Бекир Аблялимов лечил защитников Севастополя

Post navigation

Бекир Аблялимов лечил защитников Севастополя

Аблялимов Бекир Аблялимович, участник обороны Севастополя.

 

Согласно акту штаба ЮУВО от 12 октября 1944 года младший врач 2-го зенитного артиллерийского полка ПВО Приморской армии старший лейтенант медицинской службы Бекир Аблялимов был награждён медалью «За оборону Севастополя».

(ЦАМО: ф.159, оп. 159, ед. хр. 115)

 

Старший лейтенант медицинской службы Бекир Аблялимов умер от тяжелой болезни 1 апреля 1945 г. в эвакогоспитале 359 (Оренбургская обл., Чкаловский р-н, г. Чкалов).

Бекир Аблялимов лечил защитников Севастополя

Асан Хуршутов,

г. Ялта

 

Рассказывает сын военврача Сейяр Аблялимов:

 

Я родился в 1930 году в Евпатории. Перед войной мы жили в деревне Булганак Сакского района. Отец, Бекир Аблялимов (1901 г.р.) заведовал сельской больницей. Отец принимал больных не только из Сакского района, но из близлежащих деревень Симферопольского района.

 

Семья была из 7 человек: отец, мама Акиме, бабушка Сафие (мать отца), старшая сестра Айше (1926 г.р.), я, младшая сестра Зекие (1932 г.р.) и младший брат Сервер (1938 г.р.).

 

Незадолго до начало войны мы перебрались в деревню Агъач-Эли. В период оккупации было очень трудно, мы выжили только благодаря тому, что сумели сохранить корову. В нашу деревню трижды наведывались партизаны, в последний раз увели всех коров, и нашу в том числе, больше мы ее не видели.

 

Отец участвовал в обороне Севастополя и вместе с госпиталем эвакуировался в Саратов.

 

После освобождения Крыма от немецких оккупантов мы часто получали от него письма. Он знал о готовящемся выселении и торопился передать нам свой адрес. Мама все время болела, поэтому решила поехать подлечиться в Евпаторию. Вместе с ней уехала и бабушка — поискать сына. Мы в Булганаке остались вчетвером: Айше, я, Зекие и Сервер.

 

Рано утром 18 мая к нам вошли трое военных, один из них зачитал Постановление правительства о депортации крымских татар. Я плохо понимал, что происходит, когда же узнал, что нас будут вывозить из села, решил, что расстреляют. Когда один солдат, наш сосед, решил за нас заступится, старший сказал: «Ничего, все там встретятся». Айше набила вещами мешки, и мы вышли из дома. Двое солдат сопровождали нас до станции города Саки.

 

Нас погрузили в телячий вагон, внутри были двухъярусные нары. Мы попали на вторую полку. Наш охранник, пожилой солдат, пожалел нас и помогал чем мог.

 

Пока мы ехали по территории Крыма, дверь вагона была закрыта, за Перекопом дверь открыли и не закрывали до самого конца. Мы были разутые, раздетые, без продуктов, охранник расспросил нас о родителях, и вскоре раздобыл где-то немного муки. Айше готовила тесто, на остановках я присоединялся к взрослым и на куске жести на огне пек лепешки.

 

Наивно полагать, что в вагоне были какие-то удобства (вода, туалет, матрацы), кормление, медицинское обслуживание и т.д. — ведь это был акт насильственного изгнания крымскотатарского народа из родных мест.

 

На одной из больших станций я пошел набрать воды и увидел, как один из военных что-то спрашивает у женщин-татарок. Когда подошел ближе, то услышал, как он выкрикивает нашу фамилию. Это оказался капитан, который лечился у отца в госпитале и едет на фронт. Он передал письмо от отца, которое нас обрадовало. В Саратове мы с Айше решили найти отца, но когда вышли на перрон, испугались за оставшихся в вагоне малышей и вернулись обратно.

 

В дороге мы пробыли 15 суток. По приезду нас распределили во 2-е отделение совхоза Баяут-2 Узбекской ССР. Спецпереселенцев поселили в саманные дома, где были земляные полы, окна без стекол.

Айше работала на хлопковом поле с раннего утра до позднего вечера. Я же работал в бригаде по ремонту крыш. Вскоре наладилась переписка с отцом и матерью, которая попала в Самаркандскую область. Мы, репрессированные, состояли на спецучете. Наш комендант Гаранин, был очень жестоким человеком. Когда наши женщины жаловались ему, что люди болеют, дети умирают, жизненные условия невыносимые, он нагло заявлял, что от потери 20-30 тысяч крымских татар Советский Союз нисколько не пострадает.

 

В Узбекистане мы пожили примерно полгода. Отца перевели в г. Актюбинск (Казахстан) и ему с большим трудом удалось получить разрешение на переезд семьи. Сначала он нашел маму, затем забрал нас. Нам выделили маленькую комнату. Через несколько дней отец поехал за бабушкой. Привез ее худую, больную, она нас не узнавала и вскоре умерла.

 

Отец очень переживал, много работал, чтобы прокормить семью. В одной из командировок по набору ребят в армию сильно простыл, заболел менингитом и умер. Так мы остались в чужом краю с больной мамой, оторванные от родных, земляков.

 

До войны я окончил 5 классов, после 3-х годичного перерыва в Актюбинске пошел в 6-й класс. Школу окончил неплохо, но о поступлении в вуз и не мечтал, потому что ежемесячно ходил на унизительную отметку в комендатуру. В моем паспорте было написано: «Разрешается проживать только в пределах Актюбинска».

 

Я устроился диспетчером на работу в облкнижторг. С помощью знакомых на следующий год получил разрешение на выезд на учебу в гор. Алма-Ата. С трудом успел на экзамены, но не прошел конкурс и устроился вольнослушателем физико-математического отделения КазГУ. Помогала старшая сестра Айше, которая в то время работала учительницей русского языка. Подрабатывал грузчиком, в общем, жил как мог. В конце первого семестра за хорошую учебу меня зачислили в студенты, дали место в общежитие, стал получать стипендию.

 

После окончания вуза, меня направили на работу преподавателем в Уральский педагогический институт. Затем учился в Московской аспирантуре, вернулся с семьей в Уральск, работал в институте.

 

Подали документы на конкурс в Башгосуниверситет, я — на матфак, жена — на химфак, прошли конкурс, получили хорошую квартиру и приступили к работе. Нам с женой предложили работать в Алжире, но я отказался, потому что знал, что мои документы не пойдут проверку в МВД.

 

Сейчас живу в Башкортостане, в городе Уфа

 

Источник: http://begemot.media

 

Похожие материалы

Ретроспектива дня