Еженедельник «1К» ищет родственников двух офицеров, погибших во время Великой Отечественной войны. Один из погибших — наш соотечественник из Сарабуза, другой — родом из Белоруссии, погиб на Керченском полуострове. Об этом пишет Наталья Якимова в свежем номере «Первой крымской».

Семейные альбомы бывают разными. В одних в хронологическом порядке представлена жизнь нескольких поколений, каждый снимок снабжен подробной подписью: где, когда, с кем и даже при каких обстоятельствах он сделан.

Из других, когда их открываешь, сыплются разномастные фотографии. И даже сами владельцы альбома порой не могут вспомнить, кем им приходится эта женщина с изысканной прической, какие носили в начале прошлого века, школьница, подписавшая на обороте снимка: «Не забывай нашей дружбы», малыш в длинной рубашонке, с испугом глядящий в объектив фотокамеры.

Может быть, в одном из таких альбомов хранится и карточка красивого широкобрового мужчины в военной форме с кубиками младшего лейтенанта, которого звали Худус Айбарович Мензаде. Он был летчиком и погиб в самом начале войны. Не вернулся с боевого задания. Так, наверное, было написано в похоронке, которую получила жена. И лишь недавно были установлены место и некоторые обстоятельства гибели летчика. Вот только родных, которым можно было бы это сообщить, пока найти не удалось.

Родом из Сарабуза

«Все началось с фотографии, которую мне прислал коллега, интересующийся военной историей. Снимок этот был из фотоальбома 10-й танковой дивизии вермахта, которая прорывалась на московском направлении осенью — зимой 1941 года. На фото — многоцелевой разбитый советский биплан Р-5», — так начинается статья Сергея Каткова, опубликованная в журнале «Военная археология». На снимке были детали — река, церковь, которые даже спустя 70 лет оставляли шансы опознать местность. И было название деревни, возле которой немцы сбили самолет, — Бужарово.

Сергей Катков писал, что при выезде на место удалось даже обнаружить свидетеля — женщину, которая в войну была ребенком, но запомнила сбитый у реки самолет. Работу поисковики провели огромную, им удалось найти в немецких сводках информацию о сбитом 25 ноября 1941 года биплане и даже о том, что одного из летчиков — военнослужащего 606-го легкобомбардировочного авиаполка Ивана Брызгачева взяли в плен.

Но кто был с ним в самолете? Немцам фамилию напарника пленный не назвал, сообщил только, что оба прыгнули с парашютом. Скорее всего, второй летчик погиб уже на земле. Сергей Катков, отыскав шестерых не вернувшихся в тот день с боевого задания летчиков, вычислил его — младшего лейтенанта Худуса Айбаровича Мензаде родом из Сарабуза (нынешнее Гвардейское Симферопольского района).

Фотокарточка и краткие сведения о летчике сохранились в картотеке офицерского состава Центрального архива Минобороны РФ: из крестьян, национальность — крымский татарин, в 1935 году стал комсомольцем, два года спустя поступил в школу летчиков под Севастополем (имеется в виду Качинская авиашкола). Когда Худуса Мензаде направили к месту службы, его семья осталась в Сарабузе — в анкете он указал, что жена, Иванова Е.Е., живет именно там.

Но дело в том, что до войны Сарабузом называли не конкретное село или деревню, а достаточно большую территорию, прилегающую к одноименной станции. Она охватывала села Шунук, Рассвет, Спат — и еще поселок Спат. Но при этом до 1924 года просуществовал Сарабузский район, была Сарабузская школа, партячейка, МТС и даже газета «Сарабузский тракторист». Так что семья Худуса Мензаде могла жить как и на станции Сарабуз, так и в одной из деревень неподалеку.

Пока одни предположения

Сведений о братьях и сестрах Худуса Мензаде нет, но в крестьянских семьях в то время детей рождалось много, так что, возможно, они были, могли пережить войну. Не исключено, что уцелели другие родственники — двоюродные и троюродные, дяди, тети. Конечно, всех их, как и других крымских татар, 18 мая 1944 года выслали из Крыма. Выжили ли они в депортации, вернулся ли хоть один человек с нечасто встречающейся фамилией Мензаде — родственник Худуса Айбаровича?

Искать потомков по прямой линии — детей и внуков — намного сложнее. Тут события могли развиваться по тому же сценарию, что и во многих семьях, где отцы и матери имели разную национальность. Не было никаких оснований высылать из Крыма Е.Е. Иванову, жену погибшего еще в начале войны летчика, а детям, если они были, женщина после депортации крымских татар, скорее всего, дала свою фамилию. Сколько Ивановых живет в Крыму, сколько уехали отсюда в разное время, сколько девушек вышли замуж и поменяли фамилию?

Есть еще одна подробность из скупой информации о жизни Худуса Мензаде — в анкете в графе «профессия» указано «актер». К сожалению, дата рождения летчика почему-то отсутствует в анкетных данных, поэтому трудно делать предположения, когда именно он мог получить специальность, успел ли поработать. На фотографии Худусу Айбаровичу можно дать как 23 — 24 года, так и ближе к 30. Может быть, он из того поколения, что видело на сцене знаменитого актера и режиссера Джеляла Меинова, которого затем, в 1928 году, арестовали во время кампании по борьбе с национализмом, но не исключено, что в то время Худус Мензаде даже не задумывался о театре.

Можно предположить, что будущий летчик все-таки прошел какую-то актерскую школу. В ноябре 1928 года в Симферополе при государственном крымскотатарском драматическом театре открылась школа-студия с трехгодичным обучением, куда были приняты 25 человек. В 1935 г. студия превратилась в крымскотатарский театрально-музыкальный техникум. Отсюда вполне мог выйти человек с документом, удостоверяющим, что он актер. С другой стороны, вплоть до войны в Крыму было невероятно много разных театральных кружков и трупп. Каждый клуб считал своим долгом завести собственный театр, в техникумах, на предприятиях, в школах объединялись любители петь, танцевать, играть на сцене. И из этих коллективов тоже выходили профессионалы.

Почему актера потянуло в небо? За несколько лет до войны страна энергично готовила летчиков, молодежь привлекали в авиаклубы, где они изучали самолеты, технику полетов, штурманское и парашютное дело. Получая таких курсантов, военные авиашколы здорово экономили время на подготовке пилотов. По тому, что Худус Мензаде в Качинской школе проучился всего год, можно догадываться, что он, до того как стал курсантом, уже не раз поднимался в небо — скорее всего, учился в симферопольском аэроклубе.

Пока это все предположения, ниточки, каждая из которых может привести к более полным сведениям о крымчанине, отдавшем жизнь за родину. Может быть, и родные найдутся — чтобы узнать о том, как он погиб.

Дважды похороненный

В списках погибших, умерших от ран и пропавших без вести солдат Великой Отечественной неточностей достаточно много. Одни числятся погибшими в бою — а на самом деле попали в плен; другие были ранены, умерли в госпиталях — а их имена попали на обелиски братских могил на местах боев. Искажаются фамилии, названия населенных пунктов, бывают неточными даты рождения, воинские звания. В одном из таких реестров, составленном по Керченскому полуострову, значится, что 41-летний лейтенант Мирон Романович Агатенко погиб 27 февраля 1942 года, был похоронен в деревне Ак-Монай (современное Каменское Ленинского района), а после его останки были перенесены в братскую могилу в том же селе. Но вышло так, что дважды этого офицера похоронили… только на бумаге. Дата гибели Мирона Агатенко — это начало крупной операции на Крымском фронте, отчаянная попытка прорвать немецкую оборону. На Керченском полуострове эти бои забрали десятки тысяч жизней наших солдат.

Больше 70 лет Мирон Агатенко пролежал там, где был убит, — на позиции, в земле, которую защищал вместе с товарищами. В третий раз, уже по-настоящему, его похоронят в сентябре этого года — пока еще есть надежда найти родных. «Останки бойца Красной Армии были не так давно обнаружены во время поисковых работ, которые проводил в Ленинском районе военно-патриотический клуб «Патриот», — сообщила «1К» керчанка, член клуба Наталья Дзюба. — На его останках был найден медальон-смертник, и, к счастью, он оказался читаемым. Удалось установить, что погибшего звали Мирон Романович Агатенко, он был лейтенантом, родился в Белоруссии, а до войны жил в Крыму — его призывал на фронт Ичкинский райвоенкомат».

Ички — это современный райцентр Советское. В «смертнике» Мирон Романович указал адрес и данные жены: деревня Русский Мушай, Агатенко Мария Епифановна. Мушая давным-давно нет, он слился с самим поселком, не удалось, несмотря на активные поиски, обнаружить родных Мирона Агатенко. «Его жену постигло двойное горе, — рассказала Наталья Дзюба. — Она потеряла не только мужа, на фронт ушел и сын — юноша, только-только достигнувший призывного возраста, и погиб в Ленинградской области. Но вот что мне удалось найти в архивах: у нашего Агатенко был брат — Агатенко Павел Романович с супругой Гебель Ольгой, немкой по национальности. У них был сын, Владимир Павлович, родившийся 28 мая 1930 года. Куда делась семья Агатенко-брата во время войны, неизвестно. Скорее всего, выбыла в эвакуацию, а после не вернулась. Учитывая, что жена брата была немкой, ее могли депортировать».

оиски продолжаются. Тех, кто может в них помочь, просим обращаться в «1К» по тел. 51-65-59.

Кропотливая и нелегкая работа, весь смысл которой — сообщить родным о судьбе солдата, иногда заканчивается равнодушным принятием факта. Но очень часто наградой за нее становится искренняя благодарность людей, в семью которых давным-давно пришла казенная бумажка со словами «погиб» или «пропал без вести».

Наталья ЯКИМОВА

Источник: http://1k.com.ua