Американские попытки наладить в Пакистане демократическое правление провалились. Страна уверенно погружается в хаос.
«Мы потеряли больше солдат в войне против терроризма, чем все страны НАТО вместе взятые. Мы потеряли в десять раз больше гражданских лиц, чем погибло 11 сентября 2001 года. Поддержанные ранее Западом диктаторы задушили наш экономический рост. Самое страшное в нашей истории наводнение лишило жилья миллионы наших граждан. Религиозный фанатизм, как пороховая бочка, готов взорвать Пакистан» — с таким открытым письмом, находясь в Вашингтоне, обратился к американской общественности 6 марта этого года президент Пакистана Асиф Зардари.
«Мы нуждаемся в терпении и помощи своих союзников» — вот ключевой тезис послания, но, похоже, в Белом доме его не поняли. Когда на следующий день в Исламабад прибыл новый спецпредставитель США по Афганистану и Пакистану Марк Гроссман, Зардари повторил свое предупреждение: недоверие не должно разъесть наши узы, наши страны не должны «идти на поводу ложных впечатлений и отдельных инцидентов, которые кто-то может использовать для нагнетания напряженности и недоверия». Под «отдельным инцидентом» в первую очередь имеется в виду дело Раймонда Дэвиса — работника консульства США, подозреваемого в работе на ЦРУ, который якобы в целях самообороны застрелил в конце января двух пакистанцев. Несмотря на дипломатический статус Дэвиса, Исламабад под давлением общественного мнения отказался выдать его США и направил дело в суд.
Зардари волнуется не напрасно: сам-то он наверняка давно удовлетворил бы просьбу Вашингтона о передаче ему Раймонда Дэвиса. Ведь пакистанский президент под благовидным предлогом уже освободил от должности своего бывшего министра иностранных дел за отказ признать дипломатический иммунитет Дэвиса. Проблема Зардари — растущая популярность радикалов. Под давлением исламской оппозиции даже правящая в Пенджабе (его столицей является Лахор), вполне лояльная США Мусульманская лига Наваза Шарифа не может отдать Дэвиса «просто так» и передала вопрос о признании его дипломатического иммунитета на рассмотрение Конституционного суда. Ибо у радикальных исламистов и пакистанской молодежи, считающих Дэвиса одним из тех агентов ЦРУ, которые охотятся в Пакистане за террористами, буквально «чешутся руки» устроить здесь некое подобие арабских революций.
«Проблема в том, что наше правительство слабо. Оно уверено, что ввиду событий в Египте людям нужен лишь предлог, и это дело может стать таковым» — так оценил ситуацию отставной пакистанский генерал Талат Масуд.
Несчастье для народа
«Следующий президент Пакистана будет несчастьем пятой категории. Если и есть примеры стран, свидетельствующих против демократии, то мало найдется стран, более подходящих для этого, чем Пакистан», — заявил в свое время колумнист Wall Street Journal Брет Стефенс. Так в сентябре 2008 года он прокомментировал назревавшую победу на выборах Асифа Зардари, мужа погибшей Беназир Бхутто. И как в воду глядел.
Да, сама Беназир Бхутто была харизматичным и любимым народом лидером. Но не ее муж. Недаром ведь на инаугурации нового президента Пакистана не было ни одного его зарубежного коллеги, кроме президента Афганистана Хамида Карзая. Ибо вдовец имел репутацию одного из самых грязных политиков Пакистана. В первый раз Зардари был арестован еще в 1990 году — по обвинению в том, что он привязал бомбу с дистанционным управлением к ноге задолжавшего ему бизнесмена Муртазы Бекхари и послал того в банк, чтобы снять деньги.
Выдвигались против Зардари и худшие обвинения. Например, в организации убийства родного брата Беназир, который якобы стал ей помехой в политике. Правда, это так и не было доказано, так что Зардари даже получил должность министра — в правительстве своей собственной жены. Благодаря этому он стал одним из богатейших людей в Пакистане и получил прозвище «мистер десять процентов». Говорят, он брал именно такие комиссионные за сделки, которые проводил через жену в бытность ее премьер-министром. За что и сел на восемь лет в тюрьму. После чего был вынужден держаться в стороне от политики, пока Джордж Буш не решил пожаловать Пакистану демократию и не вынудил Первеза Мушаррафа амнистировать Беназир, Наваза Шарифа и ряд других оппозиционных политиков, включая Зардари, чтобы они могли вернуться в политику.
Вашингтон рассчитывал, что Мушарраф и Бхутто будут работать в тандеме. Первый, как президент, будет играть роль сильной руки в войне с террором, а вторая, как премьер-министр, обеспечит ему легитимность и поддержку народа. Но вышло иначе. Беназир погибла от теракта, и на свет всплыло ее завещание, где черным по белому было написано, что в случае ее смерти она просит винить во всем Мушаррафа. Что пакистанцы и сделали.
Кроме того, г-жа Бхутто в своем завещании поручила мужу осуществлять контроль над партией, пока не повзрослеет их девятнадцатилетний сын. Это весьма наглядно свидетельствует о феодально-олигархическом менталитете как самой «либеральной» пакистанской элиты, так и пакистанского общества в целом: поскольку речь шла о семейной традиции, пакистанцы беспрекословно выполнили и эту волю покойной. Так Асиф Зардари, который всю жизнь ставил на первое место отнюдь не государственные интересы, возглавил страну. Сначала его партия победила на всеобщих парламентских выборах. Затем пакистанская элита — депутаты федерального парламента и всех четырех провинциальных собраний — выбрала его президентом. Это были самые демократические выборы в истории страны.
Крах коалиции умеренных
Победители — взявшая власть в стране либеральная Народная партия Асифа Зардари и победившая в Пенджабе, главном штате страны, Мусульманская лига Наваза Шарифа — быстро перессорились. Ибо Наваз Шариф жестко потребовал от своего соратника выполнения их общего предвыборного обещания народу о восстановлении в должности незаконно снятого Мушаррафом бывшего главы Верховного суда страны Ифтикара Чоудри. Зардари же делать это категорически не хотел, опасаясь что Чоудри, имевший репутацию непреклонного борца с коррупцией, признает незаконным президентский указ о его, Зардари, амнистии.
Президента поддержал и Верховный суд. 25 февраля 2009 года он запретил Навазу Шарифу и его брату Шахбазу Шарифу, главному министру Пенджаба, занимать публичные должности. Вслед за этим Зардари распустил парламент Пенджаба, ввел в этой провинции прямое президентское правление и даже распорядился посадить Наваза Шарифа под домашний арест. Что и стало его роковой ошибкой.
Пакистан состоит из четырех провинций с разными этническими группами — Белуджистан, Синд, Хайбер-Пахтунхва и Пенджаб. Последняя является и самой многочисленной — здесь проживает 60% населения страны. Что характерно, все военные режимы, когда-либо контролировавшие Пакистан, не раз использовали армию для контроля первых трех провинций, но никогда против Пенджаба. Хотя межрелигиозная война в этой провинции носит наиболее ожесточенный характер. Но пакистанская армия контролируется как раз пенджабцами — представляя 44% населения Пакистана, они, по статистике, составляют 70% всех офицеров запаса, а также 51% чиновничества. 54% депутатов федерального парламента тоже составляют этнические пенджабцы. Все это придает Пенджабу несравнимую с другими провинциями автономию. В частности, когда 15 марта Зардари (он родом из Синда) отдал пенджабской полиции приказ арестовать Наваза Шарифа, то полиция его приказ просто проигнорировала. Из-за целой серии подобных ошибок (а также из-за отмены ряда «антидемократических» поправок времен Мушаррафа) Зардари перестал быть наиболее влиятельным человеком в стране, превратившись в номинального главу государства.
Нынешний виток кризиса пакистанской демократии случился в январе этого года — из правительственной коалиции с Народной партией Зардари вышло Объединенное национальное движение (MQM), третья по величине партия Пакистана. Так что правительство потеряло парламентское большинство, и 4 января Наваз Шариф предъявил в ультимативном порядке десять требований — или федеральное правительство исполняет их, или через 45 дней он исключит из пенджабского правительства всех министров Народной партии. Что недавно и произошло: 4 марта главный министр Пенджаба Шахбаз Шариф сформировал новый кабинет, заменив всех семерых министров Народной партии своими ставленниками.
Так что теперь падение кабинета Юсуфа Реза Гилани становится лишь вопросом времени. Его агонию может продлить лишь то обстоятельство, что оппозиции тоже трудно сколотить свою коалицию, ибо у Наваза Шарифа отношения с другими оппозиционными партиями ничем не лучше, чем с Зардари.
То, что доминирование армии в пакистанской политике тормозит развитие страны, понятно без лишних слов — любой может сравнить уровень развития Пакистана и Индии, которые шестьдесят лет назад были одной страной, и сделать этот вывод. Но правда еще и в том, что, как правило, именно военные правительства обеспечивают очередной рывок в экономическом развитии страны. Этот парадокс объясняется тем, что внутри армии сословные и прочие предрассудки пакистанского гражданского общества играют значительно меньшую роль, чем в так называемых демократических партиях Пакистана, которые погрязают в коррупции и семейственности. Поэтому армия, в отличие от этих партий, отнюдь не гнушается выдвигать на командные места талантливых простолюдинов.
Результаты нынешнего правления Народной партии Зардари вновь подтвердили эту тенденцию — после мирового финансового кризиса 2008 года и наводнения 2010-го Пакистан выживает исключительно благодаря иностранной, в первую очередь американской, помощи. Причем и зарубежные доноры, и руководители страны прекрасно знают, что из-за налоговой структуры (отношение налог/ВВП у Пакистана составляет всего 10-11% — меньше не только чем у Индии, но даже чем у Шри-Ланки) и малой экспортной способности страны эта зависимость может стать постоянной. Но Асиф Зардари совсем не тот политик, который способен провести серьезные реформы. А потеря правительством Гилани парламентского большинства делает для него подобную реформу невозможной даже по чисто техническим причинам. Так что пакистанская демократия вновь, как это уже бывало ранее, превратилась из решения в проблему.
Пакистан все глубже утопает в трясине войны, хаоса и разрухи. А огромные затраты администраций Джорджа Буша и Барака Обамы на войну с террором и поддержку демократии в Пакистане не только не окупают себя, но дают прямо противоположный результат. Согласно соц¬опросам, сегодня более 60% пакистанцев считают главным врагом не «Аль-Каиду» или талибов, а США.
Шамсудин МАМАЕВ
Источник: http://expert.ru/expert/2011/10/nakanune-revolyutsii-ili-perevorota/