Последние годы у нас в стране очень любят порассуждать об исторических культурных традициях (говорить — не строить). Нередко — с агрессивным апломбом неуча. И этот апломб порой прорывается во вроде бы научных статьях или телевизионных ток-шоу, что, чаще всего, смешно. Но он уже давно правит бал в полемиках политизированных форумов, что уже просто опасно. Ибо это означает, что «идея овладевает массами».

А что, вы ни разу не встречались с рассуждениями о благом и гуманном культурном поле к западу от Украины и безбрежном море варварства с востока? С пассажами о фино-угорских и татарских ордах, несущих смерть, разрушение и тьму невежества? Тогда вы просто не читаете полемическую публицистику.

Кстати, именно им, финнам, уграм и татарам «попадает» больше всех. Причем комментаторов не интересует (а, может быть, они просто не знают), что финны и угры (венгры) — те уже давно в Евросоюзе. А что до татар… О-о-о, татары!

Интересный момент… Средневековые европейцы начинали строительство своих городов с донжона, основной башни крепости. Это коктейль парадной залы, арсенала и тюрьмы. В начале средневекового татарского города лежит медресе (школа), мечеть (церковь) и адалет-сарай (дом правосудия). А заодно — и общественная подземная канализация (в средневековых европейских городах нечистоты все больше текли по открытым канавам вдоль улиц).

Не верится? Что же, мы часто не видим того, что лежит перед глазами. Например — в Бахчисарае, многосотлетней столице Крымского ханства.

На окраине бахчисарайского «старого города» находится место, которое когда-то, еще в эпоху Золотой Орды, называлось Кырк-Ер. Какой-то десяток лет назад это было весьма унылое место — два корпуса местного дурдома, обшарпанное, хотя и величественное, средневековое здание и куча камней, торчащих из высохшей земли.

Потом сюда пришли турецкие (к сожалению — не украинские) деньги и энергия Алие Ибрагимовой, заведующей отделом археологии музея-заповедника «Ханский Дворец». Сейчас в Кырк-Ере полностью восстановлено здание медресе, основанного в 1501 году четвертым крымским ханом Менгли 1 Гераем. Именно тогда дикий Кырк-Ер стал солидной ханской резиденцией Ашлама-Сараем, предком современного Бахчисарая. А здание вошло в историю государства крымских татар под названием Зынджирлы-медресе («Медресе Цепи»). Одного из старейших университетов Украины, поскольку «медресе» — это и есть «высшая школа» у мусульман.

Постройка прекрасна! Белый пиленый известняк, десять куполов и четырнадцать дымоходов, выполненных по образу небольших минаретов. Вхожу и попадаю во внутренний дворик с гладким полом из каменных плит и обязательным для варваров-татар фонтаном. По периметру — учебные классы с каминами. Да-да, камин в каждой комнате: не зря так много дымоходов. Но это не те замковые европейские монстры, в которых горели цельные стволы деревьев и сжигались целые леса. Татарский камин — это небольшая дымоходная ниша в стене, в которую ставился мангал с жаром. Эффективно и экономно.

И, диссонансом всей этой легкости и воздушности — тяжелая железная цепь, нависающая в главном дверном проеме медресе (отсюда и Зынджирлы, «цепь» по-татарски). Попасть внутрь можно только согнувшись. Все правильно: любой человек, будь он хан или нищий, должен склоняться перед величием знания и под тяжестью знания.

«Разум делает человека существом благородным, а путь к совершенствованию разума лежит через науку. Кто не уважает науку, будь он хан или падишах, тот не сможет создать ничего основательного, ничего рассчитанного на будущее, и рано или поздно постигнет его бесчестье». Так сказал, при открытии, создатель Зынджеилы, крымский хан Менгли 1 Герай и, низко склонившись, перешагнул порог медресе.

Внимайте и учитесь, современные «вершители судеб» и «керманичи наций»! Это вам не с «мигалками» гонять народ по улицам.

А сам основатель медресе лежит рядом со своим детищем. То самое «обшарпанное здание» — это знаменитое Салачикское дюрбе (мавзолей). Менгли возвел ее над могилой своего отца, основателя крымского ханства Хаджи Герая. И сам Менгли лег в это дюрбе, в 1515 году. Как и его сын, несчастный Сахиб 1 Герай, убитый вместе с семьей во время междоусобицы 1551 года.

О дюрбе Хаджи Герая мы теперь знаем все.

Алие Ибрагимова исследовала его в 2003-2007 годах. На свою голову… Почти полгода она не вылезала из подземелья усыпальницы, исследуя погребения четырех крымских ханов и четырнадцати членов их семей. И готовя их к перезахоронению: новые гробы, новые погребальные покровы. 19 мая 2009 года, в день открытия Всемирного конгресса крымских татар, останки фундаторов Крымского ханства были захоронены с соблюдением всех мусульманских обрядов, и сама усыпальница была запечатана. Но это была уже другая усыпальница! Воссозданная в первоначальном виде, отреставрированная, укрепленная, вычищенная. Чудный архитектурный декор и неимоверно красивый вход-портал: затейливая арабская вязь на лазурном фоне. Пятый аят 48-й суры Корана, которая называется «Победа». Название символичное: победы сопровождали Менгли Герая всю его жизнь.

А Алие осталась «наедине с неприятностями» — болью в легких и неприязнью многих окружающих. Боль в легких я еще могу понять: полгода «без вылазу» в подземелье, в гробнице, Бог знает с какой микрофлорой. Что же, за научный фанатизм надо платить. Но вот, что до неприязни…

Казалось бы — совершен научный подвиг, исследована целая эпоха в истории татарского народа. Герои которой «ставили на уши» громадный регион, от Персии до Австрии. Возвращен к жизни великолепный памятник.

А в награду — неприятие, угрозы и, как бы это помягче, «попытки применения физического воздействия». Как же: женщина, мусульманка — и вдруг копается в мужских ханских погребениях. В общем — святотатство. Так что, не любит Ибрагимову ни крымский меджлис (собрание национальных представителей), ни крымский муфтият (духовное управление мусульман).

И это в начале третьего тысячелетия! Господи, где ты, мудрость ранних Гераев?

Но Алие не унывает и выцеливает раскосым татарским глазом новый объект. Рядом с дюрбе Хаджи Герая находятся остатки мечети. Точнее — неясные куски каменных кладок, за века «утонувшие в земле». А не так давно достроенные какими-то бетонными блоками страшного асфальтового цвета. В общем, сейчас это склад 20 века. Но все-таки это — мечеть века шестнадцатого. Что бы показать это, надо и всего-то ничего: «пробить» все разрешения, найти деньги, убрать современные стены, раскопать старинные кладки до их фундамента и восстановить здание. Ибрагимова отводит себе на это пять лет. И тогда город Бахчисарай (страна Украина) получит целостный архитектурный культурно-образовательный комплекс 16 века — Зынджирлы-медресе, мечеть, ханский мавзолей. И не только это…

Ведь пока глаза ищут цель, руки делают дело. Около медресе уже раскопаны остатки хамама. Короче — бани. С мужским и женским отделениями. С отапливаемыми полом и стенами. С туалетами и подземной проточной канализацией. Со столами для массажа и мраморными купелями.

— Ну? — вопросительно посмотрел я на Алие.

— Приезжай через пару-тройку лет, будешь купаться по настоящему, по-татарски. Я хочу ее тоже восстановить, — решительно ответила этот фанатик археологии.

Я поверил ей. Но только потому, что мне, археологу по образованию и образу мыслей, очень хотелось бы в это поверить. И потому, что я смог переступить порог предубеждения, отделяющего «вроде бы цивилизованного европейца» от «вроде бы дикого» татарина, финна, угра. Узнать и осознать, что в те времена, когда ученики Зынджирлы-медресе ходили в туалет с проточным смывом, французские короли все более мочились в камины.

Но в виске тревожным колокольчиком бьется: «неприязнь, непонимание, меджлис, муфтият…». И вообще — безнадежное и тупое безразличие украинской власти. И вот об этом — поподробнее.

Высокое искусство потери

Вы знаете, что занимало больше всего места в структуре казны средневекового государства? Золото? Камни? Драгоценное оружие?

Нет! Ткани и одежда!

В московской «Описи государевой казны» за 1640 год двести шестьдесят пять листов, из пятисот семидесяти семи, отведены под статьи о тканях, одеждах и готовых тканых изделиях. Немудрено, ведь элита нации всегда стремилась нацепить на себя что-нибудь побогаче да подороже.

Но, да Бог с ними, с нравами элиты — этих не переделаешь. Обидно другое.

Обидно (если не позорно), что все работы по исследованию и реконструкции Зынджирлы, этого блестящего историко-культурного памятника, обеспечило не государство Украина, а турецкое управление по развитию и сотрудничеству «TIKA».

В результате работ Украине досталось сокровище. И вдвойне обидно и позорно, что это сокровище сейчас благополучно гибнет. И вот почему.

Когда Ибрагимова исследовала погребения дюрбе Хаджи Герая, то никаких вещей она не нашла. Все в соответствии с религиозными канонами: татары, как мусульмане, хоронили своих покойников голыми в саванах. Зато сами гробы были обернуты, наверно, самыми дорогими тканями, которые нашлись в ханской сокровищнице. А находилось там более чем достаточно. Ведь Крымское ханство — это одна из промежуточных точек «Великого Шелкового Пути», самого мощного торгового тракта древности и средневековья. К тому же — где только не воевали и не грабили отряды крымских ханов: от Венгрии до Персии, от Москвы до Каира. Торговля, дань и военная добыча наполняли казну прекрасными тканями, а лучшее из добытого отправлялось с ханом по дороге в вечность.

Именно поэтому одним из главных итогов исследования дюрбе Хаджи Герая стала богатейшая коллекция тканей 15-16 века: от китайских шелков до итальянских бархатов-аксамитов. Три десятка больших, длинной метр и более, кусков и тысячи маленьких лоскутков. Ими набивали погребальные подушки. Ткани удивительно хорошо сохранились в замкнутых пространстве и атмосфере усыпальницы.

«Хорошо», конечно, с точки зрения археолога. Но, в любом случае, надо не так уж и много, что бы превратить эти находки в блестящую экспозицию, которая своим качеством может «взорвать» музейное пространство и Европы, и Азии. Подобную выставку уже сейчас готовы были бы принять в Киеве, Турции, России, Польше, Йемене. А ведь это выставка, которой, пока еще, нет и о которой, пока еще, никто не знает.

И, возможно, никогда не будет и никто не узнает. Поскольку то, без чего не может жить человек — солнце, свет, воздух, даже звук — очень быстро убивают древние ткани. Они, привыкшие ко тьме и покою веков, просто рассыпаются под воздействием агрессивной внешней среды.

Алие сделала все что смогла: провела дезинфекцию, дегазацию и первичную консервацию предметов. И бросилась искать деньги для их полной реставрации. Ага, сейчас… На дворе стоял конец 2008 года и, например, в Фонде Ахметова сказали: «Эх, ребята, где вы были полгода назад! А сейчас в стране кризис…». Во время этого странного кризиса, правда, как-то так получилось, что богатые стали еще богаче, а бедные — беднее. Но, все равно — хоть и не за что, но спасибо Ренату Леонидовичу. Он хотя бы откликнулся. Подавляющее большинство адресатов, в том числе и государство, просто проигнорировало просьбы о помощи.

Теперь Ибрагимова делает все что может: создала в здании Зынджирлы-медресе музей, где и разместила материалы раскопок и несколько фрагментов древних шелков и аксамитов. По мере возможности законсервировала наиболее крупные и эффектные тканевые фрагменты. На лоскутковую «мелочь» ни сил, ни семейного бюджета матери троих детей уже не хватает — они просто хранятся открытыми на лабораторных полках, что совсем не добавляет им здоровья. Короче — гниют. А Алие взывает и ждет, ждет и взывает.

Хотя уже рядом с ней происходит какое-то «странное шевеление». Угрозы «ревнителей чистоты ислама» она получает регулярно. На нее пытались завести уголовное дело по факту кражи компьютера. Правда, компьютер оказался ее собственный: с чеком и гарантией. Однажды она была избита «неизвестными» и ходила с синяками на скуле и руках. А буквально намедни несколько джигитов на джипе въехали на территорию экспедиции и попытались насильно посадить ее в машину. Когда не получилось — вырвали сумку с документами. Правда, не на ту нарвались. Эта наследница батыров Менгли Герая просто заперла ворота забора и сказала, что не откроет их, пока не вернут сумку. Сумку вернули и ее хозяйка пошла «зализывать раны»: когда ее «приглашали» в джип, то ни в выражениях, ни в действиях не церемонились.

А в бахчисарайской милиции — ну, просто красавцы. Когда Алие обратилась туда после первого «оскорбления действием», то дело просто не пожелали возбудить. Отмазались тем, что «слишком легкие телесные повреждения». Наверно, надо ждать, пока сломают чего-нибудь. После истории с джипом она опять обратилась в милицию и даже назвала им номер машины нападавших. Сначала милиционеры, недоуменно хлопая глазами, спросили: «А причем здесь машина?», и лишь потом начали искать по номеру ее владельца. На момент написания этих строк, а прошло уже три дня — все ищут.

Как «гордая дикарка», Алие не хочет рассказывать о причинах наездов. Уже своими путями я узнал, что здесь возможна семейная причина. Ее бывший муж желает воссоздания семьи, но в формате шариата: это когда женщина закутана в хиджаб и — никаких раскопок, никакой науки, никаких посторонних контактов. Для госпожи Ибрагимовой, одного из лучших специалистов страны по Крымскому ханству, соискателю кандидатской степени (это будет первая татарка — кандидат исторических наук в Украине) такая перспектива, естественно, неприемлема. А «бывший», не последний человек в Крыму, настаивает. Всеми способами.

Но положение женщины в исламском обществе и нравы этого общества — тема отдельного рассказа. Здесь же важен сам факт: и попытка увоза женщины, и попытка хищения документов была предпринята на, вроде бы, охраняемой территории музея Зынджирлы-медресе. Но во время инцидента охранник мужественно наблюдал за событиями из-за кустов, а комендант музейной зоны просто побоялась набрать «102» и вызвать милицию. И возникает вопрос: если из музея едва не уволокли его заведующую, то есть ли хоть какая-то, даже не гарантия, перспектива сохранения коллекции? Кто и что ее защитит? Веревочка с грозно ощетинившимся бантиком, которой по ночам перекрывают вход на экспозиционную территорию? Или те самые мужественные «исследователи кустов», которые боятся позвонить в милицию? Или, теоретически, та самая милиция, которая не знает, зачем нужны и как использовать данные о номере машины, владелец которой может быть причастен к противоправному акту?

Ведь следует отдавать себе отчет: коллекция очень хрупкая и подвергается опасности со многих сторон. Причем угроза естественной порчи древней ткани под воздействием внешней среды — далеко не самая страшная. Ее могут уничтожить — те, кто считает раскопки в дюрбе не современным научным подвигом и реальным повышением престижа Крыма, а, по старинке, религиозным святотатством. Ее могут украсть — те, кто прекрасно понимает стоимость коллекции образцов китайских, персидских, турецких и итальянских тканей эпохи Высокого Возрождения. Ее могут просто выбросить — те, для кого сохранение памятников истории и культуры является головной болью, а не естественным состоянием души.

И что тогда? Искать (или назначать) виноватых? Опять жить с ощущением того, что ты что-то пропустил? Что-то потерял? Если честно — надоело! Потому что не я потерял — моё потеряли…

…Украина, по-моему, за двадцать лет своего существования, в совершенстве освоила высокое искусство потери. Что она только не потеряла: ядерное оружие, нефтеносный черноморский шельф, несколько миллионов гастарбайтеров, высокообогащенный уран. Экономику, в конце концов… И — как крохотный «мазок рукой мастера» в величественной

картине потерь: Бог или Судьба сделали стране подарок. Небольшой, но весьма достойный: коллекцию старинных предметов. Предметов, «с которыми не стыдно показаться в обществе». Музейном сообществе хоть Европы, хоть Азии. Но и страна, и те люди, которые считают себя элитой этой страны, «солью земли украинской», равнодушно смотрят, как этот подарок рассыпается в пыль. Конечно, мне могут возразить: стоит ли гнать пургу из-за такой мелочи. Из-за кучи старых тряпок.

Но ДЬЯВОЛ ТАИТСЯ В МЕЛОЧАХ.

Андрей Ганжа, специально для РИА Новости-Украина