Идея повторного референдума неактуальна

Post navigation

Идея повторного референдума неактуальна

Идея повторного референдума неактуальнаПостпред России при ЕС Владимир Чижов о перспективах второго плебисцита в Крыму и инструментах мягкой силы рассказал в интервью «Известиям»…

— Хотелось бы начать с темы расширения Евросоюза. Недавно стало известно, что решение о приеме в ряды ЕС Албании и Северной Македонии отложено. Понятно, зачем эти две страны хотят войти в союз. Но для чего Брюсселю расширение на Балканы, если практика показала, что интеграция вширь, а не вглубь особых выгод не приносит?

— В известном смысле это сила инерции. В 2003 году в Салониках была принята стратегическая программа расширения Евросоюза на Балканы, смысл которой в том, что рано или поздно все государства этого региона должны стать членами ЕС. В Брюсселе полагали, что тогда извечная мечта об умиротворении Балкан наконец станет явью. При этом для каждой страны-кандидата есть свой набор критериев: часть из них общие, часть — специфические. То, что вступление в союз автоматически не решает всех проблем региона, показывают отношения между двумя странами ЕС — Словенией и Хорватией, у которых до сих пор есть пограничный спор в Пиранском заливе. И это далеко не единственный пример.

Сейчас, конечно, не 2003 год, ситуация изменилась. Enlargement fatigue, или усталость от расширения, овладела массами достаточно глубоко. Brexit — это отдельное явление, но он тоже влияет на общий настрой в Евросоюзе. Вполне возможно, что в Скопье сейчас кусают локти из-за того, что пошли на политическую эквилибристику с Преспанским соглашением. Потому что где, как говорится, дивиденды? Вступление в НАТО — хорошо, но их главной целью все-таки был ЕС. А он опять оставил эту страну в предбаннике.

— Вы сказали про умиротворение балканского региона. В последние месяцы обострилась долгоиграющая косовская проблема. Стороны обсуждали обмен территориями, а недавно президент Сербии Александр Вучич заявил, что его страна в этом вопросе находится «в тяжелой позиции». Создается впечатление, что Белград склоняется к признанию независимости Косово.

— А у меня такого впечатления не возникает. Обмен территориями вообще не имеет ничего общего с признанием независимости.

— Но это первый шаг к урегулированию.

— Из этой идеи на сегодняшний день ничего не вышло и вряд ли выйдет. Есть разные позиции у ведущих европейских стран. Например, в Германии на нее очень скептически смотрят. А самое главное — в Приштине закусили удила: никакой обмен территориями им не нужен. Им нужно всё и сразу: полное юридическое признание, безвизовый режим с Евросоюзом, вступление в ЕС и НАТО завтра утром. А почему? Потому что их разбаловали их спонсоры, как европейские, так и заокеанские.

— При этом для Сербии это признание открыло бы путь в Европейский союз.

— То, что Сербия в результате той войны по большому счету потеряла Косово, они сами признают. Другое дело, что в Косово осталось жить небольшое сербское меньшинство. И защита его прав — вполне законное требование.

Диалог между Белградом и Приштиной шел при посредничестве ЕС. В это дело немало вложилась глава еэсовской дипломатии Федерика Могерини. Но в итоге процесс зашел в тупик, что признают и в Евросоюзе. При этом, однако, не признают причину. А причина — потакание амбициям косовских руководителей. В один прекрасный день ЕС как посредник столкнулся с заградительными стопроцентными пошлинами, что тут же остановило любые экономические взаимоотношения между Косово с одной стороны и Сербией и Боснией и Герцеговиной с другой. Плюс одностороннее решение Приштины о преобразовании сил безопасности в полноценную армию тоже сыграло свою роль.

— В июне Евросоюз в очередной раз автоматически продлил санкционные пакеты в отношении России. Говоря о том, когда отменят ограничения, вы, в частности, отмечали, что для этого нужна «критическая масса» недовольства внутри самого ЕС. «Критическая масса» — это процентное соотношение стран или что-то другое?

— Скорее процентное соотношение внутри каждой страны. Ведь как вообще происходит продление санкций? Подходит очередной срок, по инициативе части стран на соответствующем уровне начинается обсуждение. Ряд делегаций предлагает провести отмену антироссийских мер если не сразу, то хотя бы постепенно, потому что, как показала практика, они не работают: политика Москвы не изменилась, а экономический ущерб, в том числе и для ЕС, очевиден. Тут же выступают другие страны, которые говорят: «Да, санкции действительно не работают, но это лишь потому, что они недостаточно жесткие, а потому надо их дополнить».

Начинается дискуссия, и председательствующий, видя разброс мнений, предлагает оставить всё как есть и вернуться к обсуждению через полгода. Никто не возражает, и таким образом решение продлевается. Вскоре после этого мне сообщают как о большом достижении: «Была серьезная угроза ужесточения санкций, но нам удалось ее предотвратить. Главное, что мы сохранили консенсус».

По традиции на Евросовете Германия и Франция как участники «нормандского формата» представляют доклад о прогрессе в выполнении Минских договоренностей. Они сообщают, что подвижек нет, и ограничения продлеваются. Но прогресса же нет из-за позиции не Москвы, а Киева. Вот сейчас на Украине пришел к власти новый президент, который на этом треке себя пока тоже никак не проявил. Более того, попытки сменить риторику — я имею в виду даже не Зеленского, а других украинских представителей — тут же вызвали бешеную реакцию со стороны радикалов и националистов, которая доходила вплоть до физических угроз.

— Если, говоря об экономических санкциях, мы еще можем рассчитывать на их отмену, то ситуация с непризнанием Крыма частью России представляется гораздо более запутанной. Выступать с консолидированной позицией западным странам здесь гораздо легче, потому что экономически они от этого ничего не теряют. Получается, что воссоединение Крыма с Россией обречено на международное непризнание?

— Не один десяток лет Запад не признавал присоединение прибалтийских республик к Советскому Союзу. И разве это мешало ему развивать отношения с СССР? Нет. Ну, не ездили туда лидеры западных стран — и что? Жители Прибалтики страдали от этого? А почему жители Крыма должны страдать от отсутствия такого внимания? Хотя, конечно, здесь есть проблемы в чисто экономическом и бытовом смысле. Мобильная связь, еще некоторые моменты. Надо стремиться к тому, чтобы крымчане ощущали себя полноценными гражданами Российской Федерации.

— Но у них же могут возникать проблемы с паспортами, выданными в Крыму, в частности при получении виз.

— На территории Крыма выдают внутренние паспорта с соответствующей отметкой. Но в общегражданском загранпаспорте не указано непосредственно место жительства человека. Другое дело, что консульские учреждения стран Евросоюза при оформлении визовой заявки настаивают на том, чтобы была еще приложена копия внутреннего паспорта. Поэтому да, пока эти сложности сохраняются.

— Исходя из ваших слов, можно сделать вывод, что Россия не гонится за международным признанием Крыма частью своей территории. То есть возможно многолетнее существование такого статуса-кво?

— Мы же не требовали ни от кого — даже от наших союзников — каких-то публичных и официальных решений о признании нынешнего статуса Крыма. Я думаю, что со временем эти вопросы, естественно, будут решаться. К слову, количество граждан Евросоюза, посещающих полуостров, растет с каждым годом в геометрической прогрессии: это и бизнесмены, которые хотят закрепиться на этом весьма привлекательном рынке, и представители сельскохозяйственной, строительной и туристической сфер, и общественные деятели. Растет и количество людей в Евросоюзе, которые понимают, что вопрос Крыма решен окончательно.

— Это понимание де-факто, но нет ли цели закрепить это понимание де-юре? Я слышала от некоторых западных политиков из категории тех, кого в Москве называют здравомыслящими, что решением стало бы проведение повторного референдума. ЕС настаивает на том, что судьбу Крыма может решать только Киев, а потому ему и предлагать такой референдум, вероятность чего ничтожно мала. Может ли Москва пойти на компромисс и инициировать повторный плебисцит, и готов ли будет ЕС признать его итоги?

— Я думаю, что идея повторного референдума неактуальна. Просто не вижу для этого юридических оснований. Вернемся к событиям пятилетней давности. Вполне логично задать вопрос: нужно ли было столь спешно проводить тот референдум? Или надо было подождать, позвать побольше международных наблюдателей и проделать дополнительные процедуры? Это дискуссионный вопрос, но только в плане оценки исторических событий. Ведь референдум, как вы помните, сначала назначили на одну дату, а потом передвинули на более ранний срок. Почему? Да потому, что пожар на Украине разгорался быстро и существовала угроза, что кровавые события перекинутся на Крым.

В конце концов, все говорят о «вежливых людях» из России. Но мы же знаем, сколько в Крыму находилось «вежливых людей» и сколько там было элитных украинских воинских частей. По численности этот контингент был больше, и это действительно был цвет украинской армии. У них хватило ума не начать стрелять. И я считаю, это говорит о том, что даже в условиях тогдашней антироссийской пропаганды и общей ситуации на Украине у этих солдат и офицеров здравый смысл возобладал. Но если бы через какое-то время в Крым все-таки прорвались «правосеки», «майдановцы» и прочая публика? Вполне возможно, что ситуация стала бы развиваться совсем иначе.

По моим ощущениям, в Европе вопрос о Крыме сейчас не вызывает столь острых дискуссий. С другой стороны, это не значит, что с нами все согласились или что идет какой-то активный процесс пересмотра точек зрения. Нынешняя позиция Запада по Крыму останется еще на годы. Рискну предположить, что и крымский санкционный пакет — тоже не на один год. Хотя посмотрим.

— Вы предлагали новую парадигму отношений не между Евросоюзом и Россией, но между ЕС и ЕАЭС. Как это можно было бы реализовать на данном этапе, особенно учитывая, что речь идет о разных уровнях интеграции?

— Да, о разных уровнях, а также о разном численном и экономическом соотношении. Но ведь эти процессы во многом идут параллельно. Развивая нашу евразийскую интеграцию, мы же учитываем опыт ЕС — как позитивный, так и негативный. Например, негативный опыт — это взрывное расширение 2004 и 2007 годов. Мы по этому пути не пойдем, хотя сейчас желающих сотрудничать с ЕАЭС не меньше, чем желающих попасть в Евросоюз.

С другой стороны, мы понимаем, что для того чтобы Евразийский союз окреп и стал весомым фактором в мировой экономике и политике, надо укреплять нашу интеграционную схему. ЕС это прошел много лет назад. В этом смысле мы находимся в более выгодном положении, потому что смотрим на опыт наших европейских партнеров, в том числе и на результаты их мер и усилий.

Могу сказать, что одна из наших задач в Брюсселе — развитие контактов между ЕАЭС и Евросоюзом, соответственно, между Евразийской экономической комиссией и Еврокомиссией. С чего мы начинали несколько лет назад? С полного непризнания еэсовцами существования тогда еще Таможенного союза и, соответственно, его органов в лице Евразийской экономической комиссии.

Потом Евросоюз выработал формулу: с ЕАЭС можно поговорить, но это имеет смысл при двух условиях. Первое — чтобы евразийская интеграция была на добровольной основе. Тут им крыть нечем, она действительно добровольная. А второе — чтобы все его участники были членами ВТО. А как вы знаете, это на сегодняшний день не так, и речь идет в первую очередь о Белоруссии. При этом, говоря о таком предварительном условии развития контактов, еэсовцы одновременно вставляют палки в колеса на переговорах о вступлении Белоруссии в ВТО.

— ЕС очень активно использует различные инструменты мягкой силы, экспортируя за рубеж свои ценностно-идеологические установки. Как с мягкой силой обстоят дела у России?

— У Евросоюза есть только мягкая сила, а жесткой нет.

— Недавно разговоры шли об общеевропейской армии — эту идею выдвигал Эммануэль Макрон.

— Об общеевропейской армии говорили еще в 50-е годы прошлого века. Не вышло. На сегодня это миф. Другое дело, что ЕС развивает свое военно-политическое измерение, но это другая история. Мы же с вами про мягкую силу говорим.

У России, в отличие от Евросоюза, есть и жесткая сила, и мягкая. Я не скажу, что у нас всё работает идеально. Конечно, мягкая сила требует профессионального подхода к выработке и реализации соответствующих инструментов. У нас есть, я считаю, исторический шанс активного использования этого механизма в первую очередь на пространстве бывшего Советского Союза.

Мягкая сила состоит из нескольких смысловых блоков. Во-первых, культура. Кто бы что ни думал о сегодняшней политике России и ее руководстве, российскую культуру и ее вклад в мировую никто не оспаривает. Также важный инструмент — это русский язык. В 1990-е годы люди из восточноевропейских стран стеснялись знания русского языка. Например, в 1990-е годы я однажды присутствовал при беседе двух дипломатов из Молдавии и Грузии, которые при свидетелях общались на некоей смеси французских и английских слов. Молдаванин претендовал на знание французского, а грузин — на знание английского. Но оба они категорически отнекивались от свободного владения русским. Сейчас ситуация изменилась: к русскому языку тянутся.

Во-вторых, это образование. Понятно, что бюджет не резиновый и прием желающих на обучение в нашей стране имеет свои пределы. Но вместе с тем очевидно, что практически каждого человека, получившего у нас образование, можно в определенном смысле считать носителем мягкой силы.

В-третьих, туризм. Здесь с точки зрения мягкой силы классическим примером стал чемпионат мира по футболу в 2018 году.

Есть еще много аспектов. Кстати, последние указы президента об упрощенной процедуре получения российского гражданства — это тоже элемент мягкой силы.

— Но это ведь только на Украину направлено?

— Пока да, но у нас и раньше действовал упрощенный порядок для тех, кто когда-то имел советское гражданство, у кого родители имели советские паспорта, кто родился на территории СССР.

В общем, потенциал нашей мягкой силы существенный. Да, его поддержка стоит денег, и эти затраты, может быть, не дают такого мгновенного эффекта, как полеты новых боевых самолетов и демонстрация возможностей новых танков. Но их отдача зачастую бывает не меньшей.

Подготовила Екатерина Постникова

Источник: https://iz.ru/894730/ekaterina-postnikova/ideia-povtornogo-referenduma-neaktualna

Похожие материалы

Ретроспектива дня