Российский фонд культуры обратился в ЮНЕСКО с просьбой внести орловских рысаков в список всемирного культурного наследия, нуждающегося в сохранении и защите. Сейчас первая в мире рысистая порода, которой некогда восхищался весь мир, влачит жалкое существование и вскоре может погибнуть.
В 1947 году Москва праздновала 800-летие, в связи с чем напротив здания Моссовета решено было воздвигнуть памятник ростово-суздальскому и киевскому князю Юрию Долгорукому, назначив его отцом-основателем города.
Однако на церемонии открытия монумента не все прошло гладко. Едва с бронзового всадника слетело покрывало, как благоговейную тишину нарушил возмущенный возглас академика, крупнейшего специалиста по древнерусской истории Милицы Нечкиной:
— Русские князья на кобылах не ездили!
Коня князю Долгорукому подогнали на следующий день. Но слегка перестарались. Никита Хрущев, придя к власти, обратил внимание общественности на то, что княжеский конь изображен чересчур натуралистично, а это может пагубно сказаться на воспитании подрастающего поколения. Пришлось некоторые детали композиции укоротить, на что бывалые москвичи, которые помнили, что в 1912 году на этом самом месте был воздвигнут памятник генералу Михаилу Скобелеву, отозвались шуткой: «При царях Скобелев скакал на жеребце, а Долгорукий при советской власти — на мерине».
Не краденый ли жеребец?
На самом деле Милицу Нечкину возмутило даже не отсутствие у лошади князя Долгорукого явных признаков конской стати, а историческая несуразица. Вплоть до XVII века Русь не выращивала лошадей, а закупала их на стороне. Во времена царя Алексея Михайловича в Москву ежегодно пригонялись ногайские и татарские табуны численностью от 30 до 50 тысяч лошадей. Из них воеводы отбирали от 5 до 8 тысяч лучших коней «про царский обиход», а остальные раскупались «всякого чина служилыми людьми и иными чинами». О том, как выглядели эти лошади, сохранилось свидетельство француза Боплана, наблюдавшего их в ту пору в крымских и приазовских степях: «Это особенная порода коней, плохой стати, некрасивых, но чрезвычайно выносливых и неутомимых. Гривы у них очень густые и свисают до земли, а хвосты волочатся сзади». К этому надо добавить, что бахматы, как называли этих лошадей крымские татары, были низкорослыми, не превышая в холке 140 см. Вот на этого коня и следовало водрузить бронзового князя Долгорукого. Получилось бы, наверное, не так помпезно, однако скульптурная композиция соответствовала бы исторической действительности.
А какой конь был у Скобелева? Он ездил верхом на громадном (рост примерно 175 см) белоснежном орловском рысаке, за что его и прозвали «белым генералом». Этот конь и был изображен на памятнике Скобелеву, снесенном в 1918 году. Но в переплавку его, видимо, не отправили, так как в ту пору к орловским рысакам, пусть даже бронзовым, отношение было трепетным. Похоже, когда пришел черед отметить заслуги князя Долгорукого, скульпторы, недолго думая, использовали этого коня, слегка изменив его аллюр. Не пропадать же, в самом деле, добру! Однако у древнерусского князя не могло быть такой лошади, поскольку эта порода была выведена в России лишь в 70-х годах XVIII века, причем до этого рысистых пород в мире вообще не существовало.
История ее появления весьма таинственна. Согласно легенде, граф Алексей Орлов-Чесменский за 60 тысяч рублей золотом, а по тем временам это были фантастические деньги, приобрел то ли в Стамбуле, то ли у арабов изумительного белого жеребца, который был назван Сметанкой. То, что происхождение жеребца тщательно скрывалось, наводило современников на подозрение, что Алексей Орлов умыкнул его точно так же, как и княжну Тараканову — даму, утверждавшую, что она является дочерью императрицы Елизаветы Петровны. Ее Орлов, выполняя поручение Екатерины II, обманом заманил в Италии на корабль, скрутил и отвез в Россию. Однако если княжны Таракановой хватились, то о пропаже белоснежного жеребца никто в те времена не заявлял. Возможно, решили, что он сбежал и утонул. Такое случается. Несколько лет назад из конюшен будущего короля Иордании Абдаллы вырвался его любимый племенной жеребец, стоивший несколько миллионов долларов. Он, видите ли, решил искупаться. Выплыл чистокровный арабский скакун на переполненном пляже Эйлата — знаменитого израильского курорта. Через полчаса из эйлатской мэрии уже звонили на все конезаводы Земли Обетованной с предложением срочно подвезти для осеменения самых лучших кобылиц. На следующий день жеребца торжественно передали иорданской стороне. Выглядел он усталым, но довольным.
Ценный подарок императрицы
Между прочим, конь Абдаллы очень похож на того, которого Орлов привез в Россию. Впрочем, есть существенное отличие — у арабских скакунов по 17 ребер с каждой стороны, а у Сметанки их было 19. Это означает, что он не был арабом. Так может быть, Орлов привез его из Стамбула? В Османской империи были белые кони? А как же, тюркские ханы, насколько известно, других вообще не признавали. Еще Марко Поло писал о хане Хубилае: «Есть у него порода былых коней и белых кобыл, белых как снег, без всяких пятен, их много, более десяти тысяч». Конечно, после того что Орлов сделал с османским флотом, ему в Стамбуле даже шелудивого кота бы не продали, так что подозрения в том, что он обманом захватил жеребца и, заметая следы, переправил его в Россию, вполне оправданны.
Дальше все было делом техники. От Сметанки и буланой датской кобылы в 1778 году был получен Полкан. Спустя шесть лет от Полкана и серой голландки появился Барс, который считается родоначальником орловской породы рысаков. Все это выглядит достоверно, однако очень похоже на сказку. Скрещивание пород — дело долгое, причем оно чрезвычайно редко завершается успехом. В действительности для того чтобы буквально за два поколения вывести принципиально новую, совершенную во всех отношениях породу лошадей, графу надо было иметь небольшой табун Сметанок. Например, в XIX веке при создании французской рысистой породы были использованы 20 жеребцов и 43 кобылы орловской породы. Но если бы Алексей Орлов вывез из Османской империи даже десяток чистокровных лошадей, там бы поднялся немалый переполох. Где же он их нашел?
Интересно, что те 60 тысяч рублей, которые Орлов потратил на развитие коневодства в России, ему подарила Екатерина II. А откуда она знала, что на закупку лошадей потребуется именно эта сумма? Примечательно также, что подарок был преподнесен Орлову в 1775 году в честь годовщины со дня заключения Кучук-Кайнарджийского мирного договора. Кстати, а разве в Крыму не было белых коней? Были, конечно, причем ими владели не только ханы. Например, легенда о крымском Робин Гуде — разбойнике Алиме повествует, что он имел «белоснежного коня, прибегавшего из чащи лесов на богатырский свист своего хозяина». Вывоз этих лошадей за пределы полуострова в течение всей истории Крымского ханства карался смертной казнью, но в 1776 году, во время всеобщей неразберихи, Алексей Орлов с его неограниченными возможностями вполне мог приобрести и окольными путями, опасаясь преследования, вывезти несколько крымских жеребцов и кобыл с очень выразительными глазами и с характерной для них горбинкой ниже переносицы. Позже эта горбинка станет отличительной чертой орловских рысаков. Если версия о крымском происхождении орловцев верна, то возникает вопрос, почему Алексей Орлов держал это втайне? Возможно, таким был уговор с продавцом. Орлов, кстати, в своем завещании запретил продавать своих рысаков кому бы то ни было, но дочь не выполнила его волю.
«Крылатый дракон»
Уместен и другой вопрос: насколько значителен вклад Орлова-Чесменского в создание новой породы лошадей, не присвоил ли он себе заслуги других? Ответ очевиден — он не только сохранил белоснежных крымских коней, но и заметно улучшил породу, сделав их еще более сильными, рослыми и стремительными. Но главное в том, что он изначально стремился создать рысистых, а не верховых коней. Немногие знают, что всадник, сидящий на лошади, доставляет ей большие мучения. Верховая езда, да еще со стеком и шпорами, — это не что иное, как измывательство над лошадьми, которым человечество обязано очень многим. Может быть, даже жизнью. Именно Алексей Орлов-Чесменский, отказавшись от скачек, калечащих лошадей и всадников, положил начало конским бегам — летом на четырехколесных дрожках, а зимой в русской санной упряжи. И под его влиянием в Москве уже тогда, как отмечал современник, «славилась одна лишь прыть рысистая, а скачь осмеивалась».
В XIX веке орловские рысаки прославили Россию. Они были удостоены высших наград на всемирных конских выставках в Париже в 1867 и 1890 годах и в Чикаго в 1893 году. Главный эксперт чикагской выставки в своем отзыве о группе орловских рысаков писал: «Они выражают такую удивительную красоту головы, шеи и корпуса, обнаруживают такую резвость и выносливость, что, без всякого сомнения, должны быть признаны желательным прибавлением к конскому материалу любой страны».
Об орловских рысаках ходили легенды, посмотреть на их бег собирались толпы народа. Современник так вспоминал о появлении на ипподроме в 1836 году рысака по имени Бычок: «Если все то, что я видел дотоле, были лошади, то это было какое-то новое существо, какой-то крылатый дракон, который устремился в воздух, отталкивая от себя землю». Неувядаемой славой покрыли себя Лебедь, Летящий, Громадный и другие орловские рысаки, а в начале ХХ века на московском ипподроме появился знаменитый Крепыш, который вскоре был единодушно награжден званием «король русских рысаков». Владел им крымский караим Михаил Шапшал, который уверял всех, что кормит Крепыша особой травой, растущей на заветном острове в Балтийском море. На самом деле траву он привозил из Крыма, лечил Крепыша мойнакской грязью, а копыта ему натирал по совету стариков крымской глиной.
Однако международные победы орловских рысаков, выращенных на украинских и российских конезаводах, остались в прошлом. Сейчас они заметно отстают от лучших рысистых лошадей США, Франции, Швеции и Финляндии, и на то есть причины. В период развала СССР прекратили работать ипподромы, а значит, остановилась селекционная работа, ведь качества рысака можно определить лишь в ходе соревнований. Кроме того, если не работает ипподром, то нет денег. Лошади буквально голодали. На киевском ипподроме во многих денниках в ту пору появились ямы — от голода лошади грызли холодный бетон. Власти не помогали, но когда директор московского ипподрома на свой страх и риск возобновил бега, к нему из московской мэрии немедленно прикатил разъяренный чиновник: «Кто вам позволил открывать ипподром?!» Директор невозмутимо ответствовал: «Государь император Николай Павлович, еще в 1834 году». Чиновник ошалело запнулся, но продолжал гнуть свое: «Нужно было спросить разрешения у мэрии!» Директор ипподрома поинтересовался: «А кто должен был спросить — Николай Павлович?»
Гибель «тотошки»
Осенью 2008 года на российские ипподромы свалилась новая беда — тотализатор, доходы от которого шли на содержание лошадей, а призовые суммы на поощрение лучших конезаводчиков, был объявлен азартной игрой и запрещен. Ожидалось, видимо, что игроки в «тотошку» бросят это богопротивное дело и направятся в ближайшую церковь для покаяния в грехах, но этого не произошло — они продолжили заключать пари и делать ставки, только ипподромы от этого уже ничего не получают. Кстати, в СССР, где тотализатор никто не запрещал, было нечто подобное. В 1955 году, когда сгорел старый московский ипподром, игроки регулярно приезжали на улицу Беговую и ставили на то, в каком порядке будут приходить трамваи. Как-то один из игроков сорвал банк в 8000 рублей. Позже выяснилось, что он предварительно сговорился с диспетчером ближайшего трамвайного парка. Его побили, деньги отобрали, но от дальнейшего участия в трамвайном тотализаторе не отстранили.
Есть еще одна причина того, почему орловские рысаки сдают позиции. Похоже, эта искусственно созданная порода начинает слабеть. Для того чтобы ее укрепить, нужно, образно говоря, влить в рысаков-дворян крестьянскую кровь. Если эта порода происходит из Крыма, то сильное потомство можно получить, скрестив орловских рысаков с аборигенными крымскими лошадьми. Но, к сожалению, этих лошадей уже нет. Многочисленные войны и депортации били по лошадям еще сильнее, чем по людям. Последним ударом было закрытие в 70-х годах прошлого века существовавшего с 1820 года симферопольского ипподрома. Сейчас на этом месте стоят серые многоэтажные коробки.
В древности люди утверждали: «В мире нет ничего прекраснее бегущего коня, танцующей женщины и корабля под парусами». Сейчас настоящих парусников, подобных бригу «Крузенштерн», во всем мире осталось десятка два. Вслед за ними с лица земли исчезают орловские рысаки. Недалек тот день, когда этих лошадей можно будет увидеть лишь на картинах Николая Самокиша и других художников, запечатлевших мгновения жизни великих белых коней Алексея Орлова-Чесменского. Как бы после этого не настал черед танцующих женщин.
Евгений КНЯГИНИН