хотя кровавые расправы, устроенные матросами, были осуждены руководством большевиков, новая власть развязала в Крыму террор против «контрреволюционеров», руководствуясь соображениями «революционной целесообразности».
В условиях большевистского террора крымскотатарским революционерам пришлось проявить способности к политической мимикрии. При Крымском обкоме РСДРП(б) состоял секретарем Исмаил Фирдевс, бывший член кадетской партии, пробывший при царизме в ссылке, затем в мае 1917-го года вступивший в партию большевиков. Исмаил Фирдевс (1888 года рождения) был соседом Али Боданинского, частым гостем его дома с давних пор. При рискованной поддержке Фирдевса группа националистов организовала «партию мусульманских социалистов». Во главе этой «партии» был поставлен Селим Меметов, в руководство вошли Али Боданинский, Хуршут Крымтаев, Якуб Кемаль, Халиль Чапчакчи. Как пишет А.-С. Айвазов (История национального движения в Крыму. «Восточный свет», № 3. 2005 г.): «Крымревком и обком партии вскоре перестали им верить. Когда мусульманские «социалисты» поняли, что ревком и обком им не верят, они создали подпольную организацию, в которую входил, кроме перечисленных лиц, и Вели Ибрагимов. Цель этой организации: в случае ухода советской власти из Крыма взять в свои руки руль татарских национальных дел».
В первую очередь «социалисты» обратились к большевистскому Крымревкомому и обкому ВКП(б) с просьбой разрешить похоронить по мусульманскому обряду погибших при произошедших событиях татар, а также дать полномочия впредь «защищать интересы мусульман, охранять их жизнь и имущество». Айвазов пишет, что это были «фальшивые социалисты», что фактически они считали себя «парламентским бюро».
В марте 1918-го года прошел в Симферополе съезд Советов, где Крым был провозглашен Социалистической Советской Республикой Тавриды. Это образование входило в состав Советской России и подчинялось ее законам. В руководство Республики Тавриды из татар входил Исмаил Фирдевс, сначала как секретарь ЦИКа, а потом как нарком по иностранным и национальным делам. Впоследствии его заместителем стал С. Идрисов.
В целом большевистская власть в начале 1918-го года была в какой-то степени лояльной к татарам, но среди руководства партии были шовинистически настроенные личности, которые, провозглашая себя интернационалистами, не могли сдерживать неприязни к политической и общественной активности коренного населения Крыма.
Необходимо здесь сказать об одной возмутительной антитатарской фальсификации событий весны 1918-го года, которая широко распространилась при советской власти в разного рода публикациях и даже вошла в учебники. В апреле 1918 г. в г. Алуште были расстреляны члены ЦИК и состав Совнаркома Республики Тавриды во главе с председателем А. Слуцким. В статье «Первая советская власть в Крыму и её падение» (Пролетарская революция, №7, 1922 г.) А. Васильев пишет, что членов Совнаркома и ЦИК Республики Тавриды расстреляли эссеры.
Но А. Елагин, активный большевистский деятель Крыма и автор известной статьи «Националистические иллюзии крымских татар в революционные годы» (Революция в Крыму. №3, 1922 г.) возложил ответственность за происшедшую трагедию на татар, и эта ложь пошла гулять по историческим исследованиям и дошла до наших дней.
Спрашивается, почему с такой готовностью теми, кто пишет о революции в Крыму, была принята эта злонамеренная ложь? Почему этими «историками» были проигнорированы опубликованные в 1923-м году (Революция в Крыму, №2, 1923 г.) свидетельства чудом выжившего при расстреле И. Семенова? И. Семенов сообщает, что Слуцкий и его товарищи были арестованы в Алуште белогвардейскими офицерами. Сам Семенов был арестован позже.
Вот выдержки из статьи И. Семенова: «Отряд во главе с двумя офицерами повел нас по дороге, ведущей в балку… Я начал говорить речь, обращаясь к офицеру, который несколько минут назад давал мне папироску. Я указывал, что они вероломно убивают представителей рабочих… Разъяренный офицер дрожащей рукой надавил курок нагана, который был направлен мне в лоб. Пуля попала в щеку и вышла навылет. Тут последовали залпы, один за другим: дано было четыре залпа, потом была команда «зарядить» и затем еще три залпа. После седьмого залпа офицер скомандовал «Довольно!», и приказал доколоть лежащих… Докалывал всех один из гайдамаков. После штыкового удара в грудь я потерял сознание».
Белогвардейские офицеры, гайдамаки… Где тут татары? Почему по сегодняшний день игнорируются сведения, приводимые в работах А.Васильева и И.Семенова?
21-го апреля 1918-го года большевики покинули Крым. Полуостров заняли германские войска. Татарские националисты уже в день занятия немцами Симферополя, образовали легальное Временное Бюро татарского парламента во главе с Аблякимом Ильми, которое взяло на себя управление национальными делами до созыва Курултая.
При германской оккупации чиновники имперской России, прятавшиеся при большевиках, торопились взять реванш. 27-го апреля в Симферополе восстанавливается Таврический губернский комиссариат.
10-го мая 1918-го года открылся Курултай, но проходил он под контролем оккупационных немецких властей. На первом заседании этого Курултая присутствовали немецкий генерал Кош и впервые возникший на крымской политической сцене генерал М.А. Сулькевич.
В надежде не допустить контрреволюционного возврата к имперским порядкам, Курултай попытался взять на себя инициативу организации общекраевой власти и краевого парламента — до созыва Крымского учредительного собрания.
18 мая Крымскотатарский парламент (Курултай) объявил себя временным общим Крымским Государственным парламентом. Одновременно этот парламент объявляет об образовании общего Крымского правительства и назначает председателем Совета Министров Джафера Сейдамета, который вернулся в Крым 11 мая. Постановление подписано сопредседателями Парламента А. Ильми и А. С. Айвазовым, а также государственными секретарями А. Боданинским и С. Таракчи.
Однако состав правительства, сформированного Дж. Сейдаметом, несколько раз отвергался «новыми хозяевами» Крыма — немецкими оккупантами. Чего иного можно было ожидать от германских завоевателей, которые не могли симпатизировать татарам? На руку немецкому властителю Крыма генералу Кошу сыграла русская делегация, явившаяся с протестом против попыток Курултая создать властный орган.
Не помогло и вынужденное обращение Джафера Сейдамета к германскому императору, в котором было сказано следующее: «Есть одна великая личность, олицетворяющая собой Германию, великий гений германского народа… Этот гений, охвативший всю высокую германскую культуру, возвысивший ее в необычайную высь, есть ни кто иной, как глава Великой Германии, Император Вильгельм». («Крым», №6. 21 мая 1918 г.).
Но ответа на это обращение из Берлина не последовало.
Сегодня некоторые авторы с целью опорочить наше национальное движение приписывают Джаферу Сейдамету «прогерманские настроения», «пресмыкательство перед кайзеровскими оккупантами». Но моя интерпретация фактов, касающихся действий Джафера Сейдамета, другая. Мне, например, понятна причина вынужденных высказываний Сейдамета во время немецкой оккупации в 1918 году — надо было спасать революционные завоевания 17-го года! И только на это были ориентированы Сейдамет и его сторонники, обращаясь за призрачной помощью к явно недолговечному оккупационному режиму.
Бремя власти для представителей маленького народа в бурные годы мировой истории оказалось слишком тяжелым. Наш народ оказался между интересами великих империалистических держав. В труднейшей критической ситуации Джафер Сейдамет и приближенные к нему политики пытались удержаться на плаву.
Правда, надо признать, что была и другая группа курултаевцев, которая считала, что нелегитимность и непрочность оккупационных властей не дает основания для подобных выступлений, приводящих к потере достоинства.
Немцы по договоренности с губернским чиновничеством организацию общекраевой власти взяли на себя. Создать правительство в Крыму было поручено генерал-лейтенанту Матвею Сулькевичу, по происхождению литовскому татарину. Сулькевич начал переговоры с русскими дворянами, с татарскими мурзами и клерикалами. В течение двух дней ему удалось сформировать кабинет из бывших царских чиновников, в котором в качестве подачки татарским революционерам Джафер Сейдамет получил пост министра иностранных дел. Первое Крымское краевое правительство Сулькевича просуществовало с 25 июня по 15 ноября 1918-го года.
Курултай оказался униженным и отброшенным в сторону. В июне он ушел на каникулы, и после летнего перерыва его следующее заседание открылось 1 сентября.
Германское командование и правительство Сулькевича запретили Курултаю рассматривать вопросы текущей политики. Ясно было, что это собрание уже перестало быть национальным парламентом. Группа возмущенных революционеров, в их числе Али и Усеин Боданинские, С. Меметов, С. Идрисов и другие, покинула Курултай.
Вскоре было объявлено, что Курултай прекращает работу в связи с праздником Курбан-Байрам, но после праздников работа его не была возобновлена. Так окончательно закончил свое существование Челебиджихановский Курултай. И прикончили его оживившиеся при поддержке оружия кайзеровской Германии объединенные силы русских и татарских помещиков.
Однако крымскотатарские революционеры не позволили себе в тяжелейших условиях уйти из общественно-политической деятельности. Перед своим закрытием (сентябрь 1918 г.) Курултай образовал как собственный исполнительный орган — Милли Идаре (Национальную Директорию) под председательством Аблякима Ильми. Милли Идаре была правомочна решать все национальные проблемы до избрания нового парламента (Курултая). Предполагалось, что Национальная Директория будет действовать параллельно с правительством Сулькевича.
Надо сказать, что Сулькевич, мусульманское имя которого было Сулейман, не был враждебно настроен к крымским татарам. Правительство Сулькевича приняло законы о возвращении на родину находящихся за пределами Крыма крымских татар, о передаче вакуфных земель в национальную собственность крымскотатарского народа, было положено начало и другим полезным мероприятиям. Однако генерал испытывал классовую неприязнь к народовластию. Отношение Сулькевича даже к обессиленному Курултаю было отрицательным. Он в общении с мурзаками говорил, что в парламенте, заседают прислуга и дворники, а он, генерал, с ними работать вместе не может (Айвазов).
Установившийся в Крыму режим не допускал Милли Идаре вмешиваться в происходящие события.
11 октября 1918 года Джафер Сейдамет, занимавший пост Министра иностранных дел в Краевом правительстве, выходит из него, так как оказывается поставленным в условия, в которых отсутствовала хоть какая-то возможность для деятельности.
Правительство Сулькевича после этого окончательно теряет поддержку крымскотатарского населения.
Но и губернские деятели царской выучки, мечтающие о «воссоздание единой и неделимой России», не поддерживали «татарина» Сулькевича. При поддержке штаба немецких войск они составляют заговор. 18 октября съезд губернских и городских чиновников, представителей земских управ потребовал отставки Сулькевича. В председатели нового правительства был предложен богатый землевладелец, член кадетской партии Соломон Крым.
14 ноября 1918 года германское командование официально уведомило губернскую земскую управу об устранении правительства генерала Сулькевича.
Таким образом, под давлением германского командования генерал Сулькевич сдал управление Полуостровом новому Краевому правительству, во главе которого стал кадет Соломон Крым.
16-го ноября 1918-го года немецкие оккупационные войска покидают Крым. На полуостров вступают отряды Добровольческой армии генерала Деникина, а также вооруженные части Антанты, союза государств, которые были в состоянии войны с Германией. На рейде Севастополя уже 26-го ноября стояла вся эскадра союзников в количестве 22-х кораблей — английских, французских, греческих и итальянских.
Немецкий ставленник Соломоном Крым теперь поспешил вместе с полным составом своего правительства приветствовать представителей Антанты прямо у севастопольского причала.
Новое Краевое правительство во главе с премьер-министром Соломоном Крымом, оказалось угодным главнокомандующему Добровольческой армией Деникину и поддерживавшим его войскам интервентов.
В состав Краевого правительства Соломона Крыма при власти деникинцев не вошел ни один крымский татарин. Это правительство открыто проводило политику враждебности к крымскотатарскому национальному движению, провозгласив своей целью восстановление «единой и неделимой России».
При этом Соломон Крым еще имел наглость призывать крымских татар в Добровольческую армию, воюющую за возвращение к порядкам дореволюционной России, — это было откровенной провокацией.
Национальная Директория (Милли Идаре) попыталась в этих еще более ужесточившихся условиях не сдаваться окончательно. 13-го декабря 1918-го года была принята резолюция, в которой говорилось, что мусульманское население Крыма не будет «служить в руках той или иной политической группы орудием отстаивания ее политических интересов».
3-го января 1919-го года Милли Идаре публикует «Проект положения о культурно-национальной автономии Мусульман Крыма». В частности предлагается вместо Курултая избрать Меджлис-Мебусан («делегатский меджлис»), с меньшим числом членов и действующий постоянно.
В феврале прошли выборы в Меджлис-Мебусан, выполнявший роль временного Национального парламента. Полную победу одержала Милли-Фирка. Из 45 избранных депутатов 35 принадлежали к этой партии. В этот период наши революционеры избегали называть Меджлис-Мебусан парламентом, чтобы не дразнить гусей.
Открытие Меджлиса-Мебусана намечалось на 1 марта. Однако в связи с начавшимся судебным преследованием против его членов открытие пришлось отменить.
Когда позднее Меджлис-Мебусан все-таки начал работу, его заседания смогли продолжиться чуть более недели.
Меджлис-Мебусан большинством, за исключением десяти человек, постановил не признавать правительство Соломона Крыма, не подчиняться ему.
Не знаю насколько верно, что в наши дни именем Соломона Крыма названа улица в микрорайоне Чукурча. Если это так, то это свидетельство того, что мы сегодня имеем совершенно искаженные знания о нашей истории.
Условия для деятельности крымскотатарских революционеров сделались чрезвычайно тяжелыми. Джафер Сейдамет окончательно покинул Крым и поселился в Турции. Меджлис-Мебусан попытался использовать энергию Джафера Сейдамета в новых условиях, и в этих целях дал ему полномочия официального представителя интересов крымскотатарского народа для обращения в международные конгрессы, к правительствам Европы и Америки.
С самого начала 1919-го года крымскотатарское национальное движение подвергалось жесткому преследованию со стороны деникинских властей. 23-го февраля 1919-го года правительство дало указание провести обыски в помещениях Милли Идаре, на квартирах национальных лидеров. Дошло до того, что у национальных организаций были отняты помещения. Эти меры вызвали массовые протесты мусульманского населения.
Правота Номана Челебиджихана и Али Боданинского, пытавшихся наладить отношения с большевиками против монархистов, уже не вызывала сомнений даже у тех курултаевцев, кто голосовал в трагическом январе 1918-го года за Джафера Сейдамета, предлагавшего воевать против большевиков. Всем стало понятно, что альтернативой большевизму в Крыму стали бывшие царские чиновники, офицеры-черносотенцы, монархисты Деникин и Врангель, палачи Слащев и Кутепов. На стороне этих служителей Российской империи были преданные царскому режиму помещики-мурзы, было Таврическое Духовное управления во главе с «догъма муфтилер» (как их называл Джафер Сейдамет, — то есть потомственные малограмотные муфтии).
Но и войска Антанты в апреле 1919-го года покинули Крым.
1-го мая 1919-го года весь Крым опять был занят большевиками. А. С. Айвазов пишет: «…Миллифирковцы сначала спрятались, но очень скоро начали появляться. …Большевики везде жили с националистами дружно. Между ними нигде не происходило ни спора, ни столкновений. В некоторых местах большевики, покидая Крым, оставляли татарам оружие».
О том же сообщает С. Е. Громов (Ученые записки ТНУ, вып. 6): «Милли-Фирка продолжала легально действовать, заявив не только о своей лояльности к советской власти, но и предложив помощь в строительстве «новой жизни».
Видим, что большевики в этот раз стали проводить более разумную политику в отношении татар, поняв, что их непреклонность сломить невозможно. Как позже отметил в своей секретной записке Председатель Крымского Политического Управления С. Реденс, крымскотатарские политические деятели свою стойкость и гражданское мужество «черпали из своего неподдельного, большого политического темперамента и из истинного убеждения и единодушия татарского народа, которое отрицать нельзя».
Еще до изгнания с Полуострова Антанты и армии Деникина Политбюро ЦК РКП(б) 23-го апреля 1919-го года, приняло постановление, в котором было сказано: «Признать желательным создание Крымской Советской республики».
Сейчас принято считать, что создание Крымской республики было обусловлено военно-политическими соображениями, стремлением привлечь к социалистической идее восточные народы. То есть Крымская республика с её национальным содержанием была своего рода ловушкой для других стран. И это, действительно, так. Во всяком случае, В.И.Ленин в беседе с председателем Крымревкома Ю.Гавеном в феврале 1919 года сказал: «Пусть маленькая Крымская республика станет одним из факелов, бросающих свет пролетарской революции на Восток» (Ю. Гавен, «Красный Крым» от 23 апреля 1924 г.).
Таких «республик-ловушек» по плану Ленина было наставлено немало. Кому-то это не понравилось тогда и очень не нравится сейчас, в XXI веке, когда появляются требования ликвидировать национальные республики. Но для коренных народов этих республик, в царской России именовавшихся «инородцами» на своих исторических землях (эти земли обезличенно назывались губерниями), такое решение национального вопроса было желанным.
В начале мая завершился процесс создания Временного Рабоче-Крестьянского правительства Крымской Советской Социалистической республики. В него вошли в качестве временного председателя Д. Ульянов (брат Ленина), Ю. Гавен (латыш Дауман) — нарком внутренних дел, С. Меметов — нарком иностранных дел, И. Арабский — нарком юстиции, С. Идрисов — нарком земледелия, И. Фирдевс — нарком по делам национальностей, А. Боданинский — управделами.
6 мая 1919 года официально провозглашается Крымская Советская Социалистическая Республика в составе России. Создается Мусульманское бюро, издаются на крымскотатарском языке газеты «Ени Дюнья» («Новый мир») и «Догъру ел» («Прямой путь»). Крымскотатарский язык признается государственным наряду с русским. Была легализована Милли Фирка, заявившая о признании советской власти.
Таким образом, позорные уроки шовинистической политики по национальному вопросу прежнего советского правительства, продержавшегося в Крыму с начала апреля по конец июня 1918 года, теперь в Москве были учтены. Но местные русские кадры на протяжении всего периода советской власти оставались в большинстве своем скрытыми или явными ненавистниками татарского населения. Это проявилось и в годы сталинского террора, и при немецкой оккупации 1941-1944 годов, когда в русские школы не принимали татарских детей, и, конечно, в годы депортации коренного народа. О сегодняшней ситуации я здесь говорить не буду.
Айдын ШЕМЬИ-ЗАДЕ