Политические фразеологизмы наподобие «последнего китайского предупреждения» в скором времени могут пополниться еще одним выражением. Лавирование по-турецки стало притчей во языцех, когда во главе правительства Турции встал Тайип Эрдоган.
То страна готовится к нападению на Сирию, то изъявляет желание вступить в Таможенный союз. Метания Анкары обусловлены стремлением Эрдогана во что бы то ни стало сохранить власть, и ради этого он пускается на самые безумные авантюры.
Искусство лавирования
«Турция войдет в Таможенный союз», «Анкара разворачивает курс с Запада на Восток» — подобными заголовками пестрели российские СМИ в конце октября, когда на саммите ЕврАзЭС в Минске Нурсултан Назарбаев неожиданно для всех предложил принять в Таможенный союз Турцию.
Если верить президенту Казахстана, с соответствующей просьбой к нему обратилось высшее турецкое руководство. Ни на какой альянс с Россией — ни на экономический, ни тем более на политический или военный — Турция, конечно, не пойдет. Анкара была и остается верным союзником Запада, аванпостом НАТО на Ближнем Востоке и, шире, во всей Азии.
Что же произошло?
Мы живем в мире, где даже действия не всегда указывают на реальные планы того или иного политика или целого государства. Что уж говорить о словах, которыми ловко и умело жонглируют ради достижения выгоды! Отличительной чертой находящейся у власти в Турции Партии справедливости и развития (ПСР) является лавирование. ПСР изображает силу, стремящуюся к укреплению позиций Турции, ее независимому развитию. Державная риторика входит в противоречие с реальностью.
Анкара следует в фарватере политики Вашингтона и Брюсселя, и это доказывают все важнейшие события последних лет, будь то агрессия против Ирака и Ливии, давление на Сирию или события в Египте. Следовательно, чтобы убедить электорат в искренности своих заявлений, турецким властям необходимо время от времени демонстрировать доказательства своей независимости от воли США и НАТО. Другой целью лавирования является давление на своих союзников для достижения тех или иных выгод.
Идеальной фигурой для популистских трюков, создающих видимость самостоятельности, стал нынешний премьер-министр Тайип Эрдоган. Невероятно тщеславный, этот политик, судя по всему, искренне уверовал в собственную миссию реаниматора Османской империи (недаром Эрдогана все чаще саркастически называют Эрдоганом Великолепным — по аналогии с османским султаном XVI в. Сулейманом Великолепным). Вместе с тем глава турецкого правительства вовсе не собирается идти на разрыв с Западом, предпочитая добиваться своих целей под крылом США и НАТО.
Это прекрасно видно на примере всех громких событий, которые приводятся как доказательство якобы наметившейся смены внешнеполитического курса Анкары. На протяжении двух с лишним лет с начала гражданского противостояния в Сирии турецкие власти неизменно поддерживали оппозицию. Поставки боевикам вооружения и предоставление им баз на турецкой территории позволили сирийской оппозиции успешно противостоять правительственным силам.
Дело шло к открытому военному вмешательству, и Турция, по планам Запада, должна была сыграть в этом решающую роль. Однако ситуация изменилась. Успехи правительственных войск, твердая позиция Пекина и Москвы и, наконец, разногласия в самом западном лагере привели к тому, что агрессия была отложена. Решение было принято в Вашингтоне, и в Анкаре ему беспрекословно подчинились.
Риторика турецких властей смягчилась, было даже сделано несколько «жестов доброй воли» вроде задержания компонентов для химоружия, которые пытались провезти боевики. Но это вовсе не означает, что Анкара отказалась от планов по свержению режима Асада. Турция продолжает оставаться плацдармом и базой снабжения для боевиков, а 3 октября парламент страны продлил на год мандат на проведение в случае необходимости военных операций на сирийской территории.
Не менее показательной является и история с тендером на поставку систем ПВО для турецкой армии. Заявление секретариата оборонной промышленности Турции, сделанное в конце сентября, прозвучало как гром среди ясного неба. В шорт-лист тендера попали три компании, причем на первом месте находится китайский производитель — корпорация CPMIEC. Премьер Эрдоган даже сделал заявление, явно рассчитанное на публичный эффект: дескать, китайцы предложили наиболее выгодные условия.
На первый взгляд, это свидетельствует об охлаждении отношений Анкары с ее традиционными союзниками. Если же копнуть немного глубже, выяснится, что и прежде Турция допускала к тендеру незападные компании (например, «Рос¬оборонэкспорт»), но делалось это исключительно ради того, чтобы сбить цену на продукцию американских корпораций, которые в итоге становились победителями. Так и сейчас: «подразнив гусей», Анкара заявила, что, «если американские и европейские компании предложат лучшие условия, Турция будет продолжать вести с ними переговоры».
До неприличия похожи на эту историю и намеки относительно возможного присоединения Турции к Таможенному союзу. Их смысл становится понятным, если вспомнить, что именно сейчас начался очередной раунд переговоров о вступлении Турции в Евросоюз. Заявку Анкары стали рассматривать в 2005 г., однако до сих пор «европейская семья» не готова раскрыть объятия для нового члена. Между тем присоединение к Евросоюзу было главным предвыборным обещанием ПСР и Эрдогана.
Длящиеся 8 лет проволочки негативно сказываются на их рейтингах, заставляя искать способы давления на европейские власти. В этом ключе и нужно рассматривать угрозу Эрдогана «отвернуться от Европы», а также провокационные обещания присоединиться к Таможенному союзу. Никакого реального наполнения они не имеют (хотя бы потому, что Турция еще с 1964 г. является ассоциированным членом Евросоюза и входит в таможенный союз ЕС), их цель — добиться скорейшего решения о принятии Анкары в ЕС.
Хитроумное маневрирование, притворные угрозы и заранее неисполнимые обещания — характерные инструменты внешней политики турецкого режима. Используются они не один год (достаточно вспомнить показные антиизраильские демарши Эрдогана). Как известно, политика — искусство возможного, и Анкара научилась извлекать из нее максимально возможную для себя выгоду.
Падение с пьедестала
При этом начинающие раздражать даже Запад метания турецких властей имеют прежде всего внутриполитическую подоплеку. Страна сегодня переживает острый, хотя и не сразу заметный стороннему наблюдателю политический кризис. В его основе — соперничество между премьер-министром Тайипом Эрдоганом и президентом Абдуллой Гюлем.
После убедительной победы на парламентских выборах в 2011 г. Партия справедливости и развития начала процедуру разработки новой конституции. На словах изменение основного закона власть объясняет необходимостью законодательно отобразить демократические перемены в стране. На деле новая конституция должна закрепить позиции правящей партии. Проект, предложенный ПСР, предусматривает снижение политической роли армии, урезание полномочий конституционного суда, а также расширение полномочий президента.
Существующая форма правления ставит исполнительную власть в зависимость от парламента, который формирует правительство и избирает президента. Симпатии депутатов — вещь ненадежная, и сейчас у ПСР в парламенте нет конституционного большинства, а появится ли оно на следующих выборах — большой вопрос. Проще переписать конституцию таким образом, чтобы максимальные полномочия оказались у президента.
Главным «двигателем» реформы стал сам Эрдоган. Это неудивительно, премьер не скрывает своих президентских амбиций. Ему тесно в кресле главы правительства, а потому еще недавно мало кто в Турции сомневался, что после принятия новой конституции полновластным хозяином страны станет именно «Эрдоган Великолепный».
Все карты амбициозному премьеру смешал Абдулла Гюль, заявивший о возможном участии в президентских выборах в августе 2014 года. Полномочий у президента немного, однако куда более осторожный Гюль, согласно опросам, пользуется большей популярностью среди населения. Его участие в выборах угрожает политической карьере Эрдогана. Согласно уставу ПСР, один человек не может занимать должность премьер-министра дольше двух сроков подряд. Это значит, что Эрдоган может в одночасье потерять все. Подобный сценарий в его планы не входит, поэтому глава правительства приступил к решительным действиям.
30 сентября им был обнародован «Пакет демократических преобразований», включающий целый ряд важных политических проектов. Среди мер, предлагаемых Эрдоганом, расширение прав национальных меньшинств, снижение проходного барьера в парламент с 10 до 5%, а также отмена запрета на ношение хиджаба в госучреждениях. Все эти послабления преследуют одну-единственную цель — расширение электоральной базы Эрдогана. И если отмена запрета на ношение хиджаба должна привлечь симпатии верующих граждан, то остальные меры адресованы преимущественно курдскому населению.
«Курдский вопрос» остается болевой точкой внутренней политики Турции со времен Ататюрка. Еще в 1920-е гг. все население страны было объявлено «турецкой нацией». Всем национальным меньшинствам было запрещено использование родного языка где-либо кроме домашнего обихода. Это вызвало протесты курдов, чья доля в населении Турции составляет около 20%. Дискриминационные меры оставались незыблемыми вплоть до недавнего времени, пока собственные политические амбиции не заставили Эрдогана пойти на уступки.
Когда в стране началась разработка конституции, Партия справедливости и развития столкнулась с непростой дилеммой: чтобы вынести на референдум собственный вариант основного закона, ей было необходимо заручиться поддержкой 330 депутатов. У самой ПСР в парламенте 326 мандатов. На первый взгляд, пустяковая задача — склонить на свою сторону нескольких депутатов из других фракций — оказалась камнем преткновения. Все остальные турецкие партии, представленные в парламенте, не просто оппозиционны ПСР, а относятся к ней с плохо скрываемой враждой.
У Эрдогана оставался единственный выход — опереться на депутатов от курдской Партии мира и демократии. Последняя выставила свои условия. Эрдоган был вынужден пойти на уступки, пообещав исключить из новой редакции конституции пункты, ограничивающие права нацменьшинств.
Среди потенциальных козырей Эрдогана, таким образом, внешнеполитический популизм, опора на курдское население и верующих граждан.
Что же может противопоставить Абдулла Гюль? В первую очередь более умеренные позиции.
Когда летом Эрдоган назвал участников антиправительственных выступлений «террористами» и «бродягами», Гюль заявил, что каждый житель страны имеет право на выражение своих взглядов.
Когда Эрдоган призывал на голову Асада громы и молнии, Гюль настаивал на решении конфликта дипломатическими методами, в том числе путем привлечения России и Ирана. На фоне импульсивного премьера, допускающего оскорбительные выпады в адрес своих оппонентов, Абдулла Гюль является образцом сдержанности и здравого смысла. Он не сжигает позади себя мосты, а пытается сохранить рабочие контакты даже с политическими противниками ПСР, например с Конституционным судом, который на дух не переносит Эрдоган.
Польза умеренной позиции Гюля очевидна: сразу после первых слухов о его желании стать президентом Конституционный суд заявил, что не видит для этого никаких преград. В отличие от Эрдогана, у Гюля не испорчены отношения и с оппозиционными партиями, в том числе с самой влиятельной из них — Республиканской народной партией. Последняя не устает обвинять Эрдогана в предательстве идей Ататюрка. В отношении Гюля подобные обвинения не раздавались ни разу.
Так или иначе, до 15 апреля 2014 г. — крайнего срока, когда правящая партия должна будет назвать своего кандидата, еще есть время. Но вряд ли оно будет работать на Эрдогана. Популярность премьер-министра стремительно падает, и создается впечатление, что он заинтересован в собственном политическом крахе. Эрдоган теряет одних союзников за другими. Его лихорадочное лавирование на дипломатическом поле, хотя и приносит властям определенную выгоду, начинает раздражать как население, так и Запад.
Окончательно разругавшись с оппонентами внутри страны, Эрдоган пытается опереться на курдское население, но вряд ли из этого что-то выйдет. Курды прекрасно осознают цену обещаниям премьера: дав их из корыстных побуждений, он может также легко от них отказаться. Тем более что одной рукой подписывая «пакеты преобразований», другой Эрдоган продолжает репрессивную политику. В тюрьмах страны находятся тысячи курдских активистов.
В Сирии исламисты, получающие поддержку Анкары, убивают курдских детей и женщин. Неудивительно, что сопредседатель исполнительного совета Союза сообществ Курдистана — Джемиль Байык, недавно заявил, что, поскольку обещания Эрдогана оказались «лживыми и пустыми», курды готовы продолжать борьбу за свои права с оружием в руках.
Ухудшение отношений с курдами ставит под вопрос принятие новой конституции. На днях в ПСР заявили, что готовы выставить на референдум собственный вариант основного закона. Однако этот демарш, означающий игнорирование мнений оппозиционных фракций, может оказаться бесполезным.
Во-первых, ПСР может не набрать 330 голосов для вынесения проекта на референдум.
Во-вторых, даже если ей это удастся, в стране развернется широкая кампания против новой конституции и к ней, без сомнения, присоединится подавляющее большинство политических сил Турции. Провал конституционной реформы станет роковым для Эрдогана, нанесет ощутимый удар по его репутации политика, который никогда не проигрывает.
Есть еще несколько факторов, не способствующих росту популярности премьера. После начала протестных выступлений в мае этого года Эрдоган зарекомендовал себя как жестокий, а главное, несправедливый политик. В разгар протестов глава правительства обещал, что полицейские, виновные в гибели демонстрантов, будут наказаны. Этого не произошло. Ни один из стражей порядка не понес наказания, хотя вина большинства из них доказана. В условиях Турции, где сильны традиционные представления о власти, это большой минус. Более того, продолжающиеся акции протеста разгоняются с прежней жестокостью.
Тенденции в экономике также оставляют желать лучшего. Одним из главных своих преимуществ Эрдоган всегда считал высокие темпы экономического роста. Однако за фасадом достижений скрываются, опять-таки, амбиции премьера. Огромные суммы бюджетных средств тратятся на грандиозные, но сомнительные с точки зрения реальной пользы проекты, например на сооружение железнодорожного тоннеля под проливом Босфор.
Подобные проекты не только вызывают раздражение у населения (учитывая рост безработицы и падение темпов экономического роста — с 8% в 2011 г. до 3% в текущем), но и грозят стране трудностями в будущем. Внешний долг страны достиг 400 миллиардов долларов, в ближайшее десятилетие на мегапроекты Эрдогана планируется занять еще 250 миллиардов. Потакая собственным амбициям, премьер-министр перекладывает долговое бремя на плечи жителей.
В Турции растет усталость от Эрдогана. Если до нынешнего года популистские ходы и личная харизма делали премьера самым популярным политиком, то теперь все больше людей хотят избавиться от бремени его амбиций — слишком уж неподъемным оно становится.
Это значит, что ближайшее будущее может сбросить Эрдогана с того пьедестала, на который он с таким упорством — доходящим до настоящей мании — забирался все эти годы.
И можно не сомневаться, что для Турции это будет благом.
Сергей КОЖЕМЯКИН
Источник: http://sovross.ru