Похоже, Украине крупно повезло — на отечественной сцене появилась певица, у которой есть все шансы стать звездой мирового масштаба. Кроме уникальных вокальных данных — Джамала берет четыре октавы — 26-летняя победительница прошедшего в Юрмале музыкального конкурса «Новая волна» обладает артистической индивидуальностью и ярким южным темпераментом.
Возможно, еще важнее то, что она не боится быть самой собой. О том, откуда приходит успех, о неформатных песнях, строгом воспитании и суевериях певица рассказала корреспонденту «Известий в Украине» Лане Куйбиной.
— Певцы, обладающие незаурядными вокальными данными, часто размениваются на яркие безделушки. В результате они становятся заложниками так называемого формата, продюсерских амбиций, вкусов нетребовательной публики. Не боитесь, что это может произойти с вами?
— Возможно, покажусь слишком самонадеянной, но мы всегда выбираем только то, чего хотим. Я не верю певцам, которые говорят, что поют те или иные песни, потому что иначе они будут никому не нужны. Якобы шоу-бизнес диктует им свои условия. На самом деле нужно просто не лениться доказывать, что ты — тот, кто ты есть, не больше и не меньше. Тогда тебе обязательно поверят. Я своим выступлением на «Новой волне» показала, что все-таки можно оставаться самой собой и при этом добиться успеха и у публики, и у профессионалов.
Мне перед конкурсом звонили из Москвы и говорили, что нужно сменить песню: вместо History repeating спеть It’s raining man. Но когда они услышали, что моему голосу в этой композиции негде развернуться, то поняли — лучше оставить все, как было. Главное — не предавать себя. Я могу спеть любую песню — мне не нужен сверхинтеллектуальный текст или глубокая философия. Но я хочу, чтобы мне нравилось то, что и как я пою.
— Вы прекрасно владеете голосом. Для этого, судя по всему, надо было немало потрудиться.
— Да, пришлось. У меня родители музыканты, мама преподает в музыкальной школе и очень красиво поет. От нее, наверно, я это и унаследовала.
— С какого возраста вы поете?
— Мама говорит, что с трех лет. Но я себя хорошо помню лет с пяти — мчусь по улице и пою. Сразу все знали, кто это идет. Рот вообще не закрывался, пела постоянно, все время.
— Ваши родители живут в Крыму, а по национальности вы крымская татарка. Это как-то сказывается на вашем самоощущении?
— Я всегда чувствовала себя другой, не такой, как все. И думаю, не в последнюю очередь, поэтому тоже. Нас с сестрой воспитывали довольно строго, и я своим родителям за это благодарна. Это тоже национальное. Я, к примеру, не ходила на дискотеки, не знала улицы. Сейчас смотрю на молодежь — как рано они начинают ходить на тусовки, пить, сколько времени тратят впустую и думаю: «Здорово, что у меня все было совсем по-другому».
До сих пор для меня очень важно мнение моей семьи. Когда я слышу от них критику, для меня это просто катастрофа. Ведь они профессиональные музыканты, и просто так меня критиковать не станут. Я знаю немало людей, талант которых задушили их близкие, и мне их искренне жаль. У меня все наоборот — дома всегда поддерживали, говорили, что я всего добьюсь. Сейчас родители очень гордятся мной. Мама говорит: «Я тут сама, как звезда. Все хотят со мной сфотографироваться. На воротах дома написали: «Джамала, поздравляем!».
— Но вас же зовут по-другому.
— На самом деле я Сусанна Джамаладинова.
— Поражает уверенность, с которой вы держитесь на сцене и в жизни. Ваше выступление на «Новой волне» — совершенный номер с элементами актерства, а ведь это фактически ваш дебют на конкурсе такого масштаба. Вам это легко далось?
— Нет, не легко. Но я знаю, что если выйду на сцену с извиняющимся видом — «простите, если помешала, но сейчас я вам спою», то буду выглядеть неубедительно, и мне никто не поверит. Поэтому перед каждым выступлением я изо всех сил внушаю себе, что подарю зрителям праздник и новые эмоции. Это важно. Когда я училась в консерватории, среди моих сокурсников были вокалисты, которых называли «классными» певцами. В том смысле, что в классе они пели потрясающе талантливо, а оказавшись на сцене, плохо звучали и жалко выглядели. Это меня многому научило.
— У вас консерваторское образование. Вы берете четыре октавы, в то время как даже профессиональные оперные певцы обладают более скромным диапазоном в две октавы. Не думали о карьере классической певицы?
— Думала, и даже пыталась действовать в этом направлении. После окончания консерватории пошла на прослушивание в киевский оперный театр и спела «Романс Аиды», но меня не приняли. Еще во время учебы я ездила на международные конкурсы в Германию, Италию. Там тоже отмечали мою оригинальность и отличность от других. Когда я сейчас встречаю своего педагога по вокалу, она говорит: «Боже мой, они же еще не слышали, как ты поешь оперные арии!» Но тут надо учитывать, что, исполняя классику, удивить еще сложнее чем, исполняя, к примеру, джаз. Потому что там все по канонам, которые ты просто не имеешь права нарушать — они существуют веками. И потом — оперу сейчас в нашей стране почти никто не слушает, ее не крутят по радио и не показывают по телевидению. А я все-таки надеюсь состояться.
— Стремитесь к массовой популярности?
— Нет, дело не в этом. Просто хочу реализоваться.
— Ваш голос сравнивают с голосом Имы Сумак, а ваша экстравагантность напоминает сценические образы Жанны Агузаровой. Как вы к этому относитесь?
— К своему стыду, кто такая Има Сумак, я узнала лишь недавно, когда меня начали с ней сравнивать. Полезла в Интернет и поразилась, насколько мы с ней похожи. Я чувствую ее на органическом уровне, полностью понимаю, как она поет — и эмоционально, и технически. Это очень интересное ощущение — такая связь сквозь время. Что же касается Агузаровой, я считаю, что это уникальная личность и певица, которая взорвала своим появлением все стереотипы. Но я на ней не росла.
— А на какой музыке вы росли?
— Вместе с родителями слушала Эллу Фитцджеральд, Билли Холидэй, Джеймса Брауна. Это гении, гиганты.
— В вашем окружении много по-настоящему талантливых людей?
— Мне повезло — рядом со мной сплошные уникумы. Лена Коляденко, Назар Дидык, который придумывает для меня костюмы и многие, многие другие. Это люди, которые сами настолько талантливы, что могут разглядеть чужой талант. И не помешать ему, не завидовать по-черному, а, наоборот, поднять и окрылить.
— Зависть коллег уже приходилось чувствовать?
— Увы — это ужасно. Мне кажется, когда у артистов есть искренний интерес к музыке, творчеству, зависти нет и быть не может. Например, с индонезийцем Сэнди Сандоро мы на «Новой волне» просто влюбились друг в друга — в музыкальном смысле. Меня поразило, насколько это одаренный человек, какой у него интересный голос. И он обо мне говорит то же самое.
— Вы как-то защищаетесь от нападок тех, кто, мягко говоря, за вас не рад?
— Раньше я не верила во влияние негативной энергии, в то, что чья-то зависть может причинить мне вред, а теперь вот верю. Действительно, могут сглазить, это существует. Возможно, в будущем я пересмотрю свое отношение к этому, но пока что ношу с собой один талисман, который меня защищает. Может, я и не права, но раз уж об этом подумала, значит, пока что нуждаюсь в подобных вещах. Вообще мне кажется, что пока ты эти стихии не трогаешь, они тебя тоже не трогают. Но если почувствовала что-то такое — будь любезна, имей с ними дело.
— К счастью, ваш талант произвел впечатление на очень достойных артистов.
— Да, Алла Борисовна хвалила, Кобзон, Павлиашвили, Басков. Все высоко оценили и вокальные данные, и артистизм, приносили роскошные букеты, поздравляли с успехом. А Дмитрий Хворостовский после моего выступления аплодировал стоя, а за кулисами расцеловал в обе щеки.