Конец Ногайской Орды: Миграции и расселение на Северном Кавказе

Post navigation

Конец Ногайской Орды: Миграции и расселение на Северном Кавказе

Ногайцы на Северном Кавказе в настоящее время проживают в Дагестане, Ставропольском крае, Чечне и Карачаево-Черкесии. Отсутствие единого административного образования лидеры современного движения за этническое возрождение считают основной причиной, препятствующей  культурному и экономическому развитию народа. В связи с этим исследование формирования нынешних этнических границ ногайского этноса становится одной из актуальных тем в кавказоведении.

Конец Ногайской Орды: Миграции и расселение на Северном Кавказе

Территориальное разделение субэтнических групп Ногайской Орды началось еще до российского присутствия в регионе, когда Северный Кавказ стал основным районом обитания ногайцев [1]. В XVII в. знаменитая Ногайская Орда между Уралом и Волгой  закончила свое существование, и большая часть «ногаев» влилась в состав различных народов и государств Европы и Центральной Азии [2]. В XVIII в. этнос уже представлял три отдельные группы: прикаспийскую (Караногай), Кубанскую и Большую орды [3].

Современные этнические территории ногайцев стали формироваться в царствование Екатерины II, когда российско-крымское соперничество подошло к своему завершению. Могущество Османской империи клонилось к закату, и ее вассальное Крымское ханство не могло остановить натиск российской экспансии на юг. В состав ханства входила основная масса Большой орды, распавшейся на Едисанскую, Джембойлукскую, Едишкульскую и Буджакскую орды и кочевавшей от степей  Предкавказья до Дуная [4]. Условно можно называть их ордынцами, чтобы отличать от других этнолокальных образований ногайцев. Восточные границы ханства на Северном Кавказе занимали кубанцы — потомки Малой орды (Казыева улуса) под общим названием Кубанской орды [5]. Кубанские ногайцы составляли основу татарского войска в особом бейлике (наместничестве) от Керченского пролива до Кабарды, весьма условно называемом Черкесией.

В середине XVIII в. граница между владениями России и Крымского ханства пролегала от устья Дона по р. Калаусу через Маджары на р. Куме (современный г. Буденновск Ставропольского края), где была учреждена российская застава, до крепости Кизляр в устье Терека [6]. Кизляр был административным и торгово-экономическим  центром, «русской столицей на Кавказе» [7]. Обитавшие в кизлярских степях караногайцы вступили в российское подданство во время персидского похода Петра I в 1722 г.

В русско-турецкую войну 1768 — 1774 гг. в состав России вошла Кабарда, занимавшая часть предгорных равнин между Тереком и Малкой. Увеличивая ее территорию, империя соответственно увеличивала свою, поэтому было поспешно заявлено, что и «Бештовые горы состоят во владении кабардинских черкес» [8]. После поражения в верховьях Кумы крымского войска в 1770 г. Пятигорье было причислено российскими властями к Кабардинскому приставству, и Екатерина II велела расселять здесь различные кубанские народы под видом «данников» кабардинских князей: «Тогда общее кабардинское имя уничтожит особенные оных народов, и они потому учинятся подданными российскими, как и сами кабардинцы» [9].

Такая участь ожидала ногайцев-солтанаульцев, осколок некогда могущественной Малой орды. Еще в русско-турецкую войну 1736 — 1739 гг. они были переведены с Кубани в Кизляр и приведены к присяге России, однако в 1740-е гг. около 6 тыс. семей бежало на Кубань, а 30 их аулов осталось в Кабарде [10]. Чтобы предотвратить массовое бегство, 3 тысячи кизлярских солтанаульцев были переселены к Астрахани, а часть перемещена в Оренбургскую губернию.

В 1769 г. беглые солтанаульцы находились в верховьях Кумы и, узнав о направлении к ним российских войск, бежали в горные ущелья Карачая. За ними были посланы 5 тыс. калмыков и войска с артиллерией [11]. Перейдя через Каменный мост в верховьях Кубани, они несколько дней обстреливали горные склоны, вынудив солтанаульцев покориться. Их водворили в Пятигорье, «у Бештовых гор», и формально причислили к Кабардинскому приставству. До этого постоянных поселений ногайцев, абазин, кабардинцев в Пятигорье не существовало [12]. Расселение в Пятигорье новых подданных с правобережья Кубани соответствовало военно-политическим планам Екатерины II по созданию прочного тыла перед решительным натиском на Кубань.

Конец Ногайской Орды: Миграции и расселение на Северном Кавказе

В 1771 г. Екатерина II организовала переселение с северо-западных степей Крымского ханства на правобережье нижней Кубани потомков Большой орды, «основную и наиболее воинственную часть татарского войска» [13]. 80 тысяч ордынцев расселились до границ Войска Донского по р. Ее [14]. Екатерина II обещала им создать независимую ногайскую область, поэтому они стали союзниками России и служили удобным плацдармом для давления на Гиреев. И действительно, оставшись без ногайской конницы, крымский хан поспешно согласился на требование Екатерины II и отказался от вассальной зависимости от Османской империи. По Кючук-Кайнарджийскому  договору 1774 г. российская граница была определена от крепости Азов в юго-восточном направлении до крепости Моздок. Прикубанье осталось в составе Крымского ханства, но степи на правобережье Кубани, занятые ордынцами, фактически составили «буферную» зону между российскими и крымскими владениями.

В 1777 г. началось укрепление Азово-Моздокской границы, однако строительство крепостей в голой степи было обременительным проектом, тем более что Екатерина II не собиралась останавливаться на достигнутых рубежах. Более выгодным в военно-стратегическом отношении было создание форпостов по р. Кубани, на территории Крымского ханства. Россия усилила  здесь свои позиции и создала послушное правительство во главе с ханом Шагин-Гиреем.

Положение ордынцев, обманутых в своих ожиданиях независимости под протекторатом России, в 1779 — 1780 гг. усугубилось засухой и голодом. Кроме того, началась эпидемия чумы, занесенной из Турции. Погибли тысячи людей и пал скот, их единственное богатство, так как привольные пастбища по Манычу занимали донские казаки, враждовавшие с ногайцами [15].

Крымское ханство охватило восстание против Шагин-Гирея, и по его просьбе российские войска вошли в Крым. В 1783 г. с независимостью ханства было покончено: по Константинопольскому договору Российская и Османская империи разделили северокавказские владения ханства по р. Кубани. Турецкий султан получил Закубанье с обитавшими здесь бывшими подданными Гиреев, в том числе кубанскими ногайцами. Ордынские ногайцы оказались в составе России, и правительство решило переселить их в Уральские степи, на историческую родину Ногайской орды. К этому времени значительная часть ордынцев бежала на левобережье Кубани, и Османская империя пыталась создать из них себе опору. Чтобы предъявить официальный протест османским властям, президент Военной коллегии князь Г.А. Потемкин приказал срочно привести к присяге всех «татар на правой стороне Кубани, не касаясь закубанских» [16].

В июне 1783 г. командующий Кубанским корпусом генерал А.В. Суворов поспешно привел ордынцев к присяге на р. Ее. Однако узнав, что предстоит переселение за Урал, они бросились за Кубань, и многие были уничтожены войсками по пути. Преследуя ордынцев как беглых российских подданных, А.В. Суворов перешел со своим корпусом границу и после кровопролитного сражения на р. Лабе вывел большую их часть на правобережье Кубани.

Так как по указу Екатерины II началась массовая колонизация степных просторов русским населением, ордынцев переселили в Крым, откуда большая их часть мигрировала вместе с татарами в Османскую империю. Часть ногайцев была переселена за Урал, а часть оставлена в Кавказской губернии. Так в составе России кроме караногайцев и солтанаульцев оказались и остатки ордынцев. Разделенные  ногайцы уже никогда не представляли единой военной силы. И хотя это не было концом ногайского этноса, исследователь П.Г. Бутков закончил описание истребления ордынцев словами: «Таким образом исчез остаток империи монголов!» [17].

После раздела Крымского ханства российско-османская граница пролегла от устья Кубани до впадения в нее Урупа, а дальше шла по «сухой» линии в предгорной полосе через верховья Кумы до Георгиевска [18]. В верховьях р. Кубани, Кумы, Подкумка и Малки начиналась территория Карачая, оставшегося «за линией русских владений» [19]. Карачаево-балкарские княжеские владения остались независимыми, так как никогда не входили в состав Крымского ханства, а разделу между империями подлежали только народы, «издревле к Крымской области принадлежавшие» [20]. Российское правительство соблюдало международные соглашения, закреплявшие границы и правовой статус северокавказских народов.

Конец Ногайской Орды: Миграции и расселение на Северном Кавказе

В 1785 г. было образовано Кавказское наместничество из двух областей — Кавказской и Астраханской. Кавказская область была разделена на 6 уездов: Екатериноградский, Кизлярский, Моздокский, Георгиевский, Александровский и Ставропольский. Командующий Кавказским корпусом П. Потемкин вывел оставшиеся в Закубанье части ордынцев и расселил между караногайцами в Кизлярском уезде. Однако смешения родственных обществ не произошло. В 1799 г. ордынцы ушли из Кизлярской степи  и поселились на правобережье средней Кумы в урочище Ачикулак [21].

Средоточием военно-политической деятельности российских властей на Северном Кавказе стало Пятигорье. Начиналось постепенное занятие близлежащих земель впереди границы и водворение на них под охраной войск российских подданных ногайцев и абазин-алтыкесеков, но самовольное переселение за Кубань рассматривалось как бегство российских подданных. Трансграничные перемещения ногайцев регулировались российско-османскими договорами. Екатерина I писала им: «Ни у России, ни у Порты Оттоманской не можете, конечно, найти ни убежища, ни защиты потому, что обе сии великие империи формальным договором точно и свято одна другой обещали полюбовно между собой согласиться в рассуждении всяких надобностей по делам, до татарских народов касающимся» [22].

Российские власти старались заселить в степях от Кубани до Пятигорья как можно больше подданного населения, чтобы поставить заслон на путях сообщения турецкого Закубанья и российской Кабарды.

Кубанские ногайцы оказались в сложном положении, так как их кочевья были разделены между двумя империями. Перекочевки были необходимой составляющей хозяйственной жизни ногайцев, но теперь для сохранения обычных маршрутов они вынуждены были переходить государственную границу. И русские, и турки пытались использовать кочевников в своих военно-политических интересах, привлекая владельческую аристократию. Многие добровольно переходили на российскую службу, так как указом Екатерины II от 22 февраля 1784 г. было позволено «князьям и мурзам татарским пользоваться всеми преимуществами Российского дворянства» [23].

В 1787 г. началась очередная русско-турецкая война, и российские войска перешли границу. Кубанские ногайцы пытались скрыться в верховьях Урупа, Большого и Малого Зеленчуков, но войска прошли за ними на территорию Карачая и вывели на равнины. Пользуясь военным временем, часть закубанцев перевели на российскую сторону; их кочевья распространились в ставропольских степях от Кумы до Егорлыка [24]. Массовая миграция закубанских ногайцев на российскую сторону прошла в два этапа: в 1787 г. часть была переселена генерал-аншефом Текелли, а в 1790 г. — генерал-поручиком Розеном [25].

Когда в 1790 г. состоялся поход из Анапы турецкого корпуса под предводительством Батал-паши, на Кубани оказать ему военную помощь было просто некому. Турки были разбиты русскими войсками, и никогда больше османское правительство не делало ставок на участие северокавказских народов в рядах своих войск в войнах с Россией. Владетели закубанцев были склонны искать покровительства России как более могущественной стороны. В 1790 г. российское подданство добровольно принял сын кубанского сераскира Султан Менгли-Гирей, и после войны подвластная ему часть кубанских ногайцев-наврузовцев перешла на правобережье и стала кочевать «на Линии верст на 60» [26].

По ясскому договору 1791 г. на Северном Кавказе сохранилась граница по Кубани. Хозяевами правобережья нижней и средней Кубани стали казаки, а ногайцы переселялись в другие районы. В Кавказской области происходило смешивание различных орд и родов в местах компактного расселения, и ногайцев чаще стали называть по уездам, к которым они причислялись: кизлярские, моздокские и бештовские [27].

Конец Ногайской Орды: Миграции и расселение на Северном Кавказе

За кизлярскими ногайцами в Дагестане субэтническое название «караногай» сохранилось до наших дней. Основная масса моздокских ногайцев (джембойлуковцев и едисанцев) кочевала по средней Куме, их потомки в основном составляют нынешнее ногайское население Ставропольского края [28]. Значительные смешивания орд произошли в Пятигорье: «Бештовские ногайцы включали каспулатовцев, кипчаков, едисанцев, едишкульцев, джембойлукцев и наврузовцев общей численностью в 5342 кибитки» [29]. Пятигорские  ногайцы поддерживали родственные связи с закубанскими ногайцами, которых насчитывалось до 5 тыс. дворов и кибиток [30].

В конце XVIII в. кардинально изменилась геополитическая ситуация на южных рубежах России и вместе с ней изменились этнополитические приоритеты. Кабардинское приставство теряет свою важность, и власти больше не пытаются «смешивать» ногайцев, абазин и кабардинцев. В 1800 г. было учреждено несколько приставств «магометанского исповедания народов, кочующих от р. Кубани до Каспийского моря». Пятигорские ногайцы и абазины составили отдельное Бештовское приставство и кочевали «вблизи Бештовых гор, по реке Куме, Калаузе, янкулям (до Кубани и на самой Кубани)» [31].

В приставство кизлярских и моздокских ногайцев вошли в основном караногайцы, перемещенные с р. Сулак к Кизляру в 1795 г., и ордынцы, переселенные из-за Кубани в 1785 г. Всего здесь кочевало: караногайцев и едишкульцев — 2747 семей, едисанцев и джембулуковцев — 724 семьи, трухменцев — 815 семей. Пристав Ахвердов писал о караногайцах: «Обычаи имеют сходные их доброму характеру, между собой обходительные, почтительные, не предприимчивые и не наглые, жизнь ведут в добром согласии, трезвую,.. наблюдают чистоту в жилищах. Занимаются аробной перевозкой казенного провианта. Разбирательство между ними по духовенству приемлет всегда… самую должную справедливость» [32].

В отличие от караногайцев и ордынцев, пятигорские ногайцы и абазины подчинялись своей владельческой аристократии, оставались в военном ведомстве, и подданство их было достаточно формальным. Назначенный к ним пристав Корнилов отзывался о своих подопечных недоброжелательно и предвзято, обвиняя в связях с закубанскими народами:  «Первое правило у них воровство, а второе непостоянство и обман, никогда не ставят за грех сделать ложную присягу, мстительны чрез меру» [33]. На самом деле ногайцы Пятигорья были довольно зажиточны, обладали огромным количеством скота, который был целью постоянных набегов соседей. Поэтому защита военных властей, несомненно, имела для них большое значение.

С конца XVIII в. казаки Черноморского войска стали полновластными хозяевами правобережья нижней и средней Кубани до устья Лабы, а для укрепления «сухой» границы от устья Лабы до Малки Екатерина II велела переселить казаков с Дона. Основав новые станицы Усть-Лабинскую, Кавказскую, Прочноокопскую (в устье р. Урупа), Григориополисскую, Темнолесскую и Воровсколесскую, донцы для охраны границы и собственных семей от «хищнических» набегов горцев в 1796 г. составили Кубанский конный линейный полк [34]. В 1798 г. был устроен Баталпашинский редут (современный г. Черкесск) на верхней Кубани между устьями ее правых притоков Тохтамыша и Батмаклы, отошедших к российским пределам в результате победы над турецким войском в 1790 г. После этого уже отсюда «сухая» часть границы прошла на юго-восток по ногайским кочевьям до пограничной крепости Константиногорской на р. Подкумок (современный г. Пятигорск) [35].

Благополучие ногайцев скоро закончилось, так как целенаправленная деятельность властей по изъятию кочевий для новых поселенцев-земледельцев не учитывала последствий резкого перехода к оседлой жизни, и социальные бедствия не заставили себя долго ждать. И главное, положение Бештовских народов ухудшилось в связи с их приграничным  положением и отводом земель под размещение войск. Пристав пользовался их бедственным положением в корыстных целях и 1803 г. был уволен за «поборы и мздоимства», а  во главе народов Пятигорья встал генерал-майор Султан Менгли-Гирей [36]. Александр I велел использовать его на службе, «чтоб привязанность его к России обращалась в добрый пример его соотечественников и утверждала бы их в приверженности к империи» [37]. Менгли-Гирей объединил под своей властью всех водворенных в ставропольских степях ногайцев и абазин. Кавказовед Бентковский писал: «Назначение Султана Менгли-Гирея начальником ногайцев было для них великим и желанным событием, а с нашей стороны большим политическим тактом» [38].

Конец Ногайской Орды: Миграции и расселение на Северном Кавказе

Ногайцы составили полк, как и казаки, для охраны «сухого» участка Кавказской линии от Баталпашинска до верховий Кумы, постепенно переходили на оседлый образ жизни, несли государственные повинности. Стремление ногайских аристократов к военной карьере и офицерским чинам было столь высоко, что в 1827 г. командующий Кавказской областью генерал Ёмануель потребовал список высшего сословия «азиатцев», которые «домогаются дворянских свидетельств для поступления на службу» [39].

Усилия Менгли-Гирея были направлены на обеспечение ногайцев пастбищными землями, и правительство не оставалось безучастным к его настойчивым обращениям. Так, в 1802 — 1803 гг. положение бештовских ногайцев усугубилось необычайными морозами, начался массовый  падеж скота. Признав, что  голод и высокая смертность начались из-за уменьшения кочевий и падежа скота, император подписал манифест о помощи ногайцам [40]. Им разрешили косить сено на отобранных «для крестьян Александровской округи землях по рр. Сабле и  Калаусу» [41]. Переселенцы из внутренних губерний России страдали не меньше, к тому же тяжело адаптируясь к новым природно-климатическим условиям. Крестьяне Александровского уезда готовы были поменять свое новое отечество даже на Сибирь. Хотя им всячески препятствовали, но многие все же уехали. Причинами своего переселения с Кавказа они называли «недород хлебу, дурноту воды и убыль народу» [42]. Ногайцы поставляли казакам и войскам продукты скотоводства, помогали российским поселянам в уборке хлеба и сенокошении, перевозили провиант для войск, содержали почту по дороге к Кизляру и подкрепляли «по местному их заселению» казачьи команды передовых постов. Ногайцы были расселены так, что «пашни их и др. потребности были с русскими общими» [43].

Выше укрепления Баталпашинского переходы через Кубань были неподконтрольны российским властям, и, чтобы иметь «буферное» население между российской границей и Карачаем, вблизи Баталпашинского поста, вдоль «сухой» линии, под охраной казаков были поселены тохтамышевские ногайцы (солтанаульцы). Но они не смогли взять под охрану броды через верхнюю Кубань. Российские власти были озабочены тем, что через эти переправы «беглецы с российской стороны», партии кабардинцев, абазин и ногайцев, «имеют с закубанцами беспрепятственную коммерцию захваченными Русскими людьми и похищенным скотом» [44]. Тем не менее правительство не разрешило устройство крепости на верхней Кубани, так как это было бы вторжением на чужую землю в мирное время.

В 20-х гг. XIX в. на российской стороне, начиная от Георгиевска, тянулись «кочевья разных татар, которые до самой Кубани простираются» [45]. Это были в основном бештовские ногайцы в Пятигорье и по р. Танлык, Барсуклы, янкули, Калаус и Карамык. За чертой линии на правобережье Кубани кочевали ногайцы-тохтамышевцы по р. Джегуте. Как российские подданные они были под защитой войск и казачьих постов, и, позволяя им кочевать «впереди» линии, военные постепенно брали под контроль восточные пастбища Карачая. Кроме того, использование ногайцами в хозяйственных нуждах карачаевских пастбищ не вызывало вооруженных столкновений или острых конфликтов, так как регулировалось традиционными родственными связями владельческих фамилий: «В целом же контакты между карачаевской и ногайской знатью, как правило, были дружественными» [46].

Станицы и посты в предгорной полосе оставались в системе пограничных укреплений Кубанской линии. Увеличивающееся русское население все больше нуждалось в земельном обеспечении. В 1817 г. главнокомандующий А.П. Ермолов начал свою деятельность с наделения землей казаков. Александр I поддержал его и повелел «отмежевать… для полков, расположенных по правому флангу Линии в уездах Александровском, Ставропольском и Георгиевском, где земля удобная к хлебопашеству, на каждую наличную душу служащих и неслужащих козаков по 30-ти десятин». При этом император приказал «иметь в виду всевозможное сохранение выгод казенных поселян и Азиятских народов, оседлую и кочевую жизнь ведущих, и чтобы те и другие не почувствовали притом никакого стеснения» [47]. Но оставить за ногайцами обширные степи в приграничной полосе не представлялось возможным. В 1822 г. правительство выделило в частную собственность Менгли-Гирею 5 тыс. десятин по обе стороны Кумы в Пятигорье [48]. Ногайцы встали перед выбором: жить на земле владельца в качестве крепостных или, оставшись на «казенной» земле, стать государственными крестьянами.

Конец Ногайской Орды: Миграции и расселение на Северном Кавказе

На границе с Карачаем А.П. Ермолов устроил укрепление Кисловодское и посты в верховьях рек Подкумка, Кумы и Тохтамыша. Посты были усилены донскими казаками для «движения к землям, принадлежавшим Карачаевскому народу для обозрения идущих к оным дорог» [49]. В 1825 — 1827 гг. А.П. Ермолов переселил на верхнекубанский участок 6 станиц Хоперского полка со старой Азово-Моздокской линии для увеличения Кубанского полка [50]. Так были основаны новые передовые станицы Баталпашинская, Беломечетская, Барсуковская, Бекешевская и Карантинная с отводом им земель из ногайских кочевий.

Баталпашинская станица (современный г. Черкесск) заняла земли тохтамышевцев, которых переселили на р. Джеганас до земель ст. Бекешевской [51]. Карачаевцы были вынуждены оставлять свои пастбища и перегонять скот в высокогорные селения, хотя в 1826 г. российские власти подтвердили независимый статус Карачая, заключив «Договор о нейтралитете»: «Чтобы ни с русской стороны Карачаю, ни со стороны Карачая не было делаемо никогда ничего неприязненного». Карачаевцы отказались от враждебных действий против русских и «замиренных народов», а российские власти не препятствовали им «пасти стада скота своего на низменных местах» [52]. Однако владетельные князья Карачая искали способ обезопасить свою территорию и в том же году приняли османское подданство [53], формально превратив независимое княжество в турецкую губернию, а «сухой» отрезок Кавказской линии — в часть российско-османской границы.

После русско-турецкой войны 1828 — 1829 гг. по Адрианопольскому договору в состав Российской империи вошло все пространство от Кубани до Черного моря. Закубанские ногайцы стали российскими подданными, но в 1857 — 1861 гг. большая их часть мигрировала в Османскую империю, а остальные были расселены на территории современной Карачаево-Черкесии [54].

Конец Ногайской Орды: Миграции и расселение на Северном Кавказе

В Ставропольской губернии ногайское население оставалось довольно значительным до массового исхода северокавказских народов в Турцию в конце Кавказской войны. Добровольная эмиграция под предлогом паломничества в Мекку началась из-за  окончательного перевода ногайцев на оседлый образ жизни и проектов (неосуществленных) по привлечению их к рекрутской повинности [55]. Кавказский исследователь Бентковский, собравший сведения о «выселившихся в Турцию почти одновременно с горцами, мирных, трудолюбивых и полезных для государства Калаусо-Саблинских, Бештово-Кумских и Калаусо-Джембулукских ногайцах», писал: «История не может обойти их молчанием и потому уже, что они более 70 лет пребывали под властью России и были не бесполезными ее подданными» [56]. Примечательно, что часть этих ногайцев вернулась из Турции и поселились в с. Канглы на р. Куме «на правах государственных крестьян» [57].

Разделение этноса и принуждение к эмиграции не входило в стратегические планы правительства, хотя некоторые авторы видели в этом некий исторический реванш России. Так, видный кавказовед XIX в. М.И. Венюков не удержался от замечания: «Народ этот есть один из любопытных остатков монголо-татарских вторжений в Европу» [58].

Конец Ногайской Орды: Миграции и расселение на Северном Кавказе

Надо признать, что благодаря переселенческой и административной деятельности российских властей ногайский этнос сохранился в местах компактного расселения на Северном Кавказе, хотя так и не имел единого административного устройства и оказался в качестве этнического меньшинства в разных областях.

Таким образом, формирование этнических и административных границ ногайцев в составе России происходило при непосредственном и решающем значении российского фактора в регионе. Интеграция в государственное пространство России сопровождалась массовыми переселениями потомков Ногайской орды в зависимости от правового статуса и подданства различных обществ в соответствии с международными договорами между Российской и Османской империями.

Примечания

[1] Калмыков И.Х., Керейтов Р.Х., Сикалиев А.И. Ногайцы. Черкесск, 1988. С. 40.

[2] Трепавлов В.В. История Ногайской Орды. М., 2001. С. 427.

[3] Волкова Н.Г. Этнический состав населения Северного Кавказа в XVIII Ц начале XХ века. М, 1974. С. 85.

[4] Пейсонель М. Исследование торговли на черкесско-абхазском берегу Черного моря в 1750 — 1762 годах. Майкоп, 1990. С. 4.

[5] Ялбулганов А.А. Очерки военной истории ногайцев. М., 1998. С. 74.

[6] Бутков П.Г. Материалы для новой истории Кавказа с 1722-го по 1803 год: Извлечения. Нальчик, 2001. С. 60.

[7] Акты, собранные Кавказской археографической комиссией (далее — АКАК): В 11 т. Т. 1. Тифлис, 1866. С. 10.

[8] Кабардино-русские отношения в XVI Ц XVIII вв. Т. 2. М., 1957. С. 291.

[9] Бутков П.Г. Указ. соч. С. 72.

[10] Там же. С. 41.

[11] Потто В.А. Два века Терского Казачества (1577 — 1801). Ставрополь, 1991. С. 239.

[12] Волкова Н.Г. Указ. соч. С. 51.

[13] Якобсон А.Л. Средневековый Крым. М., 1964. С. 135.

[14] Бутков П.Г. Указ. соч. С. 192.

[15] Сенютин М. Военные действия донцов против ногайских татар в 1777 — 1783 годах // Черкесы и другие народы Северо-Западного Кавказа в период правления императрицы Екатерины II, 1781 — 1786 гг. Т. 3. Нальчик, 2000. С. 244.

[16] Бутков П.Г. Указ. соч. С. 188.

[17] Там же. С. 193.

[18] Карта Кавказа с показанием политического состояния до 1801 г. // АКАК. Т. 1. Тифлис, 1866.

[19] Ковалевский П.И. Кавказ. Т. 2. История завоевания Кавказа. СПб., 1915. С. 29.

[20] ПСЗ Российской империи с 1649 года. Т. XXII (1784 — 1788). СПб., 1830. С. 885.

[21] АКАК. Т. 2. Тифлис, 1868. С. 878.

[22] Черкесы и другие народы Северо-Западного Кавказа в период правления императрицы Екатерины II, 1763 — 1774. Сборник документов в 4 томах. Т. 1. Нальчик, 2000. С. 90.

[23] ПСЗ Российской империи с 1649 годаю Т. XXII (1784 — 1788). С. 51.

[24] РГВИА. Ф. 52. Оп. 194. Д. 566. Л. 21Ц23.

[25] Государственный архив Ставропольского края (ГАСК). Ф. 249. Оп. 3.  Д. 1. Л. 1об.

[26] Фелицын Е. Материалы для истории Северного Кавказа, 1787 — 1792 гг. // Кавказский сборник. Т. 18. Тифлис, 1902. С. 387.

[27] АКАК. Т. 5. Тифлис, 1873. С. 878.

[28] Авксентьев А.В., Аксиев А.З. Ногайцы Ставрополья. Ставрополь, 1998. С. 14.

[29] АКАК. Т. 5. С. 878.

[30] Волкова Н.Г. Указ. соч. С. 88.

[31] ГАСК. Ф. 249. Оп. 3. Д. 1. Л. 3Ц3об.

[32] Там же.

[33] Там же. Л. 2.

[34] Колесников В.А. Из ранней истории Кубанского линейного казачьего полка // Вопросы северокавказской истории. Вып. 1. Армавир, 1996. С. 33.

[35] Карта Кавказа с показанием политического состояния до 1801 г. // АКАК. Т. 1.

[36] АКАК. Т. 2. Тифлис, 1868. С. 986.

[37] Бутков П.Г. Указ. соч. С. 276.

[38] Бентковский И.В. Историко-статистическое обозрение инородцев-магометан, кочующих в Ставропольской губернии. Ногайцы. Ч. 1. Ставрополь, 1883. С. 45.

[39] ГАСК. Ф. 407. Оп. 1. Д. 119. Л. 1.

[40] ГАСК. Ф. 249. Оп. 3.  Д. 1. Л. 25.

[41] ГАСК. Ф. 87. Оп. 1. Д. 10. Л. 2.

[42] АКАК. Т. 2. С. 933.

[43] РГВИА. Ф. 14719. Оп. 3. Д. 8. Л. 25.

[44] АКАК. Т. 2. С. 973.

[45] АКАК. Т. 3. Тифлис, 1869. С. 57.

[46] Каракетов М. От вооруженных столкновений до брачных связей: из жизни северокавказских элит в XVII Ц XIX вв. // Диаспоры. 2004. № 4.

[47] АКАК. Т. 6. Ч. 2. Тифлис, 1875. С. 446.

[48] ГАСК. Ф. 79. Оп. 1. Д. 93. Л. 12Ц12об.

[49] АКАК. Т. 6. Ч. 2. С. 459.

[50] Клычников ё.ё. Деятельность А.П. Ермолова на Северном Кавказе (1816 — 1827). Ессентуки, 1999. С. 104.

[51] АКАК. Т. 6. Ч. 2. С. 464.

 52  ГАСК. Ф. 249. Оп. 3. Д. 1078. Л. 2Ц2об.

[53] АКАК. Т. 7. Тифлис, 1878. С. 875.

[54] См.: Кипкеева З.Б. Российский фактор в миграциях и расселении закубанских аулов в XIX в. Армавир, 2002. С. 30.

[55] ГАСК. Ф. 68. Оп. 1. Д. 3758. Л. 53.

[56] Бентковский И.В. Указ. соч. С. 78.

[57] ГАСК. Ф. 68. Оп. 1. Д. 5789. Л. 9об.

[58] Венюков М.И. Очерк пространства между Кубанью и Белой // Ландшафт, этнографические и исторические процессы на Северном Кавказе в XIX Ц начале XX века. Нальчик, 2004. С. 175.

Зарема Борисовна Кипкеева

Источник: http://www.nivestnik.ru/2007_1/02.shtml

Похожие материалы

Ретроспектива дня