Декан исторического факультета Таврического национального университета Александр Герцен рассказывает о том, как и почему менялась официальная историография полуострова.

По сообщению РИА Новости, 2 июня президент Владимир Путин поручил кабинету министров совместно с Российским историческим обществом до 15 августа дополнить концепцию нового учебника отечественной истории сведениями о роли Крыма и Севастополя в судьбе российского государства.

Декан исторического факультета Таврического национального университета имени Вернадского Александр Германович Герцен рассказал Инне Денисовой, как под давлением власти за последние 100 лет пересматривали историю Крыма и происхождение восточнославянских народов.

— В разное время историю Крыма рассказывали по-разному. Как менялись взгляды?

— Начать нужно c 1952 года. С конференции в Институте всеобщей истории РАН, где обсуждались вопросы изучения и преподавания истории Крыма.

Председательствовали академик Борис Дмитриевич Греков и археолог Борис Александрович Рыбаков. Они привезли ведущих историков: античников, медиевистов, специалистов по новой и новейшей истории. И давали им жесткие установки.

Историю Крыма решено было рассматривать с позиции не внешних влияний, но собственного развития. Роль Византии была объявлена преувеличенной. Роль Крымского ханства и уровень крымско-татарской культуры в Крыму нивелированы.

Особенно раскритиковали Сергея Александровича Бахрушина, крупнейшего специалиста в области истории Сибири, за его статью «Основные моменты истории Крымского ханства», вышедшую в 1936 году. Прошло всего лишь семь лет после выселения крымских татар, надо было ввести этот факт в общее идейно-теоретическое русло.

Крымское ханство отныне представлялось как агрессивное, отсталое государство с экстенсивной экономикой, зависящей прежде всего от военной добычи, решающее экономические проблемы за счет насильственного присвоения продукта. Темы для музейных экспозиций в тот период могли быть, например, такими: «Агрессивная политика Османской империи и Крымского ханства и героическая борьба русского и украинского народа с татаро-турецкой агрессией».

Еще лучше вышло с готской теорией. О готах в Крыму было очень много написано; их присутствие на полуострове вплоть до XVI века — реальность в этнической истории Крыма.

Беда в том, что Гитлер в «Майн кампф» написал: «Готы — это мы». Он хотел сделать Крым всерейховской здравницей, сюда должны были приезжать раненые солдаты и офицеры. Все прочие — и славяне, и татары — изгонялись. Полуостров должен был называться Готландом, Симферополь — Готтенбургом, а Севастополь — Фридрихсхаффеном. Планы были обнародованы, но так и не осуществлены.

В итоге с 1952 года признание самого факта существования готов на территории Крыма объявлялось пособничеством фашистской идеологии. Многие добросовестные исследователи были репрессированы.

На самом же деле крымские готы не участвовали в этногенезе немцев. Они вообще вымерли: горсточка чудом уцелела и жила до XVI века.

Античный период — древние греки появились на полуострове в VI веке до нашей эры — принято было считать колонизацией. Колонизация — это плохо. Местные народы — тавры, скифы, сарматы — шли своим путем, а тут греки им городов настроили. Насадили рабовладельческий строй!

Учебники писали о восстании рабов под предводительством Савмака. Оно действительно случилось в Боспорском царстве приблизительно в 110-109-м году до н.э.: только было это не восстание рабов-скифов против греков-угнетателей, а дворцовый переворот.

В 56-м году, после XX съезда, началось смягчение курса. Попытки пересмотреть историю Крымского ханства до начала 90-х годов практически не делались. Зато случились подвижки с готами: в конце 60-х годов появились статьи, специалисты указывали на археологические комплексы, именуя их жителей исключительно «так называемыми готами», поскольку все еще боялись обвинений в фашизме.

Все эти повороты прекрасно описаны в романе Оруэлла «1984», блестящей сатире на лабильную историю, меняющую акценты и полюса.

— После распада СССР как рассказывали одну и ту же историю в России и на Украине?

— Здесь фундаментальной проблемой еще со времен Ломоносова были разные взгляды на происхождение восточнославянских народов.

Точка зрения, принятая в советской исторической науке, была сформулирована в послевоенные годы в книге Владимира Мавродина «Происхождение русского народа».

Три восточнославянских народа, великороссы, украинцы и белорусы, восходили к единой этнокультурной общности, которую называли древнерусской народностью. Эта общность сложилась в IX-X веках из восточнославянских племен, описанных в «Повести временных лет».

При этом едва ли учитывался факт, что Нестор писал свой труд спустя долгое время после этих процессов и его описание прошло редакцию с позиций победившего клана Рюриковичей, то есть приобрело идеологическую окраску.

Официальная российская историография, которую правильнее было бы начинать даже не с Карамзина, а с Татищева, предпринявшего в первой половине XVIII века попытку создать обзорную русскую историю, излагала именно эту идею.

Племена были объединены. Установлена власть династии. Начиная с Игоря, ставшего общерусским князем, и до смерти Ярослава Мудрого в 1054 году существовало единое государство — Киевская Русь. Идея «братства народов» была заложена в рассмотрении процесса объединения земель как идущего из Москвы, от Московского княжества. Причина объединения — возвращение своего себе.

Ядром будущей территории Украины было Галицко-Волынское княжество. С конца XV века в Правобережье, входившем тогда в состав Польши, формируется контингент, называемый казачеством: он и начинает определять тенденцию территории к самоидентификации.

В 1650 году в Руане вышел труд французского инженера Гийома Левассера де Боплана «Описание Украины». По поручению польского правительства Боплан занимался на Украине укреплением крепостей и написал очень хорошую книгу, уделив Крыму много внимания. Он был очень образованным человеком. Приложил к описанию карту с территориями Волыни, Днепрянщины и Подолья, описанными именно как Украина. Книга вышла в 1650 году, в период освободительной войны под руководством Хмельницкого: эта война способствовала осознанию себя украинцами большей частью населения.

На Украине был собственный взгляд на историю формирования трех братских народностей. Дискуссии шли с 60-х годов. Некоторые историки, например Михаил Брайчевский и Владимир Шевкопляс, уже тогда опровергали теорию объединения земель вокруг Москвы. Ставили вопрос: что произошло с Переяславской радой? Было это воссоединением или присоединением?

Сама постановка вопроса вызвала косые взгляды. В 60-е историков уже не сажали, но — полностью игнорировали. Хотя Петра Шелеста — был такой руководитель Украины — обвинили в том, что он разжигает националистические взгляды. При том что в его книге «Украина моя Радянска» — о собственном пути Украины и ее древних корнях — формулировки были очень мягкими. Но в ней усмотрели национализм.

После 91-го года, когда Украина стала самостоятельной, начинается формирование взгляда на украинскую историю как обособленную от триединства. Вместо теории «братских народов» было предложено другое видение: Киевская Русь — государство, наследниками которого является украинский народ. С этой позиции стали писать учебники.

Точку зрения о самостоятельном пути Украины еще в XIX веке излагал историк Николай Иванович Костомаров. В его «Истории русов» «русами» назывались украинцы. Поляки, кстати, до сих пор называют украинцев «русами». Русские в этой концепции были представителями северных племен. У белорусов был свой путь эволюции — от восточнославянского племени кривичей.

Московию и Украину согласно положениям, принятым в Переяславской раде, рассматривали как равноправные державы; потом же Москва нарушила одно положение за другим и в конечном итоге узурпировала власть.

Существенным был пересмотр роли Ивана Мазепы. Он был объявлен борцом за создание украинского государства. А никаким не предателем, какого мы привыкли видеть в оценке Пушкина и Священного синода. Формула «Мазепа-предатель» забита в ментальности и общественном сознании россиян. То же с Петлюрой, Владимиром Винниченко, УНА-УНСО. Для одних — враги, для других — борцы за обретение народом государственности.

Важную книгу «Украина не Россия» в 2003 году написал Леонид Кучма: в ней был изложен взгляд, необходимый для построения государства и консолидации нации.

Сегодня мы здесь, в Крыму, снова возвращаемся к взглядам на историю, существовавшим до 1991 года.

— А есть ли общие труды по истории Крыма? Чью позицию они отражают?

— Был такой историк Павел Надинский, у нас даже есть улица, названная в его честь. Он написал «Очерки по истории Крыма» в нескольких томах. Взгляды изложены с учетом директив 52-го года. После этого трехтомника никаких обобщающих работ по истории Крыма не было.

Незадолго до последних событий премьер Могилев принял решение написать историю Крыма. И даже выделил средства. Я снова предложил писать трехтомник. Что будет с задумкой сегодня — вопрос. В качестве редактора-составителя я лично отвечал только за первый том, историю Крыма с древнейших времен до включения в состав России. Мне не придется многое переписывать.

А вот тем, кто работал над вторым и третьим томами, над историей Крыма XIX-XX веков, будет сложнее. Поскольку они искали моменты, объединяющие Украину и Крым. Описывали гонения на украинцев и украинский язык, события вроде Эмского указа Александра II 1876 года. Делали акцент на освободительное движение Украины начиная с Кирилло-Мефодиевского братства. Эти события придется теперь преподносить по-другому.

— Можно ли, опираясь на исторический опыт, представить политические последствия?

— В Крыму — я говорю именно с учетом всей предшествующей истории — никогда ничего не решалось. Крым с первобытных времен никогда не был самостоятельным. Даже Крымское ханство никогда не владело всей территорией полуострова. Все события, которые происходили здесь, и импульсы, их подталкивавшие, — все были за пределами Крыма. Ну не субъект мы истории. А только объект, к сожалению. Так что не здесь все будет решаться.

Сейчас никто не хочет рассуждать о последствиях. Это потом скажут: «А что же вы нас не предупредили?» Это очень серьезный шаг, прежде всего для России.

Я — патриот России, и я очень боюсь за Россию. Не заплатила ли она слишком большую цену за этот клочок земли, 26 000 квадратных километров? Неизвестно, как дела пойдут дальше. Пока идут не лучшим образом. А Россия сейчас оказалась в изоляции. Лично меня впечатляют примененные санкции. На Западе много считают и пересчитывают.

Я все время думаю о плате. Вот получила Россия эту территорию, зато приобрела на южной границе враждебное государство. Крым становится анклавом. Мало было Калининграда? Удержать эту территорию обойдется дороже Олимпиады в Сочи. Вода, электричество. Татарский фактор. Думали, что его удастся легко решить. Выясняется, что нет. Татары сейчас очень активно выходят на Турцию.

Россия и в первый раз, в ходе русско-турецкой войны, приобрела Крым легко. Но удерживала — всегда огромным трудом. Каждый раз его приходилось возвращать. Или колоссальными дипломатическими усилиями, как это делал князь Горчаков в 1855 году. Или огромными человеческими жертвами. Как в 20-м году, когда большевиками был учинен массовый террор, подавляющий разного рода сопротивления, которых было множество, в том числе и татарское.

Сегодня Россия имеет на юге враждебное государство, получающее общую международную поддержку. Я не политолог. У меня свое видение, основанное на том, чем я могу располагать, — ретроспективной истории. Эйфория пройдет. Будет много проблем. Повторяю: я патриот России. Я к этим проблемам отношусь с состраданием.

— А экономическая ситуация? Есть, например, мнение, что в Крыму залежи полезных ископаемых, Украина их просто не копала.

— Ага, и золото! Как его Украина искала в свое время! Я тут не специалист, но уверен, что эти вопросы сильно политизируются.

Крым в геологическом отношении не подарок. Извините, ну какие полезные ископаемые? Известняковое плато. Железа тут почти нет — чуть-чуть на Керченском полуострове, работает Камыш-Бурунский комбинат.

Газ действительно есть на шельфе. Но, насколько я знаю — а у меня сын работает в «Черноморнефтегазе», — огромные затраты нужны не только на добычу, но и на разведку. Бурение на глубинах километр и больше — это колоссальные затраты, неизвестно, окупятся они или нет, если начать добычу.

Сейчас все сожалеют о проекте, который в свое время завалила общественность, — Щелковской атомной электростанции. Я сам выступал против в 88-м. Ее действительно поставили на месте геологического разлома. Сегодня она была бы очень кстати. Однако сожалеть нет смысла: при нашей культуре строительства мы могли бы взлететь повыше Чернобыля.

— Останется ли в университете преподавание такой дисциплины, как история Украины? И что будет с преподавателями?

— Дисциплина останется, хотя сократится количество часов преподавания. Часы эти будут отданы истории России.

Увольнять людей никто не собирается. У нас работают преподаватели, пережившие уже трансформацию. Кто-то преподавал историю СССР, например. Или историю КПСС, вместо которой появились социология и философия.

До сентября прошлого года в нашем университете существовала кафедра истории России, которую упразднили, но не по политическим соображениям, а из-за сокращения количества часов. Теперь она появляется снова. Даже две. Кафедра истории России и новой и новейшей истории и кафедра российской истории. Наряду с кафедрой истории Украины и специальных дисциплин.

Инна Денисова
http://www.colta.ru