Активность ИГИЛ в регионе и фактический полураспад Ирака привел к совершенно неожиданному результату — фактическое официальное превращение официального Багдада в официального союзника Тегерана и Вашингтон явно готов с этим смириться (по крайне мере на среднесрочную перспективу).
Знаменитая «шиитская дуга» (Иран-Ирак и через территорию в основном сунитской Сирии, под руководством союзных иранцам алавитов и части суннитской общины выход в Южный Ливан, который контролируется по факту опять же проиранской Хезболлой).
Участие Тегерана в сирийском конфликте давно носит самый масштабный и уже системный характер.
Много известно о военной поддержке Ирана нынешнего сирийского режима (хотя несмотря на многочисленные заявления сирийской оппозиции иранцы-прежде всего бойцы элитного КСИР — выполняют в основном функции военных инструкторов, роль же ударной наземной силы отводится ливанской Хезболле — она активна прежде всего в районе сирийско-ливанской границы).
Много меньше говорится о финансовой помощи Ирана Башара Асаду, а это помощь весьма и весьма серьезная и по факту позволяет сирийским властям до сих пор не обанкротиться (хотя добыча нефти — основного экспортного товара САР — упала более чем на 90 процентов, основные нефтяные поля в провинции Дейр-эз-Зор сейчас стали ареной столкновения сирийской армии и боевиков ИГИЛ, очень серьезно пострадали многие объекты транспортной и промышленной инфраструктуры страны).
Тем не менее, Дамаску удалось сохранить систему продуктовых пайков для очень значительной части населения и даже сохранить некие социальные выплаты для населения, находящегося сейчас на территориях, занятых противниками режима Башара Асада.
Весьма примечательный факт: если в конце 2014 года за один доллар на сирийском «черном рынке» давали около 300 сирийских фунтов, то сейчас уже меньше 200. Ситуация для валюты воюющей страны весьма необычная.
По оценкам западных аналитиков, участие Тегерана в сирийской кампании обходится ему примерно в $6 млрд, сумма критичная для экономики Ирана, еще не восстановившейся после санкций. Так что Иран рассчитывает принять самое активное участие в определении судьбы послевоенной Сирии.
Правда, не стоит думать, что военная составляющая конфликта в этой стране может завершиться скоро. Участие российской авиации в сирийском конфликте, безусловно, усиливает боевой потенциал Сирийской Арабской Армии, но не может радикально изменить военную ситуацию. САА придется очень долго и тяжело возвращать контроль над утраченными районами САР.
Все-таки какими могут быть контуры послевоенной Сирии или конгломерата неких квази-государств, которые могут появиться на территории нынешней САР?
В сети уже несколько месяцев бродит некая карта послевоенного раздела Сирии на некие квази-государства по религиозному принципу.
Предполагается, что появится некая «Алавития» (по названию уже понятно, что больше трех миллионов сирийских алавитов должны в ней сгруппироваться) в прибрежных районах нынешней Сирии, суннитское государство на основной территории нынешней Сирии (Дамаск, Алеппо, Хомс и Хама будут на территории именно этого образования), некое курдское образование на севере и северо-востоке и «государство друзов на юге на границе с Израилем и Иорданией.
Там же может появиться и некое образование исмаилитов.
Ничем, кроме плодом буйной фантазии и откровенного спекулирования на религиозном факторе, эту «карту» назвать нельзя.
Во-первых во всех крупных сирийских городах уже давно произошло фактическое смещение всех общин: в условно суннитских Дамаске и Алеппо есть очень большие общины алавитов, христиан, курдов, шиитов, в условно алавитской Латакии живет очень большая суннитская община.
Во-вторых сирийские сунниты крайне неоднородны в своих политических взглядах (скажем, средняя и крупная суннитская буржуазия Дамаска и Алеппо считает режим Башара Асада меньшим злом по сравнению с салафитами, как местными, так и пришлыми) и в этой общине неизбежно в случае предложенного раздела возникнет борьба за власть и с очень высокой вероятностью эта борьба быстро перерастет в гражданскую войну.
Плюс неизбежно вмешательство в эту войну иностранных сил: Турции (она может заявить свои требования на северо-западную провинцию Идлиб, в котором исторически проживает большая община этнических тюрков-туркоманов), Египта,
В этом сценарии совершенно также не рассматривается судьба сирийских христиан различных конфессий, а они в большинстве своем проживают как раз на территории «суниитского государства».
Сирийские друзы в массе своей сейчас лояльны к режиму Башара Асада (для примера — костяк частей Республиканской гвардии, ведущей тяжелые и длительные бои с боевиками ИГИЛ в районе Дейэ-эз-Зор, сирийские друзы.
Идея созданию независимого государственного образования друзов в Сирии активно продвигает Израиль, который с одной стороны хочет стать покровителем этого государства, с другой использовать сирийских друзов как буфер в случае победы в Сирии салафитов.
Очень много разговоров и о независимом «курдском государстве» на севере и северо-востоке нынешней Сирии (как пример приводится достижение фактической независимости курдской автономией в соседнем Ираке).
Но тут методологически неверно просто следовать аналогии.
Сирийские курды никогда не были столь радикальными, как иракские.
До войны их требования сводились к признанию сирийского гражданства за всеми курдами проживающими на территории САР, получение части ренты от добычи нефти и газа на курдских территориях, свободное использование курдского языка в рамках культурной автономии.
Понятно, что в ходе затяжного сирийского кризиса курды окрепли политически, военно и экономически (в мае 2013 года лидер PYD — курдского «Демократического союза» Салих Муслим заявил, что не менее 60% запасов сирийской нефти находится под контролем курдов, и что вся добыча нефти в этих районах остановлена до тех пор, пока курды не дадут согласия на ее возобновление).
Но тот же PYD выступает за единство САР при условиях ее децентрализации и создание «курдской автономии» (сейчас пешмерга PYD официально координирует свои военные действия с правительственной армией).
Создание независимого «курдского государства» в Сирии неизбежно вызовет самую жесткую реакцию в Турции (вплоть до прямой интервенции), которая сейчас сама стоит на грани широкомасштабного военного конфликта со своими курдами.
Борьба за нефтяные поля на курдской территории Сирии может превратиться в бесконечную череду вооруженных конфликтов.
Безусловно, в решающей степени судьба автономии или независимого курдского государства в САР в решающей степени будет зависеть от позиции США.
Парадокс, но сейчас основные союзники Вашингтона в сирийском конфликте — это курдские марксисты из PYD — «Демократического союза» .
Пока не ясен до конца исход военного противостояния в Сирии, очень сложно говорить о контурах послевоенной страны.
Но весьма вероятно, что основные мировые игроки в этом опасном кризисе (США, Россия, Китай, Иран, ЕС) придут к пониманию того, что Сирию лучше сохранить как формально единую страну.
Единство может быть достигнуто через децентрализацию (создание неких кантонов) и проведение реформы власти по ливанскому сценарию (закрепление за каждым представителем всех основных конфессий той или иной высшей властной должности. Эту систему долго ругали, но пока работающей альтернативы ей нет).
Также пока не понятно, какое реальное участие в разрешении сирийского кризиса собирается принять Китай — пока все разговоры о военном участии на стороне официального Дамаска в сирийском кризисе оказались лишь блефом. Так что вопросов по сирийскому кризису и его перспективам сейчас намного больше, чем ответов.
Иннокентий Адясов