Россия де-юре стала наследником СССР, что дало ей как преимущества, так и проблемы. Но в политическом смысле она была не только не наследником, но и в значительной степени «отрицанием СССР». Несмотря на унаследованную от СССР экономическую катастрофу, это давало основание Москве не считать себя проигравшей стороной завершившейся холодной войны. Более того, российское руководство имело основание претендовать на «вхождение в Запад» хотя бы потому, что оно деятельно помогло Западу решить важнейшую для него задачу – ликвидацию мировой коммунистической системы.

Москва не претендовала на роль равного США, но считала возможным получить роль «заместителя США» (или «вице-президента мира»), либо стать «третьим столпом» Запада наряду с США и ЕС, пусть на тот момент и наиболее слабым. Москва в первой половине 1990-х не могла и не хотела решать какие-либо глобальные задачи, но рассчитывала на признание своих естественных и очевидных интересов на постсоветском пространстве (ни в коем случае не отрицая при этом суверенитет и территориальную целостность постсоветских стран) и, главное, на общие правовые подходы со стороны Запада, на соблюдение норм международного права и единых правил поведения для всех.

Если бы эти надежды Москвы реализовались, это кардинально изменило бы геополитическую ситуацию не только в Европе, но и в мире в целом, обеспечив реальную безопасность Западу и, с очень высокой вероятностью, развитие России, а с ней и всего постсоветского пространства по пути укрепления демократии и рыночной экономики.

К сожалению, Запад воспринял постсоветскую Россию как наследника СССР во всех аспектах, как проигравшую сторону, которая должна вести себя соответствующим образом, отказавшись, по сути, от любых национальных интересов (особенно если они хотя бы в минимальной степени не совпадают с интересами Запада). К России отнеслись как к Германии после Первой мировой (это подтверждается тем, что сейчас на Западе часто проводятся параллели между действиями современной России и нацистской Германии в 30-е годы). Не сумев осознать даже того, что бесконечной травлей демократической Германии 20-х годов ХХ века именно Запад и довел ее тогда до нацизма.

С этой фундаментальной ошибки Запада (в первую очередь США) начались все последующие проблемы. Другой стороной данной ошибки стало восприятие Западом себя как победителя, которого не судят. Это существенно усугубило последующие проблемы.

В начале 1990-х годов Западу еще хватало реализма не мешать действиям России на постсоветском пространстве. Несмотря на сложнейшую ситуацию в ВС РФ, они показали себя весьма эффективным миротворцем в Молдавии, Грузии, Таджикистане. Это было особенно явно заметно на фоне действий опереточных войск ООН в других регионах мира, где они в лучшем случае не решали никаких местных проблем, в худшем – создавали дополнительные проблемы. Впрочем, невмешательство Запада в дела постсоветского пространства в начале 90-х, по-видимому, объяснялось неготовностью к вмешательству, а также желанием не навредить первому президенту РФ, который, как тогда казалось, действовал в интересах Запада.

В дальнейшем, однако, в действиях Запада во все большей степени стали проявляться элементы сдерживания России. Весьма показательной в этом смысле стала известная книга Збигнева Бжезинского «Великая шахматная доска» (издана в 1997 году), основной идеей которой было не просто «зажимание» России в ее географических границах, но, по сути, ее добровольный самороспуск, то есть превращение в слабую конфедерацию трех государств, каждое из которых ориентировано на географических соседей. Разумеется, ни в момент написания данной книги, ни после этого Бжезинский не занимал никаких официальных постов в Вашингтоне, эта книга никогда не имела статуса целостной внешнеполитической доктрины США. Тем не менее невозможно не видеть того, что именно применительно к России положения «Великой шахматной доски» выполнялись в наибольшей степени. Создается впечатление, что Запад в то время не добивался полного развала России по единственной причине – из-за опасений по поводу судьбы ее ядерного оружия.

Политика двойных стандартов

Еще одним крайне неприятным открытием для Москвы стали действия Запада (в первую очередь США) на международной арене по принципу «Друзьям – все, врагам – закон». Запад счел себя вправе полностью игнорировать нормы международного права, требуя от остальных государств неукоснительного выполнения этих норм (на что, кстати, с тревогой указывал тот же Бжезинский в своих более поздних работах, понимая, что это очень сильно вредит имиджу США в мире). Вообще в действиях Запада было продемонстрировано такое количество двойных стандартов, что оно уже давно перешло в качество, чего сам Запад не заметил и не понял.

Абсолютно принципиальное значение для дальнейшего развития событий в Европе и в мире в целом имела агрессия НАТО против Югославии в 1999 году с дальнейшим насильственным отторжением от этой страны автономного края Косово. Именно это стало прецедентом для дальнейшей перекройки границ в Европе (когда таким прецедентом на Западе называют Крым – это верх лжи и лицемерия). Попытки Запада доказать беспрецедентность косовского случая критики не выдерживают, ибо Косово как раз было совершенно типичным примером непризнанного государства, значительное количество которых возникло в результате распада СССР и Югославии.

Тем более не выдерживает критики объяснение агрессии гуманитарными мотивами. Во-первых, международное право не допускает «гуманитарных агрессий» (агрессия в любом случае остается агрессией). Во-вторых, возникает вопрос, почему в таком случае НАТО полностью игнорировало гораздо большие по масштабам гуманитарные катастрофы в Руанде, Заире/ДРК, в Афганистане до 2001 года? Почему сейчас игнорируются гуманитарные катастрофы в Ливии (притом, что причиной данной катастрофы стала еще одна агрессия со стороны НАТО) и Йемене (за которую полную ответственность несут стратегические союзники США – аравийские монархии во главе с Саудовской Аравией)? Разумеется, в ходе «гуманитарной интервенции» в Косово и после ее окончания были полностью проигнорированы все преступления, совершенные албанскими боевиками против сербского мирного населения. Вообще такая ситуация сложилась применительно ко всем войнам на территории бывшей Югославии: преступления совершали все стороны, но наказания несли почти исключительно сербы.

В дальнейшем под ложным предлогом США и их союзники совершили в 2003 году агрессию против Ирака, в 2011 году НАТО и аравийские монархии – агрессию против Ливии (во втором случае имелся мандат ООН на обеспечение бесполетной зоны для всех сторон конфликта, но ни в коем случае не на полномасштабные боевые действия ни одной из сторон этого конфликта).

Что касается продемонстрированных странами Запада двойных стандартов, то количество их слишком велико для полного перечисления. В качестве одного из примеров можно привести отношение к абсолютно тоталитарной Саудовской Аравии, к тому же являющейся спонсором и организатором почти всего суннитского терроризма, как к важнейшему стратегическому союзнику, а к весьма демократическому по меркам Ближнего и Среднего Востока Ирану (где, в частности, имеют место реальные конкурентные выборы) – как к стране-изгою. Кстати, само понятие «страна-изгой» никакого отношения к международному праву не имеет и лишь подчеркивает, до какой степени США это право игнорируют.

Другой пример – когда одни и те же по своей сути действия по подавлению внутренних мятежей со стороны Асада и Каддафи объявляются Западом преступными, а со стороны нынешнего режима в Киеве – полностью законными.

Третий пример – беспрецедентное давление на КНДР из-за ее ракетно-ядерной программы при полном отсутствии подобного давления на Индию и даже на Пакистан, не говоря уже об Израиле. На самом деле эти двойные или даже тройные стандарты являются одной из важнейших причин того, что ужесточение давления на КНДР неизменно вызывает лишь ответное ужесточение позиций Пхеньяна и ничего более.

Нельзя также не упомянуть беспрецедентную по интенсивности и неприличию истерику в США по поводу «вмешательства России в американские выборы». Независимо от того, имело ли место это вмешательство на самом деле, нельзя не отметить, что вмешательство в выборы и вообще в любые внутриполитические процессы в других странах (кроме, быть может, ближайших союзников) является основой внешней политики США (если не синонимом их внешней политики вообще). Наконец, борьба с допинговой системой в российском спорте (независимо от того, есть ли таковая на самом деле) ведется абсолютно неправовыми методами, не имеющими никакого отношения к «чистоте мирового спорта». Налицо отвратительное политиканство и ничего более.

Крымский вопрос

В данном контексте, конечно, нельзя не затронуть вопрос о Крыме. Разумеется, прецедентом для его перехода в Россию (как и для признания Москвой независимости Абхазии и Южной Осетии) стал вышеупомянутый казус Косово. Но дело не только в данном прецеденте. Российский МИД в данном случае продемонстрировал полный непрофессионализм, ссылаясь на заведомо не имеющие отношения к делу принцип права наций на самоопределение и Конвенцию ООН по деколонизации. Между тем здесь первичен вопрос законности передачи Крыма из состава РСФСР в состав УССР в 1954 году, когда были нарушены даже декоративные советские законы. Кроме того, принципиальным является тот факт, что крымский референдум в марте 2014 года соотносился с законодательством Украины точно так же, как украинский референдум о независимости в декабре 1991 года – с законодательством СССР. То есть, если считать незаконным выход Крыма из состава Украины, то незаконна и независимость Украины. При этом в декабре 1991 года результат референдума оказался выше законности – за независимость проголосовало примерно 76% граждан Украины, имеющих право голоса. Единственными исключениями стали Крым и Севастополь, где за независимость проголосовало ровно вдвое меньше – 38% от общего числа избирателей. То есть незаконно переданный Украине Крым затем был еще и незаконно «уведен в независимость» против его воли.

В марте 2014 года за переход в Россию проголосовало 80% крымчан, имеющих право голоса, причем если бы голосовать могли те жители полуострова, которые в этот день находились за его пределами, данный результат был бы еще выше. Мнение 80% населения не может быть незаконным, если только не ввести в юридическую практику оруэлловский термин «мыслепреступление». К тому же, кроме косовского прецедента, имеются прецеденты Гибралтара и Фолклендских островов, где именно результаты референдумов среди местного населения Лондон считает достаточным основанием для снятия вопросов об их принадлежности.

Вообще можно отметить примечательный момент. Если не де-юре, то де-факто советский коммунистический режим на Западе принято считать практически таким же преступным, как гитлеровский. При этом, однако, одно из главных преступлений советского режима, а именно – совершенно произвольное проведение внутренних административных границ, а также не менее произвольное введение «иерархии народов», с точки зрения Запада, должно оставаться совершенно незыблемым. Это еще один пример двойного стандарта, причем объясняется данный феномен, по-видимому, тем, что нарезка внутренних границ в СССР практически всегда производилась ее коммунистическим руководством в ущерб России (тогда – РСФСР) и за счет России.

Действия России в Крыму, Абхазии и Южной Осетии можно, разумеется, до бесконечности называть аннексией, агрессией и оккупацией, но никуда не денется тот факт, что не менее 80% населения каждой из этих трех территорий считает Россию освободителем, а в качестве оккупантов воспринимало Украину и Грузию. Изменение статуса данных территорий представляет собой продолжение процесса распада СССР с этой совершенно искусственной нарезкой внутренних границ. Более того, жители Южной Осетии сегодня всерьез обижаются на Москву за то, что та запрещает им провести референдум, подобный крымскому, о вхождении в состав РФ. Запретить осетинам, являющимся разделенным народом, хотеть присоединиться к России, можно лишь при легитимации понятия «мыслепреступление».

На Западе весьма популярен тезис о «вековой природной агрессивности» России. Этот тезис очень удобен в пропагандистском плане, но, разумеется, не имеет никакого отношения к реальности. Россия во всех своих воплощениях (от Московского царства до СССР) была ничуть не более агрессивной, чем другие страны того же геополитического масштаба той же исторической эпохи, и традиционно играла по правилам, сложившимся в соответствующую эпоху. Более того, Россия порой демонстрировала на международной арене благородство в ущерб собственным интересам («Главное – не повторять ошибки», «НВО» от 17.03.17). Нынешняя Российская Федерация тоже добивается права на игру по общим правилам и ничего более.

И вновь об идеологии

Следует также обратить внимание на идеологический аспект нынешней конфронтации, а именно: на абсолютное доминирование в странах Запада леволиберальной идеологии с гипертрофированным вниманием к правам разнообразных меньшинств, нередко в ущерб правам большинства. Эта идеология начинает рассматриваться Западом как единственно верная (здесь невозможно не провести параллелей с советской коммунистической идеологией, тем более что она тоже левая) и в «приказном порядке» навязывается всему остальному человечеству. Возникает ощущение, что с точки зрения официального Запада в какой-либо стране демократия имеет место не в том случае, когда у власти находится политическая сила, получившая поддержку большинства населения, а в том случае, когда у власти находятся носители леволиберальной идеологии, независимо от того, каким путем они к власти пришли.

В 1970-е годы советские диссиденты обращались к власти с призывом «Выполняйте свою Конституцию!». Сейчас есть все основания обратиться к странам Запада с призывом «Выполняйте свое международное право!». Не видеть этого можно, только если обладать квазирелигиозной верой в исключительность Запада (в первую очередь США), каковая обеспечивает ему «право на бесправие» и узаконивает его беззаконие. На самом деле сохранение у значительной части человечества подобной веры становится для Запада в значительной степени способом выживания.

Во-первых, поверив в химерическую концепцию «постиндустриального информационного общества», Запад сам себя в значительной степени деиндустриализовал, при этом обеспечил индустриализацию Китая и других стран восточной половины Азии. Во-вторых, в результате ряда социально-экономических процессов Запад (в несколько меньшей степени – США, в абсолютной степени – Европа) утратили возможность ведения войн с сопоставимыми по силам противниками, поскольку психологически не готовы к людским потерям, превышающим уровень статистической погрешности. Последним практическим фактором, способствующим сохранению западной гегемонии, остается научно-технологическое превосходство, но и оно постепенно утекает в Азию вместе с промышленностью и оружием. В итоге единственной основой западной гегемонии остается вышеупомянутая квазирелигиозная вера остального человечества в то, что на эту гегемонию у Запада есть какое-то особое право. Отражением ее является тот факт, что очень многие люди в мире (в том числе и в России) до сих пор всерьез отождествляют понятия «Запад» и «цивилизованный мир» (или даже «мировое сообщество»). Эта вера в значительной степени сохраняется по инерции с тех времен, когда гегемония Запада имела под собой практические основания (промышленную и военную мощь). Соответственно наибольшей опасностью для Запада становится разоблачение указанной веры.

Россия побеждает Запад на информационном фронте

Российская элита еще в конце 1990-х годов осознала, что Запад не собирается добровольно принимать ее в качестве «вице-президента мира» или «третьего столпа». С тех пор и до сего дня она заведомо безуспешно стремится «войти в Запад» силовым путем на своих условиях. Точнее, она пытается явочным порядком доказать, что «правила игры без правил», которые Запад, как было показано выше, распространил на самого себя, относятся и к России тоже. Это создает несколько парадоксальную ситуацию. С одной стороны, Россия (точнее, ее элита) верят в западную исключительность на условиях включения себя в эту исключительность. С другой стороны, именно Россия в наибольшей степени эту исключительность разрушает.

Хотя в практическом плане главной угрозой гегемонии Запада является Китай, он не ведет с Западом никакой борьбы (кроме чисто оборонительной) в идеологическом и информационном пространствах. Россия же сумела создать исключительно эффективную информационную машину, способную работать в условиях жесткой конкуренции как внутри страны (при почти поголовном распространении в России Интернета и его почти полной свободе), так и вне ее. Это представляет собой разительный контраст с советским агитпропом, который перестал работать еще в 70-е годы, несмотря на полную информационную изоляцию СССР.

Поскольку вера в исключительность Запада является чисто информационным феноменом, именно российская пропагандистская машина представляет для него гораздо большую угрозу, чем колоссальная экономическая мощь Китая: Россия может довести до человечества информацию о том, что «король-то голый». Более того, Россия начинает предлагать даже самому Западу нечто вроде альтернативной идеологии («традиционные ценности» в противовес левому либерализму), при этом в отличие от СССР не выходя за рамки традиционной парадигмы демократии и рыночной экономики. Это усиливает для западных элит восприятие России как угрозы, даже если в данный момент предлагаемая Москвой идеологическая альтернатива маргинальна. В борьбе с российской пропагандой Запад явно пойдет на попрание еще одного собственного основополагающего принципа и продемонстрирует еще один двойной стандарт. Введение против российских медиаструктур на Западе административных ограничений означает, что и «священный принцип свободы слова» на Западе действует только до тех пор, пока дает преимущества Западу.

Особенно показательной стала реакция Запада на крымско-украинские события. Запад анонсировал разоблачение кремлевской пропаганды своей чистой правдой, но в реальности ответил своей же пропагандой, в которой правды было еще меньше, а глупости, усугубленной идеологическим пафосом, еще больше. Впрочем, многочисленные антироссийские статьи в западных СМИ, как правило, отражают откровенную глупость авторов (руководствуясь идеологическими штампами, они просто не понимают, о чем пишут). Но российский Интернет забит антироссийской пропагандой на русском языке, которая является уже не глупостью, а целенаправленной сознательной ложью. Ее слишком много, чтобы не видеть в этом скоординированной кампании. Соответственно обвинения в адрес России в распространении на Западе фейковых новостей – не более чем еще один пример двойного стандарта. Запад ведет себя абсолютно так же, и здесь не имеет значения, кто первый начал.

Кроме того, своими успешными и эффективными действиями в Южной Осетии, Грузии, в Крыму, на Украине, в Сирии Россия ясно показала полное военное бессилие НАТО и лишила европейские страны альянса ставшего привычным чувства полной внешней безопасности. И это сделала «бензоколонка, возомнившая себя страной», как изящно выразился сенатор Маккейн и как думает практически вся западная политическая элита. Эта элита не только никогда не признает, что именно она несет полную ответственность за сложившуюся ситуацию, но, по-видимому, вполне искренне этого не понимает.

Американским умом Россию не понять

Дополнительной проблемой является в данном случае то, что на Западе, включая США, по сути, нет специалистов по России. Людей, формально таковыми считающихся, очень мало. При этом специалисты – коренные американцы не всегда обладают необходимым объемом знаний о России и, самое главное, не понимают контекста происходящего в России. Специалисты – выходцы из СССР/России почти всегда обладают как нужными знаниями, так и пониманием контекста. Но они по понятным причинам стремятся показать себя «большими американцами, чем сами американцы», и к тому же испытывают идейную ненависть к своей бывшей стране. Поэтому их анализ является заведомо предвзятым, относясь скорее к сфере пропаганды, чем аналитики.

Соответственно американской элите просто неоткуда получить объективную информацию. Это ведет к неадекватной реакции на действия России и к столь же неадекватному требованию от нее безоговорочной капитуляции, которое, разумеется, не может быть принято. Вполне очевидно, что если политика Запада и будет меняться, то лишь в сторону дальнейшего ужесточения. Отказ США ради сближения с Россией от своей мессианской роли и от абсолютной первичности национальных интересов по отношению к международному праву совершенно невозможен. Европе данная ситуация может не очень нравиться, но она как минимум не откажется от союза с США хотя бы в силу собственной военной слабости. Кроме того, в действиях Европы идеологические мотивы не менее сильны, чем в действиях США.

В России же вследствие описанных обстоятельств все действия Запада начали рассматриваться значительной частью как элиты, так и населения, как направленные на полное подчинение или даже уничтожение России. Более того, многие элементы традиционной демократии теперь воспринимаются как часть манипулятивных технологий, направленных на подрыв России изнутри. То есть за сворачивание в России значительной части демократических свобод ответственность несет на самом деле Запад же, который (по крайней мере его руководство) в российском восприятии превратился в средоточие вероломства, подлости и лицемерия. Постоянные поучения в адрес России со стороны США не просто воспринимаются как вмешательство во внутренние дела РФ, но вызывают полное отторжение, поскольку практика действий Вашингтона очень часто прямо противоположна содержанию его поучений. Подавляющее большинство как элиты, так и населения России считает, что США не имеют ни малейшего морального права чему-либо учить Россию. Причем считает совершенно справедливо. Если бы США и Запад в целом открыто действовали в рамках традиционной realpolitik, предъявлять к ним претензии было бы глупо: таким действиям принципиально чужда любая мораль, двойные стандарты являются нормой, а главный принцип – vae victis («горе побежденным»). Но Запад без устали рассказывает нам и всему человечеству, что давно отказался от realpolitik и руководствуется исключительно «ценностями». И вот от этого его поведение становится не просто аморальным, но аморальным в квадрате.

Тупиковая ситуация

Таким образом, нынешняя ситуация в отношениях между Западом и Россией отчасти даже хуже, чем была во времена холодной войны. В то время между сторонами не было доверия, но существовало определенное уважение друг к другу как к сильным противникам. Сейчас доверия так и не появилось, но исчезло и уважение. При этом возродилось, пусть и в новой, более скрытой форме, идеологическое противостояние, а таковое в отличие от обычной геополитической конкуренции всегда носит непримиримый характер. Соответственно совершенно непонятно, откуда могут взяться тенденции к примирению.

Не просто снижение, но обнуление напряженности между Западом и Россией вполне реально. Необходимо признание свершившихся фактов, то есть юридическое оформление через решения Совбеза ООН нового статуса Косово, Абхазии, Южной Осетии и Крыма (возможно, через дополнительные референдумы). Далее – необходимы компромиссные решения по Донбассу и Приднестровью с приданием этим регионам особого статуса в рамках Украины и Молдавии. НАТО должно юридически отказаться от приема в свой состав любых новых постсоветских стран. Россия и Запад должны принципиально отказаться от того, чтобы ставить постсоветские страны перед жестким выбором «мы или они» (а до сих пор обе стороны вели себя именно так). Наконец, необходимо выработать, а затем неукоснительно выполнять общие для всех стран нормы и правила поведения на международной арене в рамках существующего либо модифицированного по взаимному согласию международного права.

Разумеется, с России должны быть сняты все без исключения западные санкции, которые не столько наносят России реальный ущерб, сколько исключают возможность равноправного диалога, поскольку Запад не имеет ни юридического, ни морального права «наказывать» Россию. Кроме того, если США интересуют именно снижение напряженности в отношениях с Россией и укрепление демократии в России, а не установление контроля над действиями России, Вашингтону необходимо не на словах, а на деле отказаться от любого вмешательства во внутренние дела Москвы. В частности, необходимо отказаться от любых форм поддержки прозападной демократической оппозиции в России. Только в этом случае появится шанс, что в России возникнет прозападная демократическая оппозиция, которая будет являться (и восприниматься населением) как национальная политическая сила, а не как агент иностранного влияния. И только в этом случае у такой оппозиции появится шанс приобрести реальное влияние на внутреннюю политику России.

Нет ни малейших сомнений, что ничего этого сделано не будет. Возможность подобного решения проблемы не будет сформулирована западными элитами даже в отрицательном варианте. Поэтому останется лишь дождаться того, когда в российском руководстве полностью исчезнут иллюзии по поводу возможности «вхождения в Запад» на каких бы то ни было условиях. После этого Россия начнет реальный «поворот на Восток» со строительством нового восточного блока, антагонистичного западному. Изначально (в 2014 году) данный лозунг носил чисто пропагандистский характер, по сути, это был призыв к Западу: «Одумайтесь!» Сейчас, однако, появились определенные признаки того, что лозунг начинает превращаться в реальную внешнеполитическую доктрину.

Насколько успешным будет этот «поворот» и какую пользу он принесет самой России – вопрос крайне сложный и неоднозначный. Но нет сомнений, что Западу это создаст очень большие проблемы в самых различных аспектах. Учитывая вышеописанный генезис нынешней ситуации, можно сказать, что эти проблемы Запад на самом деле создаст самому себе. Однако нет никаких оснований ожидать от Запада осознания истинного положения вещей ни сейчас, ни в будущем.

Александр Храмчихин, замдиректора

Института политического и военного анализа

Источник: http://nvo.ng.ru/gpolit/2017-12-15/1_977_antagonists.html