Я остановился в прибрежном отеле в Анталье. Пара чехов в соседнем номере за стеной ежедневно в 4 утра с завидным постоянством начинают любить друг друга. При этом мужская половина пары гораздо эмоциональнее, чем женская. Так во всяком случае я определяю по голосам.
Мне хочется встретить его в коридоре и сказать, что я в принципе тоже жаворонок и предпочитаю рано вставать. Но то, что делает он в столь ранний час, не имеет никакого отношения к этим благородным птицам. Это, наверное, все-таки больше свойственно дятлам. Но здесь не принято вторгаться в частную жизнь.
В моем номере висит два комплекта полотенец. Думал, что это ошибка, так как я остаюсь один. Но каждый день, сменяя полотенца, в номере неизменно вешают 2 комплекта. Отель словно говорит мне: «Мои номера вообще-то рассчитаны на двоих. Парень, у тебя проблемы?» Никаких проблем у меня нет. Я просто каждый день из офиса возвращаюсь к 9-10 часам вечера выжатый как лимон, и от всей разновидности любви у меня остаются силы только на любовь к Богу, который не перестает меня удивлять.
Я занят гораздо более интересным делом. Наблюдаю за страной, так как в Турции я впервые. Портье, смуглая турчанка с кругами под глазами, каждое утро, едва увидев меня, фиксирует на своем измученном лице лучезарную улыбку. Официант в ресторане, с первого же раза запомнив любимый мною вид сыра, внимательно следит, когда я допью чай, и наливает традиционный второй стаканчик.
В Стамбульском аэропорту таможенник зафиксировал нарушения правил вывоза валюты у гостьи из Молдовы. Ее внешность не оставляет сомнения в том, какого рода услуги она здесь оказывала. Он отпускает ее в рейс и говорит буквально следующее: «Бедняга нелегко заработала свои деньги. Пусть едет».
Туристка из Средней Азии, оставив перед магазином ревущего ребенка, примеряет платье. Без конца останавливаются машины, водители которых решили, что ребенок заблудился. Продавщицы наконец чем-то заманивают ребенка в магазин.
Полицейский разнимает дерущихся и просит(!) их разойтись. Они не унимаются, и немало тумаков достается стражу порядку. Подходит подмога, и, убедившись, что никто не пострадал, сажают одного из дерущихся в патрульную машину, чтобы отпустить его на другой улице, подальше от противника.
Проезжаю мимо большой стоянки конфискованных из-за долгов машин. Несмотря на то что эти автомобили достаточно дешевы, местное население предпочитает их не покупать, так как считает грехом приобретать чужое имущество, не получив благословения от хозяев, даже если те на законных основаниях лишены права собственности.
Каждый день, когда ярко раскрашенный школьный автобус привозит детей из школы, сыновья моего турецкого партнера забегают к нему в офис и двукратно целуют отца в обе щеки. Он же говорит, что если хоть один день не зайдет к своей матери, она обидится. Вот он и заходит к ней ежедневно.
Страна заполнена социальной рекламой о благотворительности. Ее встречаешь повсюду. Турки гордятся своей армией и медициной. Но они научились не только воевать и лечить. Они много работают. Буквальный перевод слова «работать» на турецком языке обозначает «стараться». Все, с кем я имею здесь дело, работают с девяти утра до восьми вечера. Их никто не принуждает к этому, и им не приходит в голову, как, например, во Франции, без конца бастовать, требуя сокращения рабочей недели. Мое робкое напоминание об уикенде здесь вызвало недоумение. Молодой аудитор компании уже неделю не может поговорить со своей четырехлетней дочуркой, так как она, не дождавшись его, засыпает.
Турецкие компании выигрывают тендеры по строительству различных объектов в зоне вечной мерзлоты, а рабочие, не видевшие снега, трудятся при сорокаградусном морозе. Какие могут быть жалобы — нужно, говоря по-турецки, стараться.
Создав один из наиболее либеральных режимов регулирования деятельности иностранного капитала, турецкое правительство добилось привлечения значительных инвестиций в экономику страны. По словам министра финансов Мехмета Четина, экономика Турции, продемонстрировав устойчивость, оказалась среди наименее пострадавших от мирового кризиса и пережила трудные времена, не прибегнув к помощи Международного валютного фонда. Известный эксперт экономики, профессор Нью-Йоркского университета Ноерил Рубини, оптимистически высказываясь о перспективах турецкой экономики, отмечает положительную динамику выхода из кризиса. Правительство страны ожидало 18% роста промышленного производства в декабре 2009 г. Однако этот показатель подскочил до 25,2%. Так Турция завершила тяжелейший для экономики год.
Подавляющее большинство турецких чиновников — националисты. Но по нашим понятиям это странные националисты. Они не горят желанием врезать в чье-то не соответствующее их предпочтениям лицо. Руководствуясь доктриной, провозглашенной Камалем Ататюрком «Мир в стране, мир во всем мире», турецкий национализм не возвеличивает себя за счет унижения других. Говоря о предполагаемой внешней интервенции, турки, независимо от положения, занимаемого в обществе, как один утверждают, что «мы все готовы умереть за страну». Решимость, сквозящая в мимике и словах, не оставляет сомнений в их правдивости. Становится ясно, что они и далее будут крепко работать и в случае надобности крепко воевать.
В «Марше независимости» Мехмета Акифа Эрсоя сказано: «Я извечно жил и живу на свободе./ Какой безумец сможет сковать меня в оковы?/ Я подобен селю, разрывая плотины и горы, не вмещаюсь в отведенные мне загоны». Эти слова дают четкое представление о национальном характере турок. Поговорите с турками в неформальной обстановке и вы убедитесь, что склонность к патетике не входит в число моих недостатков.
Турки 500 лет владели обширной империей. С отъездом последнего султана-халифа Мехмеда VI Вахидэддина, который покинул страну, имея в кармане справку о том, что он не присвоил ничего из казны, турки перечеркнули прошлое и, не испытывая имперского зуда, стали заново строить свою страну.
Они не страдают фантомными болями былых побед и завоеваний, их не мучает слава их предков, собирателей земель. Заселив территорию бывшей Византии, турки не позаимствовали, в отличие от северного соседа, византийскую традицию, будучи глубоко религиозными, не превратили религию в фактор обособленности, как восточный сосед, не превратились в деспотию, как южные соседи. Ценой невероятного напряжения им удалось соединить и связать восточные и европейские ценности.
В этой многотрудной задаче у них нет союзников. По большому счету ни политики старушки Европы, которая хочет иметь Турцию при себе, но не в себе, ни главы государств Востока, которые к личным интересам относятся трепетнее, чем к интересам своих наций, не заинтересованы в благополучном завершении этого эксперимента. Но турки ни на кого не оглядываются. Они же сказали: «Не вмещусь в отведенные мне загоны».
Они построили государство, строго соблюдающее права и свободы граждан, не покушаются на чужие земли, работают не покладая рук и добились процветания. К тому же готовы воевать с кем угодно. Все здесь отрегулировано, систематизировано, и все работает. Здесь интуитивно чувствуется движение и решимость. Здесь все правильно.
Я очень люблю крепкий чай. Здесь его дают в грушевидных стаканчиках бесчисленное количество раз за день. Мои приятели в Украине утром, придя на работу с сизым от похмелья лицом, пьют зеленый чай, так как, по их словам, черный вреден для здоровья и портит цвет лица. Я мало понимаю эту логику и уверен, что цвет моего лица, а также других частей тела уже ничем не испортишь. Я все-таки пью крепкий черный чай еще и потому, что этот самый крепкий напиток мне не мешает думать.
А думаю я вот о чем. Нам пора пересмотреть свой лексикон и убрать из него словечко «турок», используемое в оскорбительном значении. У меня нет никаких пристрастий. Просто в настоящее время это слово звучит как комплимент.
Следует также забыть о Советском Союзе, коммунистическом наследии и других факторах, якобы внесших разлад в наши невинные души и совративших нас до такой степени, что мы все еще не можем вернуться к себе. Искать внешние причины для оправдания своих ментальных проблем — бесперспективное занятие.
Может, стоит временно приостановить разговоры о духовности, которая якобы обуяла нас, и ее просто девать некуда. При тотальной коррупции, избитых и униженных новобранцах, покинутых старых матерях, которые всю жизнь посвятили детям, как-то неловко вспоминать о духовности.
Может, не стоит ожидать явления справедливого и праведного президента, премьера или же другого начальника, который разбудит в нас светлое и вечное. Начальники ведь не принуждают нас выбрасывать мусор из машины на проезжую часть или заплевывать лифты. Я не встречал законодательного акта, предписывающего мужчине напиться и, вернувшись домой, дать в глаз своей измученной домашними заботами супруге. Тем более что мы уже привыкли жить без власти. У них там свои задачи, у нас — свои проблемы.
Может, уже пора сделать неимоверное усилие над собой и лишний раз улыбнуться кому-либо, помочь перенести коляску через дорогу, не выпить последнюю стопку. А вдруг получится? Зная абсурдность и утопичность призыва: «Ребята, давайте жить дружно», тем не менее хочется найти легкие пути к счастью. Красивая страна, красивый народ.
Что же нам мешает сделать так, чтобы не испытывать чувства неполноценности, посещая другие страны, и переполняться гордостью, возвращаясь в свою? Смогли же это сделать турки, хотя кто только их за ноги не тянул.
Дело вовсе не в турках. В Германии значительно лучше, чем в Турции. Просто хотелось бы, чтобы у нас было лучше. Хотелось как лучше…
Как замучил Виктор Черномырдин своей бессмертной фразой. Лучше бы он этого не говорил.
Эльдар ТАГИЕВ, Анкара