Если сравнивать Крым с человеческим телом, то появившаяся здесь 135 лет тому назад железная дорога стала его главной артерией. Она в буквальном смысле слова несла жизнь: по ней на полуостров ехали десятки тысяч путешественников и людей, желающих полечиться в благодатном климате полуострова. А вместе с ними прибывали немалые деньги. По рельсам, дешево и быстро, добирались до Крыма необходимые грузы и вывозилось отсюда многое — от фруктов и устриц до пиленого камня. Железная дорога Крыма росла и расширялась не один год, жители полуострова привыкали к тому, что появлялись новые ветки, переезды, станции.

Вот со станциями и связана малоизвестная страничка крымской железнодорожной истории, о которой «1К» решила рассказать в день профессионального праздника украинских железнодорожников, который страна отмечает 4 ноября.

Гений предприимчивости

Помещики, через чьи владения прошла железная дорога, могли считать себя счастливчиками: со станций проще было вывозить грузы, сюда подтягивались скупщики и торговцы-оптовики. Чаще всего такие станции имя получали стихийно, по имени владельца земли. Например, такой была станция Ойсул (нынешняя Астанино в Ленинском районе). Она располагалась на земле помещика Ойсула Сулеймана.
Когда-то существовала в Джанкойском районе деревня Грамматиково. Была и станция с таким именем, переименованная в 1952 году в им. Александра Матросова. Грамматиковы были хорошо известны в Крыму, а уж на малой родине, в Феодосии, их вспоминали с большим уважением. Основатель рода, Эммануил Грамматиков, «прибыл в Ахтиар (Севастополь), где у него начались робкие приготовления к подрядным занятиям во флоте. Из Севастополя он переехал в Феодосию, где служил до 1809 года переводчиком на таможне, а затем чиновником в канцелярии центральной карантинной конторы», писал о нем в 1918 году крымский краевед В. Гейман. Эммануил Грамматиков был человеком предприимчивым, даже самовольно открыл рыбный завод, за что его, кстати, даже судили. Но это никак не повлияло на дело: оно расширялось, и начинающему предпринимателю пришлось выписать из Греции братьев в помощь. Грамматиков активно скупал землю в разных уголках Крыма, в том числе и на Керченском полуострове. Умер он скоропостижно, от чумы, и смерть застигла его 14 декабря 1829 г. в Симферополе. Для многочисленного семейства да и для самого города сенсацией стало завещание Эммануила Грамматикова, умершего бездетным: после смерти жены (а она пережила мужа на сорок с лишним лет) все огромное состояние, оценивавшееся как минимум в 5 миллионов, должно было пойти на благотворительность. Одной земли к тому времени во владении бывшего подрядчика было около 18 тыс. десятин. А еще были дома и постоялые дворы, деньги — все должно было послужить благим целям.

Именем генерал-майора

Еще одна именная железнодорожная станция, переименованная после Великой Отечественной войны в Яркое Поле, своим названием была обязана генерал-майору свиты его величества Николая II, командиру Крымского конного императрицы Александры Федоровны полка Николаю Антоновичу Княжевичу. С 1914 по 1917 год этот талантливый управленец был таврическим губернатором. Вот как характеризует его работу жандармский начальник Александр Спиридович, описывая визит Николая II с семьей в Крым в 1916 году: «Поездка их величеств в Евпаторию явилась триумфом для таврического губернатора, свиты его величества генерала Княжевича… Назначенный губернатором в ноябре 1914 года, Княжевич развил необычайную энергию как администратор и уже успел сделать многое для своей губернии. Двинул он вперед и железнодорожное строительство в Крыму. Благодаря своим связям Княжевич добился того, что правительство отпустило деньги на постройку железнодорожной ветки от станции Сарабаз (Сарабуз — ред.) до Евпатории. Эта ветка, правда, пока кустарная, была построена в три с половиной месяца, и уже 21 октября 1915 года состоялось ее открытие. Отныне на первоклассный, единственный в Европе грязелечебный курорт Саки (Сакские грязи) и в Евпаторию можно было проехать по железной дороге. На самой ветке одна из станций названа Княжевичи».
Заслуженно удостоился чести стать тезкой станции инженер Владиславовский, руководивший работами по прокладке железной дороги в нынешнем Кировском районе. Здесь было крохотное, в несколько дворов, татарское селение Ойгую. Располагалось оно донельзя удачно, у будущей железнодорожной ветки. По проекту Владиславовского было построено и здание железнодорожного вокзала, оно просуществовало довольно долго и было разрушено во время Великой Отечественной войны. Станцию, а затем и село назвали в честь инженера.

Большая ревизия

Большой топонимической ревизии крымские железнодорожные станции дождались аж в 1948 году, через три года после того, как на полуострове не осталось ни одной деревни с «нерусским» названием. Как известно, после депортации крымских татар, армян, греков (и намного раньше — немцев) здесь прошло тотальное переименование населенных пунктов. И кое-кому «крамольные» станции просто не давали покоя. Вот какой документ направил руководству железной дороги секретарь Крымского облисполкома партии Кувшинников: «7/Х-48 г. И.о. начальника 5-го отделения Сталинской железной дороги т. Кононову. C ликвидацией Крымской автономной республики носившие татарские названия населенные пункты переименованы, но железнодорожные станции сохранили татарские наименования до сих пор. Просьба выделить своего представителя, и вместе с вашими предложениями по переименованию населенных станций и разъездов».
Но железнодорожники не торопились с предложениями. Их можно понять: переименовать станцию совсем не то же самое, что переименовать населенный пункт. Два, три и больше сел с одинаковым названием даже в одном районе — путаница. Две одноименные станции в области — постоянная головная боль: проблемы с приемкой и отправлением грузов, потерянные вагоны и так далее и тому подобное. Поэтому прошло больше полугода, а дело с переименованием все не сдвигалось с места. И тогда из Крымского облисполкома к министру путей сообщения СССР Бешеву отправилось письмо с просьбой посодействовать, в конце концов, в доведении полуострова до полного топонимического идеала:
«…В связи с необходимостью привести названия станций и разъездов в соответствие с названиями населенных пунктов и изгнать из употребления наименования, противоречащие современным естественно-историческим и этнографическим условиям, исполком Крымской области совета депутатов трудящихся просит издать приказ о присвоении железнодорожным станциям и разъездам новых названий, указанных в следующем перечне».

Другие герои

Перечень включал 31 наименование, и 15 названий завернули на доработку. Одни — потому что уже были (даже не в Крыму — в близлежащих областях Украины) станции с такими названиями. Другие казались недостаточно политически выдержанными. Так, было отвергнуто предложение станцию Кара-Кият переименовать в честь Алексея Мокроусова, в Гражданскую и Великую Отечественную войну руководившего партизанским движением в Крыму. Во-первых, Мокроусов, в отличие от других предлагаемых кандидатов-героев, был жив; во-вторых, как раз в это время среди руководителей партизанского движения шли настоящие баталии по оценке заслуг военного времени.
Ак-Монай (Ленинский район) решили вначале назвать Петрово, по имени рядом находящегося села, а оно, в свою очередь, было переименовано в честь Героя Советского Союза Галины Петровой. Потом название показалось кому-то недостаточно выразительным, и станция обрела на бумаге новые варианты имен: Отважная или Стойкая — «место упорных боев в годы Великой Отечественной войны». В конце концов сторонники названия Петрово настояли на своем. Подозрительную по звучанию станцию Богемка от греха подальше решили перекрестить в Лобаново — в честь героя-летчика, но после выяснилось, что такая станция уже есть на Донбасской железной дороге, кроме того, слово вовсе не крымскотатарского, а чешского происхождения. Поскольку с Чехословакией тогда были мир и дружба, Богемку оставили в покое.
Зато перемен не смогли избежать эти станции: Сарабуз — переименована в Остряково «в честь погибшего в Сарабузе командира части, Героя Советского Союза Н.А. Острякова». Генерал-майор Николай Остряков командовал авиацией Черноморского флота, и его вклад в оборону Севастополя трудно переоценить. Несмотря на чин, Остряков часто участвовал в боях. Те, кто воевал рядом с ним, вспоминают, что генерал чуть ли не каждый день летал над городом, чтобы оценить месторасположение сил противника. Погиб Николай Остряков во время налета немецкой авиации в апреле 1942 года.
Сарыголь стала Айвазовской — «по имени художника Айвазовского, жившего и работавшего в Феодосии. В отличие от имеющейся уже станции Феодосия».
Камыш-Бурун превратилась в Аршинцево. Генерал-майор Борис Аршинцев был как раз из тех офицеров, которые в самые тяжелые и ответственные мгновения оказывались рядом со своими рядовыми. Аршинцев лично руководил переправой десантников через Керченский пролив 3 ноября 1943 года. И погиб генерал во время боя, на командном пункте.
Упоминавшаяся уже станция Грамматиково стала им. Матросова — «в честь Героя Советского Союза Александра Матросова». Разъезд Шакул переименовали в Самохвалово. Юноша из Бахчисарайского района Николай Самохвалов еще до войны, как многие другие его сверстники, с небом подружился в симферопольском аэроклубе, где считался одним из лучших выпускников, стал летчиком. За годы войны он вырос от новичка до командира эскадрильи истребителей, геройски погиб через четыре месяца после освобождения Крыма.
Ликвидировать «политически невыдержанные» названия железнодорожных станций в Крыму удалось только к 1952 году, а заодно полуостров попытались лишить кусочка его истории.

/НАТАЛЬЯ ЯКИМОВА/
1k.com.ua