Недавно я написал статью, в которой заявил, что Западу следует позволить России аннексировать часть Украины в обмен на вступление остальной части страны в НАТО, а затем и в ЕС. Неожиданно (кхе-кхе) это предложение вызвало споры. Его представили как подарок России и как предательство Украины, хотя в случае его реализации подавляющее большинство украинцев смогли бы жить под защитным зонтиком НАТО, а впоследствии в условиях демократии, власти закона и относительного достатка, которые дает членство в ЕС.
В статье я косвенно высказал одну мысль, которую, как мне сейчас кажется, я должен был изложить недвусмысленно и открыто. Суть ее — в следующем.
Похоже, что политики и комментаторы в Вашингтоне исходят из того, что сила (а скорее, бессилие) и пассивность России в 1990-е годы — это ее естественное состояние. А напористость и активность России со времен подписания Пакта Молотова-Риббентропа и вплоть до падения Берлинской стены — это аномалия, вызванная мессианством коммунистической идеологии.
Следовательно, приход к власти и усиление Путина вкупе с самоутверждением России представляет собой аномалию и требует исправления. «Нормальная» Россия не должна вмешиваться в дела соседей, а когда она делает это, ей нужно активно и коллективно противостоять.
Но по моему убеждению, если взглянуть на более длительный отрезок российской истории (начиная с Киевской Руси), то мы поймем, что все как раз наоборот.
«Нормальное» состояние России — это усиление влияния на соседние страны. А ее бездеятельность и вялость в 1990-е годы были исторической случайностью, вызванной социально-политической травмой, какие случаются очень редко. Думать о том, что Россия неизменно будет вести себя так, как во времена Ельцина, когда российский президент бездельничал в розовом саду, всегда было фантазией. А попытки изобразить дело так, будто Россия не станет самоутверждаться в своей сфере влияния в ближнем зарубежье, разумны не больше, чем стремление затолкать ледник обратно туда, откуда он сполз.
Типичный ответ на мою статью был таков: если мы отдадим Путину Крым, он затем нападет на Прибалтику и Польшу. Но здесь есть очень важное отличие. Прибалтийские страны и Польша являются членами НАТО. И если Североатлантического альянса боялся сам Сталин, я не понимаю, почему его не будет бояться Путин. Возможно, я ошибаюсь — и в этом случае у нас будет либо третья мировая война, либо крушение Соединенных Штатов Америки как авторитетной и надежной сверхдержавы в эпоху всеобщего хаоса. Но мне кажется, что я прав, потому что Путин — не сумасшедший. Он напористый и дерзкий, но не сумасшедший. А если Путин хочет развязать третью мировую, он сделает это в любом случае. Поэтому нам лучше ударить первыми, применив все имеющиеся силы и средства. Но мы же на это не пойдем, не так ли?
По этому поводу я написал в «Твиттере», что нынешняя ситуация в меньшей степени напоминает Германию 1938 года и в большей — Германию 1919 года. Хотя аналогии с Мюнхеном иногда правильны (например, мне кажется, что они весьма уместны, если говорить об иранской ситуации), я уверен, что в данном случае они ошибочны. Теории домино иногда верны, а иногда ошибочны.
Существует общепринятое мнение, что Версальский договор стал для Германии катастрофическим унижением, которое не могло не породить недовольство и реваншизм, и что бестактность союзных держав (в основном Франции) стала главной причиной прихода к власти Гитлера. А вот еще один пример. Говорят (возможно, недостоверно), что Бисмарк в 1871 году выступал против захвата у Франции Эльзаса и Лотарингии, потому что в этом случае Франция превратилась бы во врага, стремящегося к реваншу, а Германия не в состоянии выигрывать все войны.
Сколько людей можно было бы спасти, если бы к его совету прислушались? Россия до сих пор ощущает себя униженной и проигравшей в холодной войне.
Великим державам целесообразно проявлять великодушие по отношению к другим великим державам, потому что их слабость непродолжительна. На Венском конгрессе Меттерних был против унижения Франции, хотя Франция унижала каждую вторую страну в течение четверти века. Добившись своего, он положил начало эпохе мира, которая длилась сто лет.
Это главная причина, по которой Черчилль в Ялте потребовал для Франции статуса великой державы. И если Рузвельта пришлось в этом убеждать, Сталин очень хорошо понимал суть проблемы. Именно в этом — основа государственной мудрости. Ждать от России, что она будет бездействовать, пока Украина швартуется к западному блоку, это идеологическое заблуждение того же порядка, что и фантазии ирредентистов.
Я несколько раз бывал на Украине, и я люблю эту страну. Я хочу, чтобы большинство украинцев пользовались благами членства в НАТО и ЕС. Но мы должны реалистично оценивать историю этого региона и задействованные сегодня силы.
Паскаль-Эммануэль Гобри (Pascal-Emmanuel Gobry)
(«Forbes», США)
Оригинал публикации: Once More On Russia And Ukraine
Опубликовано: 01/09/2014
Источник: http://inosmi.ru